Райчел Мид - Голод суккуба
— Кто ты? — закричал он.
— Сегодня вечером ты убил девушку, — сказала я, угрожающе приближаясь. — Белокурую танцовщицу.
Он выпучил глаза:
— Так получилось. Я ее предупреждал. Она знала, что рискует.
Я опустилась на колени, чтобы заглянуть ему в глаза:
— Ты ее разрезал и взял деньги. Тебя не заботило, что с ней будет дальше.
— Послушай, если хочешь вернуть эти деньги…
— Я хочу вернуть ее. Можешь это сделать?
Он лишь смотрел на меня, сотрясаясь от страха.
Я смотрела на него, сотрясаясь от собственного могущества. Я могла бы убить его. Швырнуть еще раз, или свернуть шею, или задушить. Это было ужасно и неправильно, но, объятая гневом, я себя не контролировала. Честно говоря, в конце концов это счастье, что большинство инкубов и суккубов более расположены к удовольствиям, нежели к страданиям. Учитывая способность принимать любое обличье, мы бы стали весьма смертоносны для людей, если б достаточно разозлились. Они бы против нас не устояли. Уж этот доктор во всяком случае.
Но другой бессмертный мог.
— Жозефина, — послышался за спиной голос Бастьена. — Цветочек.
Поскольку я не отзывалась и хватку не ослабила, Бастьен сказал:
— Лета.
Имя, полученное при рождении, прорвало охватившую меня жажду крови.
— Отпусти его. Он не стоит твоего времени.
— А Доминик не стоит мести? — спросила я, не отрывая глаз от жалкого человеческого существа.
— Доминик умерла. Ее душа в следующем мире. Смерть этого человека ничего не изменит.
— Мне будет легче.
— Возможно, — допустил Бастьен. — Но это не твое дело — определять наказание смертным. Оставь это высшим силам.
— Я высшая сила.
Инкуб успокаивающе положил мне руку на плечо. Я вздрогнула.
— Мы играем другую роль. Мы не убиваем смертных.
— И ты, и я убивали прежде, Бас.
— Обороняясь. Защитить деревню от налетчиков — это не то же самое, что хладнокровное убийство. Может, ты проклята, но не совсем же пропащая.
Я отпустила доктора и откинулась назад. Он остался недвижим.
— Я любила Доминик.
— Я знаю. Поэтому со смертными трудно. Их просто полюбить и быстро потерять. Лучше всего для всех нас держать их на расстоянии.
Я не трогала доктора, но и с места не сошла. Бастьен осторожно потянул меня, продолжая мягко увещевать:
— Давай же пойдем. Оставь его. Ты не имеешь права лишать его жизни.
Я позволила Бастьену меня увести. Оказавшись на темной аллее, ведущей к дому доктора, я тут же вернулась в более естественное обличье Жозефины.
— Я хочу уехать из Парижа, — безжизненно проговорила я. — Я хочу куда-нибудь, где нет смерти.
Он обнял меня, и я почувствовала облегчение от его близости.
— Такого места не существует, Цветочек.
В доме Сола я наседала на Алека, вновь обладая возможностью сокрушить его жизнь. Но слова Бастьена эхом отдавались во мне, и я с болью осознала, как сожалею о нынешней вражде с инкубом. Несмотря ни на что, он и много лет спустя был по-прежнему прав. Я не должна убивать из мести. Нечестно для бессмертного пользоваться превосходством над слабым смертным. Я стану тогда ничем не лучше Сола. И, взглянув на распластавшегося подо мной Алека, я увидела только, насколько он молод. Немногим старше Доминик. Да и силы, казалось, вот-вот покинут меня.
Я грозно склонилась к Алеку.
— Уб-бирайся, — промямлила я сквозь немеющие губы. — Я хочу, чтобы ты свалил. Из Сиэтла. Не вздумай больше общаться с Дагом или с кем-то еще из группы. Если я завтра вечером узнаю, что ты еще в городе…
Я пыталась выдавить из себя подходящую угрозу. Мысли разбегались.
— Тебе, хм, не понравится. Ты понял?
Мой блеф сработал; он был в ужасе. Я отвалилась от него и села, потому что встать не могла. Он кое-как поднялся, бросил на меня последний испуганный взгляд и вылетел из комнаты. Как только за ним захлопнулась дверь, я лишилась чувств.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
На следующее утро я проснулась с тяжелейшим в жизни похмельем, и это о чем-то говорило.
На самом деле меня разбудил холодный воздух, проникавший в разбитые окна и надувавший шторы. В Сиэтле мягкие зимы, но на дворе был все-таки ноябрь. Я наколдовала себе толстый свитер и тут заметила, что кровь Сола так и не исчезла с кожи, несмотря на перевоплощения прошлой ночи, но, высохнув, превратилась в мелкие красные кристаллы, сверкающие на мне и окружающей обстановке. Я подняла его шелковую рубаху и обнаружила, что она весьма подходит, чтобы стереть их.
Вчерашний вечер был как в тумане, я с трудом вспоминала отдельные детали. Я решила, что виной тому выпитая таинственная жидкость. Оглядев царившую в комнате разруху, я восстановила в памяти массу событий, а остальное воссоздала из обрывков. Не желая задерживаться в этом месте, я отыскала свою трубку и вызвала такси.
По дороге в Сиэтл я поняла, что единственное мое желание — вернуться домой и еще немного поспать. У меня вторая смена, начинает Даг. Подождите. Нет, он не может. Даг лежит на больничной койке. Вздохнув, я направила шофера к книжному магазину.
В конторе меня ожидали три голосовых сообщения. Одно от автора, который сегодня вечером должен давать автографы, Е.Дж. Путнэма. С ним все в порядке; он прибудет в назначенный срок. Второе от Бет: она заболела. Господи. Нельзя, чтобы хоть кто-нибудь остался здоров? Последнее — от Уоррена. Он сообщал, что задерживается во Флориде и вернется к вечеру. Я решила на него обозлиться из чистого принципа. Я всю последнюю неделю разбиралась в этом хаосе, а он играл в гольф там, где сейчас двадцать пять градусов.
Я открыла магазин и села на кассу. Нехватка персонала хотя бы не дает отвлекаться от работы. У меня просто времени не оставалось переживать по поводу вчерашних событий. Или о Даге. Или о том, что Сет не пришел сегодня. Или о стычке с Бастьеном.
— Вы Джорджина?
Передо мной стояла симпатичная женщина американо-японского происхождения. Лицо и фигура ее были лишь чуточку полноваты, а черные волосы собраны в конский хвост. Что-то в ее улыбке почудилось мне знакомым.
— Я Мэдди Сато, — сказала она, протягивая руку. — Сестра Дага.
Изумленно глядя на нее, я пожала руку.
— Я не знала, что у Дага есть сестра.
Она улыбнулась ехидно:
— В действительности целая куча. Мы разбросаны по всей стране. Все заняты собственными делами.
— Так вы приехали… повидать Дага? — Я не решалась приступить к столь деликатному вопросу, но зачем еще она здесь?
Она кивнула:
— Я была у него сегодня утром. С ним все отлично, и он просил передать вам привет.
