Мэгги Стивотер - Воронята
— На самом деле, я сделал несколько неожиданных открытий. Генриетта выглядит многообещающей.
— Значит, дела идут неплохо? Твоя сестра сказала, что ты вроде как немного грустишь.
— Грущу? Хелен — кретинка.
Его отец прищелкнул языком.
— Дик, не говори так. Выбирай выражения.
Гэнси выключил двигатель и переглянулся с отцом.
— Она купила маме в подарок на день рождения бронзовую тарелку.
Гэнси старший издал небольшое «гм», что означало, что слова Гэнси младшего не лишены смысла.
— Ровно настолько, насколько ты счастлив и при деле, — сказал его отец.
— Вот как, — сказал Гэнси, извлекая телефон из бардачка.
Его разум уже работал над тем, как вбить в голову Ронана три месяца обучения, как вернуть прежний облик Ноа, как заставить Адама оставить дом своих родителей, даже после того, если Генриетта не казалась таким уж тупиком, то же самое он мог и сказать о Блу, когда видел её рядом.
— Я при деле. Более чем.
32
Когда Блу после школы постучалась в двери фабрики Монмут, ей открыл Ронан.
— Вы, парни, не ждали снаружи, — сказала она, чувствуя себя слегка неловко.
После пережитого вместе с ними такого количества событий она ощущала себя каким-то нарушителем, вторгнувшись без приглашения, стоя на ветхой лестнице.
— Вот я и подумала, наверное, вы внутри.
— Гэнси празднует днюху своей матери, — сказал Ронан. От него несло пивом. — А Ноа, на хрен, мертв. Но вот Периш здесь.
— Ронан, впусти её, — вмешался Адам. Он выглянул из-за плеча Ронана. — Эй, Блу. Ты же никогда здесь не бывала прежде, ведь так?
— Ага. Может, мне не стоит…
— Нет, входи…
Всем стало как-то неловко, но Блу вошла внутрь, и дверь захлопнулась за ней, и оба парня исподтишка наблюдали за её реакцией.
Блу осмотрела второй этаж. Он выглядел, как дом какого-то чокнутого изобретателя или одержимого ученого, или очень неаккуратного исследователя, после знакомства с Гэнси она начала подозревать, что он включал в себя все эти ипостаси. Она сказала:
— А почему лестница так выглядит?
— Грязь, — ответил Адам. Он воспользовался ногой, чтобы подальше отпихнуть пару грязных джинс и боксеров, все еще продернутых в эти самые джинсы, долой с глаз Блу. — И бетон. И много пыли. И грязи.
— А также, — добавил Ронан, направившись к двустворчатым дверям в другом конце этажа, — прах.
На мгновение Ронан и Адам вытянули шеи, осматривая огромное пространство, как будто бы они тоже видели его впервые. Обширная комната, красивая и загроможденная, была окрашена красным от вечернего солнца, которое светило через десятки окон. Это напомнило Блу о чувстве, которое она испытала, когда впервые увидела журнал Гэнси.
Первый раз за несколько дней она вспомнила то видение, где его пальцы лежат у неё на лице.
«Блу, поцелуй меня».
Где-то на полу вздохе Блу прикрыла глаза, чтобы отбросить эти мысли.
— Я должен покормить Чейнсо, — сказал Ронан. Предложение, которое не имело абсолютно никакого смысла для Блу. Он исчез в крохотной комнате и закрыл за собой дверь. Изнутри послышались нечеловеческие пронзительные крики, которые Адам не стал комментировать.
— Очевидно, сегодня мы ничего не делаем, — произнес Адам. — Хочешь потусоваться?
Блу оглянулась по сторонам в поисках дивана. Было проще всего усесться на диван и поболтать. В центре комнаты стояла неубранная кровать и очень дорогое на вид кожаное кресло (с такими блестящими медными болтами, которые крепили кожу), стоявшее у одного из окон во всю стену высотой, и стол с разбросанными по нему бумагами. Никакого дивана.
— А Ноа…?
Адам покачал головой.
Блу вздохнула.
«Может быть» думала она. «Адам был прав на счёт тела Ноа. Может быть, его перемещение с энергетической линии отобрало у него силу».
— Он здесь? — спросила она.
— Похоже на то. Но я не уверен.
Она сказала в пустое пространство:
— Ноа, ты можешь использовать мою энергию. Если это то, что тебе нужно.
Выражение лица Адама было загадочным.
— Это смело с твоей стороны.
Она так не думала; если бы это требовало смелости, она уверена, что её мама не позволила бы ей ходить к церкви каждый год.
— Я хочу быть полезной. Так ты тоже живёшь здесь?
Адам потряс головой, его взгляд перешёл на Генриетту за окном.
— Гэнси хотел бы, чтобы я жил здесь. Ему нравится, когда все его вещи в одном месте, — его голос был немного горьким, и после паузы, он добавил: — Мне не следовало говорить «вещи». Он не совсем такой. И мы… просто, это место Гэнси. Всё здесь Гэнси. Мне нужно быть на равных, поэтому я не могу жить здесь.
— А где ты живешь?
Адам сжал губы.
— В месте, предназначенном для поездок.
— Это не совсем ответ.
— Это не совсем место.
— И было бы ужасно жить здесь? — Она наклонила голову назад, чтобы пристально рассмотреть очень высокий потолок. Все пахло пылью, но в хорошем смысле, как старые вещи в библиотеке или музее.
— Да, — ответил Адам. — Когда я буду жить отдельно, это будет место, которое я сделаю сам.
— И поэтому ты пошёл в Аглионбай.
Он поднял взгляд на неё.
— И поэтому я пошёл в Аглионбай.
— Даже не смотря на то, что ты не богат.
Он засмущался.
— Адам, мне всё равно, — сказала Блу. Это не были самые бесстрашные слова из всех, что она когда-либо произносила, но они чувствовались бесстрашными, когда она их озвучила. — Я знаю, остальных это волнует, но не меня.
Он сделал гримасу и затем слегка кивнул.
— Даже не смотря на то, что я не богат.
— Настоящие признание… — сказала Блу. — Я тоже не богата.
Адам громко рассмеялся на это, и она обнаружила, что ей начинает по-настоящему нравиться этот смех, который вырвался из него и, казалось, удивляет его каждый раз. Она была немного напугана этим открытием.
Он позвал:
— Ох. Эй. Иди сюда. Тебе это понравится.
Пол скрипел под ними, он вел ее мимо стола к окнам на той стороне. Блу почувствовала легкое головокружение из-за высоты, эти массивные старые фабричные окна начинались всего в нескольких дюймах над старыми широкими досками пола, и первый этаж был гораздо выше, чем первый этаж ее дома. Пригнувшись Адам стал перебирать картонные папки в ящике под окном.
В конце концов, он вытащил одну папку из ящика и махнул Блу, чтобы она села рядом. Она не сделала этого. Адам встал так, чтобы его поза была наиболее устойчивой; Его коленка прижималась к Блу. Он не смотрел на нее, но что-то в его положении давало понять, что он за ней наблюдает. Она сглотнула.
