Связано с любовью (СИ) - Брай Марьяна
– Ты сама это придумала? – когда я закончила, спросил Рональд.
– Когда увидела, что рук в госпитале недостаточно, но их много в провале, я просто подумала, что их можно объединить. Если это в твоих силах, и ты как советник короля можешь хотя бы предложить эту схему, думаю, дело сдвинется с мертвой точки.
– Люди из провала могут оказаться разбойниками, Рузи, - осторожно вставил Бертон.
– Десять человек, что пришли в первый же день открытия фабрики до сих пор работают там, и никто не позволил себе украсть, а тем более убить, - посмотрев на него, сказала я. – Кроме этого, я готова брать детей для обучения, и точно так же могут делать другие фабрики. Эти дети будут иметь профессии.
– А где они будут жить? – спросил Рональд, теперь уже более серьезно относясь к моему предложению.
До восемнадцати лет в приюте, но они могут начать работу уже там, а коли государство тратило деньги на их обучение, они могут работать на государство. Я не видела в городе ни одной фабрики, что принадлежала бы городу, а такие места можно организовать. Кто-то из детей сможет потом остаться в детских домах и продолжить свое дело там, обучая детей, - закончила я.
– Мне нравится твоя идея, Рузи. Иначе, сейчас на улицах окажутся сотни ребятишек, что через несколько лет станут бандитами, - поняв мою идею, ответил Рональд. – Мы должны ехать, но я обещаю, что насколько смогу, этот вопрос решится, - Рональд встал, посмотрел на спящего дядю, потом на Бертона, наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку и вышел.
– Я не ожидал от тебя этого, Рузи, - шепотом произнес Бертон.
– Чего? – переспросила я.
– Того, что ты сама сможешь придумать решение такому количеству вопросов. Ты успеваешь работать, помогать дяде, навещая его и разговаривая с ним все выходные, придумываешь куда деть детей, а еще… Ты изменилась, ты выросла, - улыбнулся он.
Элиот был прав, заставив меня одеться «по взрослому». Хоть он и не молод, но он мужчина, и понимал чувства Бертона, когда тот смотрел на мои веснушки. Кроме как защитить и накормить меня, думаю, никаких желаний я не вызывала ранее.
– Время идет, Бертон, как говорится: «Возраст, это тот недостаток, который быстро проходит», - сказала я и улыбнулась. – Если ты едешь сейчас, могу я попросить, чтобы ты подвез меня к промышленному району? Там я поймаю коляску, - спросила я Бертона, что не отрываясь смотрел на меня.
– Да, карета уже готова. Я жду тебя на улице, - ответил он, осторожно встал, и вышел из библиотеки.
Я нашла карандаш, бумагу, и написала Элиоту записку. Свернула ее пополам, и придавив карандашом, оставила на столе. Вещей с собой у меня не было, и я пошла сразу в прихожую, где Захари подал мне пальто. День был солнечный, но уже было заметно, что к вечеру тучи затянут небо и начнется снегопад. У меня было одно важное дело на сегодня – запуск маленьких ковров, один из которых я планировала закончить сегодня.
– Только сегодня утром я узнал от Элиота твою историю со церковью, и даже не представляю – сколько ты пережила, Рузи, - Бертона решил продолжить разговор в карете. – И то, что я налетел на тебя тогда…
– Мы это уже обсуждали, Бертон. И я рада, что ты больше не считаешь меня корыстной девкой, - засмеялась я.
– Я не считал тебя девкой, Рузи, никогда…
– Но против «корыстной» ты не возражал, правда? – он, наконец, тоже засмеялся, и к фабрике мы подъехали в отличном настроении.
Бертон вышел, и помогал мне спуститься, когда мне навстречу бросились Леова и девушка из провала, что теперь вязала пледы на втором этаже.
– Рузи, миссис Гранд, поспешите пожалуйста, там эта женщина, она кричит, что здесь все ее, - перебивая друг друга, и зыркая на Бертона, кричали обе. Я заторопилась внутрь, Бертон пошел за мной, хоть я и пыталась успокоить его, и ехать по своим делам.
На первом этаже были, похоже все, но на верху царил какой-то лютый бедлам – я слышала, как Марита успокаивает кого-то, а второй человек просто визжит.
Я побежала на лестницу, Бертон бежал за мной. Как я и подозревала, источником крика была моя матушка.
– Вот она, вот, та, кого я вырастила, выкормила, и кто отправил меня в больницу, не дал мне пойти к Богу! – матушка стояла посреди цеха, вокруг нее валялись поваленные рамки, спутанные клубки шерсти.
– Идем вниз, там и поговорил. Пусть люди работают, им нужно кормить свои семья, - я говорила тихо и нежно, как с ребенком, но это, казалось, действовало на нее как на быка красная тряпка.
– Нет, я хочу, чтобы ты отдала мой дом…
– Чтобы отдать его церкви? Хочу тебя огорчить. Церковь развалилась сегодня ночью, когда святых отцов поймали за игрой в карты, - я решила, что нет смысла беречь ее нежную душу, да и моя усталость от нее взяли свое.
– Клара, как на грех, поехала в деревню, но сюда уже едет доктор – Молли сразу поехала за ним, - шептала Марита.
– Давай выпьем чаю, а там решим, как жить дальше, но, если ты будешь орать, я попрошу мужчин, и они свяжут тебя, а тебе в рот я засуну один из этих клубков, - указала я на разбросанные по полу разноцветные нити.
Доктор приехал минут через десять. Я успела налить ей чуть теплый чай, заставила сделать глоток и присесть.
– Я заберу ее, и думаю, тебе больше не нужно оставлять ее дееспособной, деточка. Так будет проще. Фанатизм, с которым они стремятся все отдать, включая своих детей и свое здоровье, думаю, в скором времени причислят к болезням души, - тихо объяснял он мне, пока его сотрудники ставили ей укол. – Ты боишься, что тебя будут считать дочерью сумасшедшей? Зря.
– Это не сумасшествие, доктор. Это результат той работы, которую над ними проделывают церковники, - я присела сразу после того, как ее увели вниз.
– Ладно, мне нужно ехать. Отправь Клару с ее вещами обратно в больницу.
– С ее вещами? – она не сегодня ушла оттуда? – я удивилась, возможно, пока ее не было дома, мать ночевала там, но вчера поздно я уехала из дома с Рональдом и Бертоном.
– Два дня назад. Она ушла два дня назад. Видимо, церковь не приняла ее, зная, что руками работать ее не заставить, а денег у нее больше нет, - ответил доктор, и откланявшись, ушел.
Я вошла в свою каморку и присела на диван. Совсем недавно – сегодня утром я чувствовала себя взрослой, красивой, почти счастливой, а сейчас, меня будто в воду окунули, и выставили на показ. Бертон теперь видел изнанку этой всей красоты, которой восхищался еще вчера.
Глава 35
Через неделю я, проснувшись в своем доме, в полной тишине, как всегда, лежала и смотрела на крышу соседнего дома. Снег валил третий день, и заваленные дороги, естественно, никто не чистил. На фабрике остались Люк, Марита, Леова и новенькие, что жили на фабрике, стараясь скопить денег на жилье. Остальные разъехались по домам, когда стало понятно, что снег не закончится еще пару дней.
Я радовалась тишине, валящему белому волшебству, благодаря которому никто не мог ко мне пробраться, и мне можно было не выходить. Я надевала свое смешное свободное девчоночье платье, длинные шерстяные чулки, легкую шаль, и спускалась в кухню, где Дирк рано утром уже принес к очагу дрова. Зажигала печь, ставила кофе и начинала готовить. Я рисовала новые рисунки для ковров и пледов, придумывала сочетания цветов в легких покрывалах, которые мы выполняли в той же технике, что и пледы.
В дверь постучали перед обедом, когда я с рисунками сидела в кухне, уютно устроившись в кресле, что перетащила из гостиной. Дирк? Он стучит в дверь из дворика. Клара? Ее пригласила к себе Марита – ее мать стала очень дружна с Кларой, и они, скорее всего, вместе вязали сейчас в мастерского мистера Фица, добавляя в чай ликер с корицей, и смеясь над его рассказами.
Я выдохнула и опустила ноги на пол. Печка горела уже несколько часов, но дом все никак не прогревался – ремонт, который я планировала летом, так и остался в планах, а щели в стенах, кое-как замазанные глиной, все же, нужно было отдать на растерзание мастерам.
