Особенности преддипломной практики (СИ) - Азарцева Анна
— Как? Портал не работает! — резонно возразил высочество, точно так же сложил руки на груди. Я — лежа, он — сидя, упирались друг в друга гневными взглядами, — А на одних разговорах в твоем деле далеко не уедешь!
— Доброе слово помогает лучше плохого дела! — пафосно провогласила я. Комиссию, как ни крути, никто не отменял, а если она узнает, на какие нужды я потратила целый шкаф с накопителями, то меня в этом же шкафу и зароют.
— Это не касается случаев, от которых зависит твоя жизнь!
— Без накопителей!
— Отдай мне ключи!
— Ни за что!
Спорить мы могли еще очень долго, но высочество лишь коротко выдохнул, обозвал меня на эльфийском цхарной швырцей (кто бы показал, что это за зверь?) и потянулся за лекарством.
— Мэльст сказал, чтобы пила каждые два часа, — пояснил он в ответ на мой недоуменный взгляд. Налил сладенького синего на ложку, поднес к моим губам.
— Никаких накопителей, — зло прошептала я.
— Пей давай, — он лишь вздохнул. — Какая же ты упрямая!
А быстро вырубает это лекарство! Буквально за пару секунд!
Сквозь сон я почувствовала легкий поцелуй в губы. Едва их коснувшись, мужской голос шепотом произнес:
— Прости, Мэр!
Простить? За что? Не понимаю...
Сознание волнами уплывало в синюю даль. Мне снились высокие изящные башни, изумрудная зелень бескрайних лугов и глубокая синева долинных рек. Пестрые табуны забавных шестиногих единорогов паслись в алых маках...
— Вставай, Рогова!! Живо поднимай свою трижды проклятую задницу, ильмова мать тебя забери! Открывай глаза, дурища цхарная!! — и еще пара очень крепких нецензурных выражений.
Никогда не думала, что ильфарийские шестиногие каргаты будут так отборно ругаться ильфарийским же матом. Хотя что с них взять, лошади ведь. Пусть и с сияющим рогом посреди головы.
— Рогова, поднимайся, корова толстожо.... — а вот это было уже обидно! Не такая уж я и толстая! По крайней мере моя филейная часть гораздо аккуратней чем вон у того лилового единорожка, что сейчас лакомился маковым цветочком.
— Да проснись же ты, дура стоеросовая!! Чтоб тебя ишкрассы с кожей сьели и ....
Да что ж такое то?! И поспать не дают, и матом ругаются!
Я с трудом открыла глаза. Маковый луг куда-то пропал, лиловые единороги тоже. Когда взгляд сфокусировался на потолке, то яркой синевы небес я уже не увидела. Лишь побеленный потолок с трещинами посередине. Зато отчетливо узрела в дальнем углу паутину и даже смогла разглядеть черного маленького паучка. Только открыла рот для визга, как меня тут же опять обругали:
— Рогова, мать твою в ильм! Живо поднялась!
И тут до меня дошло, что обругивали меня в моем же собственном доме. И крики были на удивление знакомым мерзким женским голосом! А доносились они...
Я спрыгнула с постели и обернувшись простыней, как тогой, бросилась из комнаты.
Виктория Козловская в черном как уголь облегающем костюме застыла в позе «зю» в третьей ловушке по пути на лестницу. А мы молодцы с высочеством! Такие тонкие путы навязали, что даже наша отличница-спортсменка-комсомолка их не распознала и вляпалась по самый филей! Кстати, а где высочество? На такие вопли он давно бы уже первым прибежал. Небось, опять куда-то с мерзейшеством отправился. Ладно, пусть погуляет и проветрится. Как лечащий врач — разрешаю.
А Козловская то злая как сам черт! Шипит, дергается, ругательствами сыплет как опытный дальнобойщик. Интересно, что она здесь забыла и как вообще тут появилась?
— Что стоишь, зенки вылупила? — а злющая Козловская на самом деле пугала, — Живо наверх!
— Наверх? — не поняла я. — Зачем?
— Выпусти меня уже, дура набитая!! — заорала она еще громче, — Пока ты здесь застряла, этот шварный вшиз (позорный сын бродячей собаки — перевела я с матерного ильфарийского на привычный культурный) взламывает твой шварный архив со шварными накопителями!
По утрам я соображала обычно туго, но не сегодня. Мигом поняв, что мне пыталась донести Козловская, я парой жестов сняла с нее ловушку и рванула наверх, на чердак.
Дверь нашей переговорной была настежь открыта. Портал весело и задорно гудел, наполненный искровой энергией под завязку. Лампочки, показывающие заряд, сияли по всей портальной дуге. А шкаф, в котором хранились искровые накопители, был пуст как... как мой диплом с сегодняшнего утра!
Вот же сволочь этот высокородный принц, будь он трижды проклят!
Вся наша практикантская гвардия из пяти студентов и одного куратора сидела в моей гостиной ранним утром, судорожно пытая себя мозговым штурмом. Пытки получались, штурм не особо.
О краже накопителей я сообщила Ольге Леонидовне сразу же, как только перестала материться на одного очень наглого белобрысого вора. В целом, мне даже не надо было ничего объяснять. Ольга Леонидовна увидела раскрытый пустой шкаф и тут же объявила общий сбор на месте преступления.
Причем, что интересно — совсем не удивилась, увидев рядом со мной Викторию Козловскую, которую еще несколько дней назад разыскивали всем миром, как пропавшую без вести. Мазнула по ней суровым взглядом и лишь пригрозила наманикюренным пальчиком. Та даже не показала виду, что стало совестно. Зато Милана подошла и с размаху отвесила блондинке смачную пощечину.
— Ты хоть представляешь, как мы все за тебя переживали?!
Блондинка обозленно вскинулась, но не ответила ни словом, ни ударом. Лишь гневно зыркнула из под длинной челки да схватилась за покрасневшую щеку.
— Дядя твой ничего не знает! Мы ничего не знаем! Почему ты смылась и куда — никому не сказала! А если бы тебя портальным переносом размазало по какому-нибудь мертвому миру?! — Мила замахнулась на еще одну пощечину, но со спины ее ладонь перехватил старший Ухов:
— Я, конечно, рад посмотреть на драку двух красавиц, но лучше бы на ринге и в купальниках! — Мила на него зло обернулась, а Петр продолжил, — Давай позже, рыжая. Сейчас есть дела поважнее! Главное, что она, — и кивнул на Козловскую, — нашлась, высказать свое «фи» сможешь ей и после собрания.
Мила фыркнула:
— Да я на нее даже смотреть не хочу больше! — и ко мне уже: — А ты молодец, подруга! Хоть бы словом намекнула, что она у тебя тут ошивается!
— Да я даже понятия не имела, что она где-то в Шайнвилле! — Мила подозрительно подняла бровь, — Думаешь, я бы не сказала, зная, как вы ее разыскивали?
— Девочки, об этом — после! — и повинуясь жесту Ольги Леонидовны мы расселись кто в кресла, кто на диванчик. Мила все еще рассержено фыркала, но под суровым взглядом куратора постепенно успокоилась, — Итак, на повестке дня у нас два происшествия. Первое: массовое отравление местных жителей ядовитой мальтиной, — Ольга Леонидовна обвела нас всех суровым взглядом, отдельно остановившись на мне, — И второе: надо решить, как быть с пропавшими накопителями в преддверии университетской проверки. Раз портал заработал, — и снова мне достался уничижительный взгляд, — значит гостей из дома ждем в ближайшие пару дней. Рогова, тебе слово!
Я рассказала сокурсникам, как было дело. Что сначала на меня свалился его ильфарийское высочество, будь он трижды проклят. Затем из-за неработающего портала мне выпала сомнительная честь лечить его четырежды проклятое высочество (а я уже проклинала, да? Ну ничего, проклятием больше, проклятием меньше...). И чем в итоге мне этот малахольный отплатил за доброту и бесконечное терпение? И ведь знал! Знал, что нельзя трогать накопители, что у меня проверка на носу, что мне очень хорошо прилетит за их исчезновение!
Плюс это непонятное отравление местных, в котором по слухам обвиняют меня!
— С отравлением разберемся чуть позже, Маргарита, — Ольга Леонидовна сложила руки на груди, — Тем более, что Сэлгрин ди Андарэ еще в Шайнвилле, — она почему-то покосилась на Викторию рядом со мной, — а он из Странников. Думаю, не откажет в помощи.
— А если мы сломаем портал? Чуть-чуть? Чтобы в ближайшие пару дней гости до Морганы не доехали? — внес резонное предложение старший Ухов, — Будет время разобраться во всем.
