Марта Акоста - Ночной полдник
Усевшись на край джакузи, я вспомнила наш предыдущий разговор в ванной комнате.
— Сейчас я начну рассказывать. Не перебивай меня, пока я не закончу. Все началось, когда Сайлас Мэдисон заявил, что хочет встретиться со мной и поговорить об истории вашего народа.
Я принялась описывать свои приключения, все больше приходя в смущение от собственной доверчивости и опрометчивости. Закончив рассказ, я подытожила:
— Я идиотка. Если бы я не была настолько неуверена в себе, я не стала бы пытаться получить информацию от Сайласа и не отправилась бы на свадьбу с кем-либо, кто, по моему мнению, должен произвести впечатление на друзей Нэнси.
Освальд вздохнул.
— Ох, малышка, это я виноват, — проговорил он, садясь со мной рядом. Его серые глаза были по-детски ясными и лучистыми. — Я очень сожалею обо всем том, что наговорил тебе. Как уехал, так сразу и пожалел. Прости, что я не рассказал тебе больше. Это я виноват, что тебя ранили.
— Нет, это Сайлас виноват, — возразила я.
Он дотронулся до моей коленки, и сквозь джинсовую ткань я почувствовала тепло его руки.
— Ты уверена, что мне нельзя к тебе прикасаться?
Я вызвала привычные зрительные образы и начала выполнять дыхательные упражнения. А потом приложила указательный палец к его руке. Кровь, пульсирующее сердце и багровые внутренние органы мгновенно уничтожили все мои мысли о цветах. Я отдернула руку.
А потом закрыла глаза, чтобы Освальд не видел моих слез.
— Милагро, мы найдем способ справиться с этим. Мы с Уинни что-нибудь придумаем, к тому же среди наших родственников есть врачи-исследователи.
— Ну конечно, — отозвалась я. — Разумеется. Я оправилась от предыдущего заражения, оправлюсь и от этого. — Потом я заставила себя улыбнуться и предложила: — Почему бы тебе не принять душ? Мы сегодня ужинаем у Берни.
— Давай примем душ вместе. — Он прикоснулся губами к моему обтянутому блузкой плечу.
— В другой раз, — ответила я, размышляя о том, будет ли он, этот другой раз.
Я вышла из ванной, потому что это было невыносимо — смотреть, как Освальд раздевается, и не иметь возможности прикоснуться к нему.
Приняв душ и переодевшись, он зашел в спальню, где я пыталась сосредоточить свое внимание на теленовостях. Оглядевшись, Освальд поинтересовался:
— А где же спит Томас?
— Ответ тебе не понравится. Мы спим на одной кровати.
— Ты же только что сказала, что у вас не было секса!
— Не было! У нас абсолютно платонические отношения. — Вспомнив обвинения Гэбриела, я прибавила: — Ты так помешан на мне, что судишь о других по себе, и очень зря. Я совсем не нравлюсь Томасу.
— Ты что же, хочешь убедить меня, что вы лежите на одной кровати и ничем не занимаетесь?
Я посмотрела ему в глаза.
— Да. Потому что это правда. На самом деле все очень невинно и мило. — Я пересказала Освальду историю Томаса о том, как он держал за руки ту маленькую девочку, и объяснила, что мы спим лицом друг к другу. — Он так хорошо рассказывает эту историю, что мне всегда кажется, будто его дыхание и вправду пахнет шоколадом.
Бешенство на лице Освальда сменилось задумчивостью. Я однажды наблюдала, как он с таким же видом пытался разобраться в загадочной болезни какого-то животного на ранчо.
— Ты сказала, что во время вашей первой встречи он выглядел ужасно.
— Да, но с каждым днем Томас выглядит все лучше и лучше. Ей-богу, это потрясающе, что делают сон, протеиновые коктейли и физические упражнения. Он один не вызывает у меня кровавых видений. Томас страдает легкой формой анемии.
— Потрясающе, — холодно повторил Освальд.
Печатая шаг, он вышел из спальни и направился в гостиную, где Томас, развалившись в кресле, читал «Вэрайети».
— Ты спишь с ней лицом к лицу и не совершаешь никаких сексуальных действий? — потребовал ответа Освальд.
— Как она говорит, так и есть, — отозвался Томас, переворачивая страницу.
Выхватив у Томаса журнал, Освальд швырнул его на диван.
— Что у тебя за анемия?
— Легкая форма. Тебя это вообще не касается. Милагро, ты готова ехать?
— Гестационная анемия?
— Да, она самая.
— Она бывает только у беременных женщин.
Томас выразительно пожал плечами.
— Значит, она называется как-то по-другому.
— Когда вы с Милагро спите, вы лежите так близко, что дышите друг другу в лицо?
— В этом нет ничего плохого.
— Освальд, — постаралась осадить его я, — прекрати, пожалуйста, задирать Томаса. Он не пытался соблазнить меня. И не делал ничего плохого.
— Ты инкуб! — рявкнул Освальд Томасу в лицо.
Фраза показалась мне такой безумной, что я было задумалась: а может, Освальд забыл, что во время путешествия надо пить бутилированную воду?
Однако Томас не утратил хладнокровия.
— Не тебе меня обзывать, ты, шизнутый кровососущий извращенец!
Освальд взмахнул кулаком, но Томас подпрыгнул и увернулся.
— Это ты приучил Милагро к своему мерзкому фетишу.
Освальд опустил руки. Вид у него был виноватый, поэтому я быстро пояснила:
— Милый, Томас знает, что мы тусуемся с вампирами-готами. Он в курсе, что нам нравятся такие ролевые игры. — Параллельно я пыталась обработать информацию, полученную от Освальда. Я вспомнила курс мифологии, который проходила в ПУ, и спросила: — Что ты имеешь в виду, называя Томаса инкубом? Их же не существует. Миф о них придуман для объяснения ночных кошмаров и сонного паралича.
С видом проигравшего Освальд объяснил:
— Никаких мифических существ нет и быть не может. Однако есть люди с редкими генетическими отклонениями, касающимися гипоталамуса, они и приводят к такому заболеванию, как подострая гипервентиляция. Ты знаешь, что такое гипервентиляция?
— Да, это когда вдыхается слишком много кислорода, — ответила я.
— Распространенное заблуждение, — заметил Освальд. — Это когда выдыхается слишком много двуокиси углерода. Це-о-два служит основным определителем кислотно-основного баланса нашего организма. Если содержание це-о-два снижается, это негативно влияет на работу организма. Томас восстанавливал баланс углекислого газа в своем организме путем вдыхания воздуха, который выдыхала ты.
— Тоска-то какая, — заметил Томас. — Берни ждет.
Ага, значит, инкубы тоже существуют, только они вроде как ненастоящие. Скоро я узнаю, что на свете живут и зомби, которые на самом деле никакие не зомби, а просто люди с биологическим расстройством, толкающим их к поеданию человечьего мяса.
— Ты хочешь сказать, что Томас использовал меня как источник двуокиси углерода?
