Элис Хоффман - Третий ангел
Когда Тедди Хили оплатил счет и собрался уходить, Люси закрыла книгу и завернула ее вместе с другой. Он вызвал лифт, поэтому ей пришлось подниматься по лестнице. Ноги еле шевелились, они будто не хотели идти наверх, но девочка заставляла себя преодолевать ступень за ступенью. Видела, как ползет вверх лифт на тросе, который пытался перегрызть Милли; видела недавно отполированные медные ручки на дверях, сверкавшие, как зеркало. На седьмом этаже она немного приотстала, пропуская вперед мистера Хили, затем двинулась следом. В коридоре стоял ну просто зверский холод.
Когда Тедди остановился, Люси остановилась тоже. Про себя она молилась — так хотелось увидеть Майка Маклина, чтобы он как-нибудь обозначил свое присутствие! Только бы попросить у него прощения. И объяснить, что она нечаянно выронила то письмо. Не хотела, но выронила. Это она виновата во всем.
Послышались чьи-то шаги, но никого не было видно. Люси стало так холодно, что ей показалось, что ее легкие могут замерзнуть, все-таки она только недавно поправилась. Вдруг Тедди громко сказал: «Нет», — и тогда девочка увидела это.
Такое каждый бы назвал привидением. Но это был не Майкл Маклин. Она непременно узнала бы его, самого красивого мужчину, которого она когда-либо видела. Но перед нею стоял призрак Тедди Хили, взбешенный, не помнящий себя от ярости, выкрикивающий страшные слова. Призрак человека, каким он был тогда. Это была какая-то часть, которая отделилась от него и пропала, — может быть, его душа?
Девочка чувствовала, что у нее подкашиваются ноги, будто они скручены из веревок; не могла дышать, что-то сдавливало ей легкие сильно-пресильно, и никак было не набрать в грудь воздуха. Неожиданно она увидела что-то, оно не было Тедди Хили и одновременно было им, и оно вдруг обернулось к ней. И все. Больше Люси ничего не видела. Из ее горла вырвался крик, и она рухнула на пол. Стукнулась головой о стенку, ей показалось, что она слышит чей-то голос, но, может, ей это только приснилось?..
Отец не стал наказывать дочку, хотя она и отказывалась объяснить, какого черта она пошла чуть не через весь город в этот отель. Травма оказалась довольно тяжелой, сильно обострилась астма, создав угрозу для жизни. Пришлось снова положить Люси в больницу, она опять оказалась в той самой пластиковой палатке, пока не восстановился процесс нормального дыхания. Бен Грин был серьезно обеспокоен: возможно, он делает что-то не то. В чем-то ошибается. Ему ведь приходится растить дочку одному, а он в воспитании детей — полный дурак и, наверное, все время делает ошибки. Когда Люси наконец выписали из больницы, он позвонил Ребекке и попросил, чтобы она пришла и посидела с девочкой, пока он сходит и купит лекарства.
Держа в руках поднос с теплым молоком и несколькими печеньями, Ребекка вошла в спальню и поздоровалась. Никакого ответа. Люси лежала в постели, чувствовала себя искалеченной и очень несчастной. Из-за коротко подстриженных волос казалась маленькой девочкой. Ни разу за все время не открыла глаз, хотя было ужасно смешно, когда медсестра с выражением читала ее любимую книгу про Алису. Никакой книге не исправить того, что плохо.
— Тебе очень нездоровится? — спросила Ребекка.
— Я просто перестала понимать главное, — ответила Люси и опять замолчала.
Ей нравилась эта девушка, но о чем говорить с ней, она не знала. Ни в этот день, ни в следующие. Когда входил отец или являлся с визитом врач, она даже не оборачивалась к ним. Раньше им удавалось насмешить ее, но не теперь. Люси словно забыла, как произносить слова, как строить предложения, человеческая речь стала для нее загадкой. Она оставалась вежливой, но говорить что-либо отказывалась.
— Скажи мне, что я могу сделать для тебя, — просил ее отец. — Ну хоть что-нибудь могу?
Так как сказать было нечего, она промолчала.
Тогда Ребекка посоветовала Бену отправиться с дочкой путешествовать, уехать из Лондона куда-нибудь, где красиво и тихо. И очень спокойно. Она верила, что путешествия полезны для человека и что иногда так можно вылечить даже печаль. Предложила им поехать в Эдинбург, город, который сама очень любила, и, получив согласие, принялась за подготовку путешествия. Бен пригласил и ее поехать с ними, но она отказалась. Сказала, что, во-первых, эта поездка только для них двоих — отца и дочери, а во-вторых, если он захочет поехать с ней, Ребеккой, то она могла бы и рассмотреть его предложение. Если бы он не был женат, конечно.
Они отправились почти налегке, с одним чемоданом на двоих, и сели в поезд, который отправлялся с вокзала Кингс-Кросс. Люси почти обрадовалась, когда поняла, что отец вовсе не собирается с ней много болтать. Один раз, когда он взял ее за руку, она чуть не расплакалась, но все-таки сумела удержаться. Ей казалось очень важным не плакать потому, что, наверное, стоит раз расплакаться, как слез будет не остановить.
И были клубы дыма, и следы сажи на окнах, но как только поезд вырвался из города, пейзаж стал сказочно прекрасен. Люси, не отрываясь, глядела в окно и думала, что она могла бы раствориться во всем этом золоте, зелени и багрянце. Она даже не подозревала, что на свете может быть так красиво, и сразу влюбилась в эти желтые поля и зеленые яркие травы. Ей нравился перестук колес, ритмично отзывавшийся во всем теле, потому что эти звуки мешали ей думать, отвлекали от тех ужасных мыслей, которые никому в мире, наверное, и в голову не приходили. Кроме, может быть, Тедди Хили. Наверное, он тоже пытался отвлечься от них.
Пассажиров было очень мало, только на последнем сиденье вагона какой-то мальчик все время что-то как сумасшедший писал. Даже в окно ни разу не глянул. На коленях у него лежала толстая книга.
— Кажется, такой же книгочей, как ты, — заметил Бен. — Тебе такие нравятся.
Но отец понятия не имел о том, кто или что может нравиться его дочке. Люси смотрела и смотрела в окно, потом закрыла глаза и заснула. А во сне увидела, что путешествует на поезде и рядом с ней сидит большой кролик. Она все время ждала, что он заговорит, но он молчал и ничего не говорил. А потом она увидела, что кролик плачет.
Поезд издал громкий свист, и она проснулась. Отца не было, он пошел в вагон-ресторан чего-нибудь выпить. Она подняла глаза и увидела, что незнакомый мальчик из другого конца вагона смотрит прямо на нее. Неожиданно он помахал ей, и тогда Люси тоже махнула в ответ. Из чистой вежливости. Тогда мальчик снова помахал. Она решила не обращать на него внимания, но он так размахивал руками, что ей пришлось встать и, цепляясь за ручки сидений, пойти к нему. Даже интересно было, чего это он так размахался? Но спать ей до сих пор хотелось. Как и оказаться за целый миллион миль отсюда.
