Ольга Гусейнова - Сумеречный мир
— Мы взрослые оборотни, хватит ходить вокруг да около. Мы оба знаем, что это случится! Зачем тянуть кота за хвост?
Во второй раз я мрявкнула нечто невразумительное, потому что Егор распорядился:
— Меняй ипостась, давай поговорим по-человечески.
Тяжело вздохнув, я огляделась на предмет чем бы прикрыться. Увидела черный шелковый халат на спинке кресла, прошла к нему. Сменила лапы на руки-ноги и шустро замоталась в халат, который вкусно пахнет Егором. Невольно потянула носом аромат одежды из ткани, оказавшейся настолько приятной для тела и уютной, что секунду-другую, прикрыв глаза, прислушивалась к собственным ощущениям: будто мех моего ягуара касался обнаженной кожи. Затем повернулась к ожидавшему меня хозяину понравившегося халата и мягко упрекнула:
— Мы сходили лишь на второе свидание, а ты уже требуешь близости.
Мужчина отмер, плавно скользнул ко мне и взял мое лицо в ладони:
— Три, четыре, пять, как ты их называешь, свидания; что они изменят между нами?
Пришлось задрать голову, полностью открывая шею, становясь абсолютно беззащитной перед ним.
— Может быть, сделают ближе? — хрипло спросила я, вглядываясь в желтые глаза. — Понятнее друг другу… роднее и… нужнее?
В его глазах не было той бездушной холодной пустоты, пугавшей раньше. Но и разобраться с тем, что намешано в их темной глубине не удалось. Обидно, ведь Егор — единственный мужчина, которого хочется чувствовать, «знать», разбираться в его эмоциях, но, увы, он — книга за семью печатями не только для меня. Попробуй приоткрой!
— Ты для меня понятна, более чем, — сипло возразил этот мужчина.
Еще одна особенность: у него от сильных эмоций горло, словно тисками сжимается, а голос меняется до неузнаваемости, приобретая скрежещущие, металлические оттенки. Значит, Егор сейчас не столь спокоен, как хочет казаться.
— Но ведь этого мало — быть только понятной, — жалобно шепнула я, обнимая ладонями его пальцы.
— Ты необходима мне…
— Только в постели?!
Тягостные мгновения молчания — потом скупой ответ:
— Ты нужна мне.
— Для чего?
Пристальный взгляд. Молчание. Явное нежелание делиться своими секретами, чувствами.
— Я отдал тебе свою верность! — наконец рыкнул он. Злится, не нравятся ему мои настойчивые неудобные вопросы, сопротивление, непокорность.
— Да, но ограничил временными рамками. Ты будешь верен мне, пока я с тобой. А если надоем? Завтра, например, или через неделю… Ты переметнешься к другой с этой самой верностью? А с чем останусь я? С разбитым сердцем?
Егор сжал ладони на моем лице, затем зарылся в волосы, пропуская их между пальцами. Я уперлась ладонями в его гладкую, словно каменную грудь, погладила почему-то прохладную кожу, может, из-за того что сама горела. Мой Мерзлявый… непостижимым образом замерзающий ягуар, которого я с первой встречи неосознанно пыталась согреть. И ведь он тоже этого хотел, тянулся за моей рукой, последнее время часто сам касался.
— Я не терплю, когда меня вынуждают… — буркнул он знакомым холодным тоном. Но никакой контроль не способен сдержать лавину эмоций. Хмурый злился, бушевал внутри, но в тоже время желал…
— Я немного прошу и…
— Ты просишь слишком много и сразу, — оборвал он.
Медленно, давая возможность вырваться, наклонился и поцеловал. Сначала осторожно касался моих губ, потом скул, закрытых век, висков. Мое тело стало тяжелым, вялым, покорным, а разум признал поражение. Не в моих силах оттолкнуть его. Я испугалась: если откажу ему сейчас, он отступит, вероятнее всего, из принципа и гордости откажется от меня.
Мне осталось только взвыть от бессилия. Сердце тисками сжимал страх. Мужчина, от которого я хочу «слишком много и сразу» — единственный, кого полюбила каждой своей клеточкой, — не сможет ответить на мои чувства. Душа застыла: сейчас я предавала себя, по сути соглашалась на эмоциональное и духовное рабство, превратив Егора Хмурого в своего ледяного «идола», в надежде, что он когда-нибудь снизойдет и разделит жизнь со мной.
Я вырвалась из рук Егора, отступила, затравленно таращась на него. Как же я допустила это? Как дошла? Почему-то вспомнился Сергей. Он тоже надеялся и верил, долгие три года верил, что его любви хватит зажечь мое сердце. Рисковал жизнью, ожидая ответного чувства. А я так и не смогла ответить взаимностью. Да, ему досталась любовь другой женщины, надеюсь, у них получится. Мой бывший мужчина полюбит свою жену.
О, все святые светлые, как же мне сейчас больно за него, стыдно и горько за причиненные страдания. Эгоистка! Бесчувственная эгоистка! Пользовалась, ничего не давая взамен. Платила телом за чувства, чтобы купаться в его любви. Подобно проклятому вампиру питалась его эмоциями. И вот пришла расплата за грехи! Теперь уже со мной собираются расплачиваться телом за душевное тепло, за любовь, за возможность погреться в ее лучах. Теперь я оказалась в шкуре Сергея и в полной мере могу познать, что он чувствовал все время, пока ждал, надеялся. Ведь я тоже теперь вынуждена лишь ждать, надеяться, что зажгу сердце Егора, отогрею, заражу своей любовью. В сущности — уповать на чудо!
Святые светлые, простите меня за жестокость, эгоизм, бесчувственность. Я отвернулась к окну, обнимая себя руками, замерзая от снежным комом обрушившейся реальности и туманной перспективы. Что же делать?
Сильные широкие ладони легли мне на плечи. Егор прижал меня к груди, зарываясь носом в волосы на макушке и жадно вдыхая. Я судорожно выдохнула, кожа покрылась мурашками, запах его желания опять начал кружить голову. Я так сильно люблю, но настолько слаба, что не в силах отказаться, устоять перед ним. Повернулась и посмотрела ему в глаза. Сейчас мы точно напоминаем двух борцов, просчитывающих каждый шаг друг друга.
— Я согласна, — Егор вздохнул с облегчением и замер, услышав продолжение. — Но в моей комнате.
— Какая разница? — ровно спросил он, прищурившись.
Я быстро облизала пересохшие губы, от чего у него кадык дернулся, и кулаки сжались.
— Не хочу тайком красться к тебе по ночам, а по утрам уходить к себе как… — я оборвала себя на полуслове.
Он криво ухмыльнулся:
— Значит — я буду бегать к тебе в постель?! Как пес к своей хозяйке…
— Я не это имела в виду, — нахмурилась, резко мотнув головой. — Не хочу, чтобы ты так считал и…
— Будут еще условия? — оборвал он меня.
Я нервно сглотнула. Разговор вновь пошел о слишком болезненном.
— И никаких временных меток на моем теле!
— Временных? — его брови в недоумении полезли на лоб.
— Ну вы же постоянно твердите мне, что во время… э-э-э… страсти кусаетесь и метите, а потом каждый перевертыш знает, кто с кем и сколько раз… — раздраженно выпалила я.
