Юлия Кильтина - Голубая кровь
Вообще она знала его уже давно, почти с самого своего детства, но почему-то только теперь она прониклась к нему сочувствием и даже некоторой нежностью. Она даже подумывала попросить его в качестве хозяина для одного из ее птенцов. Но это будет еще не скоро, а сейчас она сама не могла понять, что же заставляет ее так пристально вглядываться в осунувшееся лицо с заострившимися скулами…
Внезапно глаза человека распахнулись, и он попытался сесть на кровати. Тут же тревожно запищала его круглая оболочка, но он не обратил на нее ни малейшего внимания — человек смотрел прямо на птицу. Пронзительно зеленые глаза на исхудавшем лице казались еще больше, но в них горел все тот же неукротимый огонь, который так удивлял и восхищал ее раньше.
— Стрела, — позвал ее человек, и она даже не удивилась тому, что он ее узнал — иначе и быть не могло. Два взмаха мощных крыльев — и вот она уже сидит, крепко обхватив протянутую к ней руку. Острые когти, должно быть, больно царапают кожу, но человек даже не поморщился — он не отрывал взгляда от глаз гостьи.
— Стрела, — удовлетворенно подтвердил человек, и ей почудился вздох облегчения в его голосе. — Если ты здесь, значит, с Рьеном все в порядке. Но вот Лета… Стрела, мне кажется, с ней что-то случилось. И мне срочно нужен твой хозяин.
Птица беспомощно и хрипло вскрикнула, и тут в комнату ворвался доктор Ортес с целой свитой помощников.
— Дерек! Когда ты очнулся? Это Стрела тебя разбудила? Как ты себя чувствуешь? — на человека посыпался град вопросов, а птица смиренно поникла под обвиняющим взглядом магистра и, повинуясь его отрывистому кивку, направилась к окну. Оглянувшись, она успела увидеть протянутые к ней руки и умоляющий взгляд человека, который продолжал шептать:
— Найди Рьена, пожалуйста, найди…
* * *Хмурый и болезненно бледный, но как всегда безукоризненно одетый эльф мрачно смотрел на танцующий свой непрерывный танец огонь. Притихшая Кайле устроилась в кресле в самом дальнем углу комнаты, освещаемой лишь пламенем камина, и ее почти не было видно. За окном царила глубокая ночь, и казалось, что весь мир растворился в ее чернильной темноте, и во всей вселенной не осталось никого, кроме них двоих.
Внезапно почти полную тишину комнаты нарушил мелодичный голос Кайле:
— Рьен… Что ты теперь будешь делать?
Эльф неопределенно повел плечами и наконец обернулся. Глядя в ставшее таким чужим и бесстрастным лицо, Кайле чувствовала горечь потери — его и своей. Он потерял друга, а она, кажется, сейчас навсегда теряет свою любовь…
— Думаю, я останусь здесь еще на несколько дней — нужно собрать вещи Леты, разобраться в ее бумагах… А потом вернусь в Академию — кто-то же должен рассказать им о случившемся.
Сухой надтреснутый голос был так не похож на переливающийся серебряными колокольчиками голос Рьена, что Кайле заставила себя вновь поднять глаза и убедиться, что это действительно он. Внезапно тень удивления, промелькнувшая на лице эльфа, на миг оживила скорбную маску:
— Стрела! — удивленно пробормотал Рьен и вгляделся куда-то далеко-далеко, сквозь каменные стены замка — а спустя минуту его лицо озарила привычная и так любимая ей улыбка:
— Дерек очнулся! И он вроде бы в порядке…
И тут же вся его радость потухла, как будто порыв ветра из распахнувшегося окна задул все свечи в праздничном зале:
— О Боги, Кайле… Что я ему скажу?..
* * *Я рывком распахнул тяжелую деревянную дверь и без колебаний шагнул в сияющий всеми цветами радуги зал. На мне уже не было этого отвратительного черного костюма — и мне было все равно, пропустит ли меня Кристальный зал без него или нет. Но дверь открылась без всякого сопротивления — а жаль, в глубине души я надеялся, что меня тут же испепелят на месте за вопиющее нарушение правил.
Зал был даже наряднее обычного — но мне не было никакого дела до этих красот. Расстояние до всё еще сбегавшего вниз по стене водопада я преодолел в несколько мучительно долгих минут — каждый вдох давался с трудом, обжигая легкие и вызывая злые слезы. Наверное, я никогда больше не смогу войти в этот зал снова. И если бы я не разбил тот бокал с водой, мне бы и сейчас не пришлось стоять здесь, в этом мягком рассеянном свете разноцветных кристаллов, которые всего несколько часов назад так равнодушно взирали на то, как умирает вместо меня моя любимая.
Ледяная вода послушно наполнила высокий бокал — точную копию разбитого, и в нее мягко опустилась голубая горошина. Прозрачные бирюзовые искры брызнули от нее во все стороны, ударились о хрустальные стенки и потухли, растворившись в воде.
Я устало прислонился к массивному мраморному столу, разглядывая на свет содержимое бокала, в котором сейчас была растворена крошечная капля голубой крови бесстрашной, решительной и такой упрямой Леты… Полная, абсолютная апатия завладела мной, и я даже не удивился, когда мне на плечо вдруг легла чья-то легкая ладонь — и это при том, что в зале совершенно точно никого не было, да и быть не могло.
— Что, ваше высочество такие напитки только через соломинку пьет? — раздался негромкий голос, в котором сквозь насмешку проступала безграничная тихая нежность. — Так вы это, не стесняйтесь — если что, я мигом за ней сгоняю!
А вот тут я уже не поверил своим ушам. А заодно и глазам, когда, обернувшись, увидел широко улыбающуюся Лету — живую и совершенно реальную! А уж когда эта язва, хитро сощурившись, притворно скуксилась и запричитала:
— Вот так всегда, поверишь, значит, в легенды о вампирах, приедешь к ним в логово, умрешь даже, чтобы кровушки могли вдоволь нацедить — а они ее пить отказываются… — тут уж все сомнения отпали сами собой. В общем-то, в тот момент я бы мог выпить воду из вазы, где до этого неделю простояли срезанные полевые цветы, и ничего не заметить — а уж несколько глотков прозрачной холодной воды из бокала и вовсе показались ничего не значащей мелочью. Особенно по сравнению с последовавшим за этим поцелуем…
* * *Тонкие изящные пальцы, унизанные драгоценными кольцами, судорожно стиснули край дорогого шелкового шарфа. Да как она посмела, эта нахальная девчонка — прибрала к рукам Кейрета, разрушила проклятие, а теперь еще и умудрилась вернуться в мир живых! С ее смертью оставалась еще крошечная надежда хоть как-то исправить положение, довести начатое дело до конца — пусть и без помощи Толлена, — но теперь… Скомканный шарф с надорванным краем полетел в сторону, а хрупкие пальчики сомкнулись на рукояти извлеченного из складок платья небольшого, но даже на вид очень острого кинжала. И так едва различимая фигура отступила еще дальше в тень. Что ж, война уже проиграна, и этого не исправишь. Но вот добавить к меду победы терпкую горечь потери ей еще вполне по силам…
