Мелисса Марр - Любимый грешник
— Я Зимняя Королева. Как и все до меня, я буду хранить морозный ветер и лед.
И она излечилась, став сильнее, чем была когда-либо. Но в отличие от Бейры, она не прокладывала себе дорогу из холода, чтобы подойти к Кинану.
Его тронутые солнцем слезы блестели, падая и скапливаясь в лужицы на полу.
Приблизившись, она потянула его к себе, контролируя живший теперь в ней холод, и испытывая от этого волнение. Потом она тихонько прошептала ему:
— Я люблю тебя. И всегда любила. Даже холод не изменит этого.
Широко раскрыв глаза, он уставился на нее, но не смог вымолвить ни слова. Он не повторил ее слова, не ответил ей.
Затем Дония подняла Бейру на руки и в сопровождении ведьм направилась к выходу. Задержавшись на пороге, она поймала взгляд Эйслинн и сказала ей:
— Мы скоро поговорим.
Быстро взглянув на все еще безмолвного Кинана, Эйслинн согласно кивнула.
Наконец, страстно желая отдохнуть от яркости их сияния, Дония сжала пальцы на посохе и пошла прочь от Летних Короля и Королевы.
Эпилог
Сжимая гладкий, словно шелк, деревянный посох Зимней Королевы — мой посох — Дония вышла из своего коттеджа и направилась в тень бесплодных деревьев.
Снаружи ждали ее фейри; все охранники Кинана ушли, за исключением Эвана, который остался в качестве главы ее новой охраны. Это вызывало недовольство большинства ее фейри — летний фейри возглавил охрану новой Зимней Королевы, но никто не имел права ставить ее выбор под сомнение.
Больше — никто.
Она шла к берегу реки в сопровождении шести охранников, которых Эван выбрал из зимних фейри как наиболее заслуживающих доверия. Они не разговаривали. Зимние фейри не были такими болтливыми, как легкомысленные Летние.
Как будто так было всегда, Дония шла, постукивая посохом по земле, посылая ледяные потоки вглубь почвы — те первые признаки зимы, которая скоро наступит. Позади нее бежал Саша.
Дония молча остановилась на уже замерзшей поверхности реки. Поглядывая на металлический мост, пересекавший реку, уже больше не ядовитый для Зимней Королевы, она вскинула голову к серому небу и приоткрыла рот. Морозные вихри с пронзительным звуком сорвались с ее губ, сосульки образовались на металлических перекрытиях моста.
На берегу реки стояла Эйслинн, кутаясь в длинное пальто. Она уже изменилась и, с каждым разом, что ее видела Дония, все больше и больше была похожа на ту, кем она сейчас и была.
Летняя Королева в приветствии подняла руку.
— Кинан пришел бы сюда, если бы мог… Он беспокоился о тебе, о том, как ты себя чувствуешь из-за всего этого. — Она указала на лед.
— Со мной все в порядке. — Дония скользнула по замерзшей воде с таким изяществом, какого у нее никогда не было, пока она была просто Зимней девушкой. — Все это кажется знакомым, но в то же время все по-новому.
Она не добавила, что была все так же одинока: это было не то, чем она могла поделиться с королевой Кинана.
Они тихо стояли, снежные хлопья таяли, приземляясь на щеки Эйслинн. Она натянула отороченный мехом капюшон на голову, скрывая свои новые с золотыми прядями волосы.
— Знаешь, он не так уж плох.
— Да, знаю. — Дония протянула руку, и поймала снежинки — белые звезды на ее ладони. — Но я не могла сказать тебе этого, верно?
Эйслинн поежилась.
— Мы учимся действовать вместе. Большую часть времени. — Она потерла руки, ощутив, что ее сковывает холод. — Извини. Я все еще могу выходить на улицу, но думаю, что не могу слишком долго находиться сразу и рядом с тобой, и рядом со всем этим льдом.
— Что ж, увидимся в другой раз. — Дония повернулась, собираясь в обратный путь.
Но в этот момент Эйслинн сказала то, что Дония никак не могла ожидать от Летней Королевы или вообще от кого бы то ни было:
— Ты ведь знаешь, он любит тебя.
Дония молча уставилась на нее, на фейри, которая разделила трон с Кинаном.
— Я не знаю… — Дония остановила себя, пытаясь подавить внутреннее смущение. Может, он и любил, но если так, то почему же ничего не ответил тогда, когда она призналась, что все еще любит его? Это был разговор, который она была не готова вести с Эйслинн.
Дония не вполне понимала, насколько Кинан изменился, когда Эйслинн освободила его, насколько они были связаны, насколько хорошо она его знала. Большую часть времени она просто не хотела ничего знать об этом.
Теперь этот Двор не имел к ней никакого отношения.
У нее было достаточно проблем со своим собственным двором. Они не очень-то любили поболтать, но все еще роптали — по поводу ее бывшей смертности, по поводу ее настойчивого желания изменить прежний порядок и сократить до минимума их отношения с темными фейри.
С э той проблемой я еще не готова столкнуться. Король Темного Двора уже пытался надавить на нее, проверяя границы владений, искушая ее фейри. Ириал слишком долго имел дело с Бейрой, чтобы так просто отступить.
Дония тряхнула головой. Снег падал вокруг нее, и она ощущала почти электрические разряды, когда снежинки касались ее кожи. Думай о хорошем . Будет еще достаточно времени разобраться с Ириалом, с Кинаном и ее фейри.
Эта ночь принадлежала только ей.
Так же тихо, как падал вокруг нее снег, Дония повернулась обратно к морозной ночи и заскользила по реке, высыпая из ладони снежинки на искрящийся лед.
Солнцестояние
Эйслинн и Сет стояли в гостиной поезда Сета; здесь был и Кинан, пытавшийся прийти в себя после короткой вылазки на мороз.
— Давай. — Сет подтолкнул Эйслинн к Кинану. — Мне нужно взять пару вещей.
Эйслинн села рядом с Летним Королем, ощущая непривычный комфорт.
— Кинан?
Он открыл глаза.
— Я в порядке, Эйслинн. Дай мне еще пару минут.
Она вяла его руку в свою и сосредоточилась, позволяя его летнему теплу пройти через себя.
Это уже стало удивительно легко, как будто всегда было в ней. Она чувствовала это — маленькое солнце, ярко горящее внутри нее. Она наклонилась и нежно подула Кинану в лицо. Теплый ветерок омыл его.
Эйслинн поцеловала его в щеки. Она не знала почему, так же как не знала, почему она сделала это той ночью возле клуба. Это просто казалось ей правильным . Это было первое, что она поняла о произошедших в ней переменах — свойство прислушиваться к своим инстинктам.
Кинан уставился на нее.
— Я не просил…
— Шшш, — она смахнула прядь его медных волос со лба и еще раз поцеловала, на этот раз в лоб. — Друзья помогают друг другу.
