Дж. Уорд - Тени
Не смотри на экран. Не смотри на…
— О, Боже, ты плачешь?
— Нет. Она подняла руку. — Не плачу.
Верни мне телефон, верни мне…
Куин подошел к ней и приподнял лицо.
— Что происходит?
Проведя подушечкой пальца по ее щеке, он положил гребаный мобильный телефон назад, на прикроватный столик. Экраном вниз.
— Я стучал, но мне никто не ответил, — сказал он. — Я волновался.
Содрогнувшись, она зарыла глаза, напряженные нервы вибрировали на грани.
— Просто прочитала печальную историю в интернете. Похоже, я намного чувствительней, чем думала.
Он сел рядом с ней.
— В последние дни произошло столько дерьма…
Неожиданно для себя она разревелась, прижимаясь к его широкой груди.
Обвив вокруг нее руки, Куин нежно держал ее, позволяя выплакаться… и от того, что он решил, будто она плакала из-за беременности, неожиданной двойни и гормональных всплесков, Лейла ревела только сильнее.
Она плакала из-за долгих месяцев лжи и предательства; плакала из-за всех тех поездок на луг; из-за того, как тайком убегала из дома; из-за того, что пользовалась для этих целей машиной, которую ей подарил Куин.
И по большей части — что хуже всего — она плакала из-за чувства потери, столь сокрушительного, словно кто-то умер на ее глазах, а она ничего не смогла сделать, чтобы спасти его.
Образы Кора сыпались на нее словно бомбы: как он пытался стать привлекательней, приходил к ней всегда чистый, даже с поля боя… как выглядел в том душе, когда сквозь занавесь просвечивался его силуэт, удовлетворявшего себя… до поражения, с которым он склонил голову, стоя перед камином, словно какая-то часть его души оказалась выставленной напоказ, и она кровоточила, делая его слабее, сминая его.
Она пыталась убедить себя, что все к лучшему. Больше не будет двойной жизни. Вероломства. Ей не придется прятать телефон и беспокоиться, что ее деяния раскроют.
Больше не будет Кора…
— Я позову Дока Джейн, — сказал Куин настойчиво, потянувшись к домашнему телефону.
— Что? Нет, я…
— Как сильно болит в груди?
— Что? — спросила она, всхлипывая. — О чем ты…
Он указал на ее грудь. Опустив взгляд, она увидела, что схватила себя за перед фланелевой ночнушки, мягкая ткань мялась в плотно сжатом кулаке.
Это источник ее слез, подумала Лейла.
Они шли от сердца.
— Честно, — прошептала она. — Я в порядке. Я просто должна выпустить все наружу… мне так жаль.
Рука Куина повисла над трубкой. А потом он, наконец, отвел ее, но Лейле было ясно, что она его не убедила.
— Думаю, мне нужно съесть что-нибудь, — сказала она.
Это было совсем далеко от правды, но Куин тут же переключился в режим исполнения желаний. Позвонил Фритцу вместо медиков и заказал разнообразные блюда.
От его беспокойства за ее благополучие и его заботливости она снова разревелась.
Дражайшая Дева-Летописеца… она была словно в трауре.
Глава 46
— Значит, нужно забраться вот в это.
Селена вцепилась в протянутую руку Трэза и переступила через край первой из шести выстроенных в ряд капсул. Небольшие, похожие на кокон конструкции стояли на рельсах, внутри было по два сиденья, а к узкой крыше поднималась перекладина. Когда Трэз устроился рядом с ней, им кивнул оператор в униформе, стоявший за пультом управления в дальнем конце платформы.
— Машина поедет туда? — спросила Селена, указывая на подъем в гору. — Наверх?
Трэз прокашлялся.
— Ну, да. Наверх.
— Боже, как высоко!
— Эм, ну, да.
Она повернулась к нему, когда перекладина опустилась на их ноги.
— Трэз, серьезно, ты возненавидишь это…
После рывка капсула двинулась вперед по рельсам, и колеса начали набирать скорость с тихим «чух-чух».
— Но ты будешь в восторге, — сказал он, целуя ее. — Держись крепче.
Они начали подниматься практически вертикально вверх, ее спина вжалась в мягкое сиденье, руками она вцепилась в холодную металлическую перекладину. На мгновение Селена пожалела, что не взяла перчатки, которые ей предлагали в доме, но потом она забыла про дискомфорт.
Выше, выше, выше… невероятно высоко.
Изогнувшись в бок, Селена расплылась в улыбке.
— Господи, как же мы высоко!
И они были только на полпути к вершине.
«Чух-чух» становилось все громче, а рывки — сильнее, пока Селене не начало казаться, что кто-то давит на ее плечи. Ветер становился холоднее и свежее, волосы смело в сторону, парка с трудом сохраняла тепло тела.
— Вид просто великолепный, — выдохнула Селена.
Не так высоко, как прошлой ночью, но без буфера между ней и развернувшимся видом, не было стеклянных полотен, отгораживавших ее от падения, ничего, только дорога впереди и все увеличивающееся расстояние до земли.
Огни парка захватывали дух. Разноцветные и мерцающие, они были повсюду, куда бы она ни посмотрела, опоясывали контуры аттракционов, отражались от зеркал и красных, желтых и синих верхушек продуктовых ларьков.
— Словно перевернули небо, и все звезды оказались внизу!
— Да. Ага… да. Кажется, мы на вершине… ух ты. Вау.
Внезапно капсула выровнялась, и все шумы притихли кроме оглушившего ее ветра, поездка стала плавной, когда они миновали легкий поворот.
Селена быстро перевела взгляд на своего мужчину и обнаружила, что, несмотря на темную кожу, он был белым, как призрак.
Она отпустила перекладину и накрыла его руки своими.
— Трэз, давай после этого останемся на земле?
— О, нет, все нормально… я в порядке.
Ага. Точно. Его подбородок напрягся до такой степени, что она забеспокоилась о его зубах, шея, опоясанная воротником черной кожаной куртки, одеревенела. Более того, все тело застыло, и двигалось только его правое колено. Нога топала туда-сюда, вверх-вниз, вверх-и-вниз, вверх-вниз-вверх-вниз-вверх-вниз…
— Уже скоро, — пробормотал он, словно готовился к удару.
Она устремила взгляд вперед как раз вовремя, чтобы увидеть перед собой абсолютное ничто. Только воздух, словно рельсы обвалились и…
— Куда мы…
Свииииииииииииист!
И внезапно они устремились вниз на бешеной скорости, невесомые и парящие.
Селена смеялась как сумасшедшая, разжав хватку и вскинув руки вверх.
— Даааааааа!
Так быстро, воздух сдувал ее волосы, бил в лицо, вжимал в сиденье, потом был резкий поворот вправо, поворот влево, зум-зум-зум, еще один высоченный подъем с вернувшимся «чух-чух», а потом…
— О, Боже! — закричал Трэз.
Вверх по дуге, мир накренился и перевернулся, а потом снова выровнялся. Затем следующая похожая петля, а потом такая, что накренила их вбок.
Напоминало ту поездку домой, только эта была более острая, беззаботная и захватывающая.
— Я могу кататься целую вечность! — кричала Селена, когда они приблизились к очередному витку. — Вечно!
***
— О, Господи, только не снова.
Четыре раза.
Подряд.
И настаивал именно Трэз.
Когда их небольшая тележка ужаса вернулась на платформу, он приготовился к продолжениям пыток.
Селена была в экстазе, и это того стоило… даже кишкообразные петли, перемежавшиеся со взлетами и падениями.
Отчего у него самого случался заворот кишок.
— Давай еще, — сказал он, пытаясь сохранить лицо. Хотя в настоящий момент его руки было невозможно оторвать от перекладины без хирургического вмешательства.
— Нет. Думаю, нам хватит.
— Шутишь? Я в восторге от…
— Мы закончили, — крикнула она машинисту.
— Я сделал фотографии, — сказал человек, опуская рычаг, и невидимый двигатель затих. — Уже печатаются.
Таааак, пора вылезать. Ага.
— Трэз?
Отрывая руки от перекладины, он наблюдал, как поднимается его металлический спаситель, со щелчком фиксируясь над головой.
— Я иду.
Прямо сейчас.
— Иду-иду.
Когда Селена поднялась на ноги, он приготовился последовать за ней. Заставляя себя подняться, Трэз обнаружил, что его ноги онемели от середины бедра и ниже… но на ватных конечностях он как-то умудрился выбраться из капсулы на платформу, не опозорив себя окончательно.
Селена поддержала его, и это прекрасно продемонстрировало, насколько можно полагаться на его способность оставаться в вертикальном положении.
Он услышал, как Селена поблагодарила машиниста. А потом она посмотрела на него:
— Давай сядем на ту скамейку и посмотрим фотографии.
Прежде чем Трэз успел сообразить, он уже сидел на холодном кованом железе и смотрел на фотографии. Селена веселилась на полную катушку, а у него была такая морда, словно все внутренности сжали в тисках. Тем временем, ее рука поглаживала его по спине, выписывая медленные круги.
— Вот, прошу, мадам.
— Большое спасибо. — Она протянула ему что-то. — Не хочешь глотнуть?
