Дорога Костей (ЛП) - Винтерс Деми

Джонас хрипло и довольно выдохнул.

— Это всё для меня, Кудрявая? Подари мне остальное.

Его сладострастные слова стали последней каплей. Напряжение нарастало невыносимо — секунда, другая… И вот, с прерывистым вздохом, она рассыпалась на миллиард сверкающих осколков. Волны удовольствия прокатились по телу, её мышцы судорожно сжимались вокруг его пальцев. Эйфория, казалось, длилась вечно. Джонас выжимал из неё каждую каплю наслаждения, остановившись лишь тогда, когда её тело окончательно обмякло.

Она лежала, словно в иной временной реальности, дыхание поверхностное, а перед глазами взрывались разноцветные искры.

Вот оно, пронеслось в голове Силлы. Она ещё никогда не чувствовала себя такой живой.

Когда зрение наконец прояснилось, а бешеный стук сердца начал стихать, она встретилась взглядом с Джонасом. Пряди его золотистых волос выбились из косы, спадая на лоб, а мягкие губы тронула улыбка. Боги. В этот момент он был воплощением первобытной мужественности, от одного этого её живот свело сладким спазмом.

— Прикоснись ко мне, — прошептал он.

Да, подумала она. Ей хотелось показать ему, как он её осчастливил. Хотелось, чтобы он тоже почувствовал всё, что дал ей.

— Покажи, — прошептала Силла.

Улыбка Джонаса стала шире. Он лёг на спину, подтянул её к себе, и она уселась у него на бёдрах, глядя сверху вниз. Свет от очага подчеркивал каждый изгиб мускулов на его теле, каждый шрам, каждую линию, включая тонкую дорожку пепельных-русых волос, спускавшуюся по животу.

Взяв её руку в свою, Джонас обвил её пальцы вокруг своей плоти. Когда его рука исчезла, она продолжила движение сама.

— Тебе нравится вот так? — прошептала она, медленно проводя ладонью вниз и вверх.

— Да, — выдохнул он, низко, хрипло.

Окрылённая, Силла продолжила исследовать его и свои движения, ища места, от которых он вздрагивал, стонал, судорожно двигался навстречу. Другой рукой она провела по его животу, он был крепкий, горячий и гладкий везде, куда касалась. Не верилось, что он её хочет. Одна лишь эта мысль вызывала прилив волнующего тепла, сладкого опьянения, разливающегося по всему телу.

Силла замерла, глядя на него сверху вниз.

— Джонас… я хочу…

— Чего ты хочешь, Силла?

Широко раскрыв глаза, она посмотрела на Джонаса сверху вниз и глубоко вдохнула. Она зашла уже так далеко, теперь пути назад не было. Вся её жизнь состояла из разумных, безопасных решений, и только сегодня она осознала, сколько всего упустила. Сегодня она не хотела думать. Она хотела только чувствовать.

— Заставь меня чувствовать себя живой, Джонас. Возьми меня. Всю меня. — Её слова прозвучали одновременно тихо и оглушающе громко.

Джонас смотрел на неё с такой дикой, почти звериной сосредоточенностью, что дрожь пробирала до костей. С низким рычанием он перевернул её на спину, прижав к шкурам поцелуем, полным первобытной жажды.

— Ты уверена? — выдохнул он, и она кивнула. Он провёл своей горячей плотью по её центру вверх, вниз, снова вверх, и Силла сжалась от пустоты внутри. Её охватил страх: он был большой, гораздо больше её. Она знала и слышала от других женщин у костров, что будет больно. Но она хотела этого. Как никогда. Хотела жить на полную, пока сердце всё ещё билось.

Голос Джонаса будто звучал издалека:

— У Сигрун есть травы, чтобы не зачать. Я попрошу их. Она никому не скажет.

Силла кивнула. Всё тело пылало от ожидания. Он закрыл глаза, прошептал ругательства, когда устроился у её входа. И затем он начал медленно, но уверенно входить в неё, растягивая её. На его лбу выступила испарина, пока он продвигался внутрь, сантиметр за сантиметром. Она чувствовала себя наполненной, невыносимо наполненной, и как раз в тот момент, когда ей казалось, что больше уже невозможно, острая боль пронзила её. Силла вскрикнула, впиваясь пальцами в его плечи.

Содрогаясь, Джонас снова выругался, замер на месте и начал осыпать поцелуями её линию подбородка, шею, добираясь до уха.

— Боги, женщина… Такое чувство, будто тебя создали специально для меня.

Он с глухим стоном двинул бёдрами, и жгучая боль усилилась, когда он отодвинулся, чтобы затем заполнить её снова.

Неужели должно быть так некомфортно? — хотела спросить Силла, но стиснула зубы и попыталась расслабиться.

— Ты ещё прекраснее вот так, — прошептал он, глядя вниз, туда, где они соединялись. — Наполненная мной. — Он не отрывал взгляда, когда снова толкнулся внутрь.

Его грубые слова разожгли в ней огонь.

— Наполнена, — только и смогла она выдохнуть, поморщившись от очередного толчка. Так глубоко. Так… много.

— Я пытаюсь быть нежным, но ты… — он зажмурился, снова толкаясь в неё. Ещё. И ещё.

Мурашки пробежали по её коже, и Силла глубоко вдохнула. Это было вторжение куда более грубое, чем она ожидала, и всё же это было именно то, чего она хотела, в чём нуждалась. Она сама выбрала это. Выбрала жизнь. Выбрала его — Джонаса. В этом мгновении существовали только они, только боль и слабый проблеск наслаждения. Её губы приоткрылись, брови сдвинулись, пока она исследовала это новое ощущение, более глубокое, всепоглощающее, чем когда-либо.

— Ты отдала это мне, — прошептал он. Его голос звучал хрипло. Глаза, полные голода, скользили по её лицу, опускаясь к груди, и он ускорился, растягивая её, заполняя собой. — Ты моя.

Эти слова вырвали из неё протяжный, голодный стон. Больше, — требовало тело. Её ногти прочертили дорожки по его спине, и она потерялась, окончательно. С каждым движением боль утихала, оставляя после себя тупую пульсацию.

Джонас изменил угол, и она ахнула, он достиг глубины, о существовании которой она и не подозревала. Вспышка удовольствия разорвала её изнутри. Как пламя, перекинувшееся с одного полена на всё кострище, внутри начала расти новая, незнакомая волна — удовольствие и боль сплелись в единый жар.

— Ты подаришь мне ещё один раз, Кудрявая, — сказал он, опираясь на локоть, второй рукой лаская её самый чувствительный участок. Её тело содрогнулось.

Мир закружился.

— Не останавливайся.

Он ускорился, приподнял её колено и вошёл ещё глубже. Это ощущалось так, словно в огонь подлили масла. Жар рос, разгорался всё ярче и глубже, с каждым толчком всё ближе к…

Его ладонь легла ей на шею, легко сжав.

— Когда придёт твоё наслаждение, пусть на твоих губах будет моё имя.

Но его взгляд был слишком пронзительным, слишком… сложным, и Силла зажмурилась, когда напряжение стало невыносимым.

— О… ох…

Она разлетелась на части, выкрикивая его имя, словно пылающий вихрь света, жара и наслаждения пронёсся сквозь неё, оставив лишь тлеющие угли. В тот миг она была ничем и всем одновременно — парила на вершине блаженства и тонула в сладчайшей пучине ощущений.

Смутно она осознавала Джонаса над собой: его сдавленный стон, дрожь в напряжённых руках, беспорядочные толчки, которые постепенно замедлялись, пока он не излился в неё. Опустившись на локоть, он тяжело дышал, словно только что одолел вершину.

В её голове царила непривычная тишина.

Она вдохнула. Выдохнула. Открыла глаза, чтобы взглянуть на него. Рассмотрела капли пота на его лбу, мощную грудь, вздымающуюся от учащённого дыхания, зелёные искорки в голубых глазах. Он смотрел на неё со странным выражением — будто сделал неожиданное открытие.

Когда дар речи наконец вернулся к ней, она выпалила первое, что пришло в голову:

— Можем повторить?

Он рассмеялся, и её сердце сделало сальто.

— Если ты ещё способна говорить, значит, я плохо старался.

Г

ЛАВА 39

Огонь почти догорел, оставив только угли. В воздухе висел запах золы. Джонас знал, что ему стоило бы встать и подбросить полено в очаг, но сил оторваться от мехов не было.

Он наблюдал, как тонкие пальцы Силлы скользят по тыльной стороне его ладони, очерчивая кожу в отметинах.