Мелисса Марр - Любимый грешник
Эйслинн схватила ее за руки, чтобы не дать ей вновь напасть на Кинана.
Проговорив про себя тепло , Эйслинн подула в лицо Кинана.
Ее дыхание не только согрело его. Ее собственная кожа нагрелась до такой степени, что руки Бейры задымились, пар окружил их, пока вся комната не наполнилась туманом.
Кинан моргнул несколько раз, затем обхватил лицо Бейры.
— Ты права, мама. Пока мы оба живы, ничто не будет таким, как должно быть.
Эйслинн все еще держала Бейру за руки, когда Кинан приблизился к ним настолько, что его губы почти касались губ Бейры. Он выдохнул.
Солнечный свет пролился на Бейру как некая тягучая жидкость. Она боролась, пытаясь отвернуться от него, и потерпела поражение. На месте ее удерживали сияющие руки Кинана, в то время как она давилась солнечным светом. Жар прожигал насквозь горло Бейры, и пар со свистом вырывался из раны на ее шее.
Когда она наконец обмякла в их руках, Кинан отступил, и Эйслинн опустила тело Бейры на пол.
Он пальцем провел по щеке Эйслинн и прошептал:
— Ты намного лучше того, чем я когда-либо мог мечтать.
Кинан переступил через опустевшую телесную оболочку своей матери. Когда-то он надеялся, что они не придут к такому концу и найдут возможность сосуществовать. Но они не смогли этого сделать, и он не сожалел об этом.
Ведьмы стояли тихо, перешептываясь друг с другом. Они не подчинились Бейре, но ее уже не было, чтобы призвать их к порядку.
С бледным от шока и волнения лицом, Эйслинн склонилась над лежащим на мокром полу Сетом, чтобы поднять его.
Одна из ведьм протянула ей кусок ткани и Эйслинн стала молча перевязывать его кровоточащие раны. Он выглядел очень плохо, но один из рябинников уже вызвал лекарей — и фейри, и смертных.
Кинан подошел к все еще неподвижно лежащей Донии. Лекари ей уже не помогут.
Он баюкал ее на руках и плакал.
Дония открыла глаза и увидела Кинана, обнимающего ее.
Первый раз за такое долгое время она, наконец, находилась в его объятиях.
Она откашлялась и заговорила:
— Бейра мертва?
Кинан улыбнулся, и ей показалось, что все ее мечты, которые она так долго гнала от себя, осуществились.
— Да.
— А Сет?
Донии было больно говорить, ее горло было изранено острыми осколками льда, которые ей пришлось проглотить, а потом выплюнуть.
— Ранен, но жив. — Кинан нежно погладил ее лицо, так, будто она была чем-то хрупким и очень ценным для него. Слезы катились по его лицу, капая на лицо Донии и растапливая лед, который все еще был на ней. — Я думал, что потерял тебя. Я думал, что мы опоздали.
— Это уже неважно. У тебя теперь есть твоя королева.
Вопреки своим словам Дония прижала лицо к ладони Кинана, ощущая наконец такое умиротворение, которого не было в ее жизни десятилетиями.
— У нас все не так, как ты думаешь. — Он подул на ее лицо, растапливая остатки льда Бейры, которые слиплись в ее волосах. — Она с Сетом и называет наши отношения работой, — Кинан тихо засмеялся. — Она будет править со мной, но не станет моей. Когда ты поправишься…
Одна из ведьм опустилась на колено перед ними, перебив Кинана.
— Моя королева, — промолвила она резким скрежещущим голосом. — Ваш посох. — Ведьма протягивала Донии посох Зимней Королевы, хранилище силы Зимнего холода.
Глаза Кинана расширились:
— Нет.
Ведьма улыбнулась почти беззубой улыбкой и повторила:
— Моя королева. Не твоя, Летний Король. Она, — ведьма почтительным жестом указала на Донию, — несет в себе зимний холод. И он растет.
Кинан зарычал на ведьм, сейчас он был совсем не похож на человека.
— Вы знали!
— Время Бейры прошло. — Ведьмы обменялись спокойными взглядами. — Она знала правила, установленные Ириалом, и должна была сознавать, каковы будут последствия ее вмешательства, это ее выбор и ее провал.
На миг повисла тишина, и та же ведьма заговорила снова:
— Дония будет сильной королевой. Мы ждали, когда кто-нибудь выживет после поцелуя Зимней Королевы. Она, — ведьма посмотрела на Донию с выражением, чем-то похожим на благоговейный трепет, — она теперь наша.
Все они поклонились почти грациозно, несмотря на их изможденные тела, и провозгласили:
— Мы служим Зимней Королеве. Таков порядок вещей.
Дония с трудом села. Она подняла руку, и кончики ее пальцев легко коснулись щеки Кинана. Провести вечность с Кинаном — эту мечту она лелеяла десятилетиями.
Он посмотрел на нее.
— Но, Дония… Есть другой выход. Лекари сейчас будут здесь и…
— Это не лечится. Зимний Двор теперь мой. Я чувствую это; зимние фейри, я чувствую их.
— Может, ведьмы могут что-нибудь сделать… Не важно, что. Останься со мной, Дон. Пожалуйста.
Он сжал ее крепче, бросив яростный взгляд на ведьм и волкоподобных фейри, вошедших в комнату. Позади них расположились в ожидании несколько охранников Зимнего Двора.
Лекари из обоих дворов — Зимнего и Летнего — выступили вперед. Некоторые из них оказывали помощь Сету под заботливым присмотром Эйслинн.
Дония бросила быстрый взгляд на Эйслинн, и Летняя Королева выпрямилась. Она, наконец, осознала всю неотвратимость того, что должно было сейчас произойти.
— Кинан. — Дония приподнялась и притянула его лицо ближе к себе. — Зимний холод уже во мне. Даже если я буду бороться с ним, я смогу только остановить его рост, но ничего уже не изменится.
Дония не была расстроена, несмотря на ошеломляющей силы желание прогнать ужас из глаз Кинана. В этот день она ожидала своей смерти. Что ж, правление Зимним Двором было не самой плохой альтернативой.
Пока не стало слишком поздно, она обвила руками шею Кинана и вся отдалась поцелую, который они не могли разделить на протяжении такого долгого времени.
Когда она оторвалась от него, Кинан заплакал, его слезы, как теплый дождь, капали на ее лицо и с тихим шипением испарялись.
Эйслинн отвела Кинана в сторону и поддерживала его, пока ведьмы помогали Донии разобраться с телом Бейры.
Настроение Кинана изменилось настолько, что черные тучи собрались над ними и разверзлись, промочив их всех до нитки.
Обхватив посох, Дония прижалась губами к холодному телу Бейры и сделала вдох. Покой холода Зимней Королевы вошел в нее, перекатываясь внутри нее ледяной волной и крутясь, пока внезапно эта волна не замерла и не улеглась в тихий и безмолвный застывший ледяной водоем, окруженный покрытыми льдом деревьями и девственно белыми полями.
Слова пришли к ней из мира белого холода, скользя по ее губам зимним ветром:
— Я Зимняя Королева. Как и все до меня, я буду хранить морозный ветер и лед.
