Джессика Cимс - Обнаженный медведь
Он задумался на какое-то мгновение, затем взглянул на мой огонь.
– Я помню этот запах.
– Огонь?
Он встрянул головой и указал на маленький серебристый котелок, стоящий на углях.
– Кофе?
Его рот изогнулся в улыбке, белозубо сверкнув.
– Да, это оно.
Я была слегка ошеломлена чисто мужественной красотой этой улыбки, и не смогла удержаться и улыбнулась в ответ.
– Хочешь немного?
Он кивнул и переступил ближе к огню, глядя на него.
Ну что ж, неплохое начало. Я не была уверена, что ощущаю на счет того, что кофе оказался больше приманкой, нежели моя компания, но я довольствовалась тем, что есть. Беспокоило, что Лейф не помнил меня… или как носить одежду. И многое другое. Я размышляла, не был ли его мозг поврежден тем, что он прожил в облике медведя, по крайней мере последние полтора десятилетия. Большинство из тех, кто уходит в природу больше не возвращаются. Они просто сливались с природой и никогда не возвращались.
Может тому, что они не возвращались была причина.
Я вытащила термокружку, ополоснула чистым снегом и налила в неё кофе. После чего протянула Лейфу, над маленьким дрожащим пламенем.
Он дотянулся до неё и его пальцы коснулись моих. Теплые, сильные. Меня обдало его запахом, и я почувствовала легкий трепет удовольствия в своем животе. "Это течка дает о себе знать, Николина", напомнила я себе.
– Значит ты меня не помнишь?
Лейф поднес кружку ко рту и глотнул. Он покривился от вкуса, но сделал еще один глоток, как будто был не совсем уверен, нравится ему это или нет. Я улыбнулась, глядя на его реакцию. Я любила кофе очень крепким и горьким, и черным как ночь. Он уставился на свою кружку, а потом покосился на меня.
– Кажется я помню, что кофе было вкуснее.
Я хихикнула от вида его неудовольствия.
– Я не привезла с собой сахара. Прости.
Он заворчал и опять взглянул на меня, изучая мое лицо. Я надолго задержала дыхание, но затем он потряс головой.
– Я не помню тебя.
– Я Николина. Николина Аасен. Мне было десять, когда ты ушел.
– А сколько тебе сейчас?
Он не знал сколько лет прошло?
– Мне двадцать шесть.
Он уставился на кружку с кофе в своих руках, и смотрел так долго, что стало неловко. Затем он опять поднял взгляд на меня.
– Сколько мне лет?
Я прикусила губу.
– Тебе было восемнадцать когда ты ушел, значит сейчас тебе тридцать четыре.
Его брови опустились, как будто ему было удивительно это слышать.
– Понятно.
Мне хотелось спросить его помнит ли он почему ушел, но я не могла. Что если он не помнил, что Катя умерла? Что если это опять разобьёт ему сердце, и он снова убежит? Я тяжело сглотнула.
– Ты помнишь… еще что-нибудь?
– Немного. – Лейф сделал еще глоток кофе и постучал ногой. Я старалась не пялиться на его член, висящий между согнутых ног. Хотя, трудно было не смотреть. Он просто был… там. И бросался в глаза. Лейф опять заговорил. – Мои воспоминания туманны. В основном это снег… и пингвины.
Я улыбнулась от услышанного
– Похоже это все что есть на этом острове.
Он кивнул.
– Я не думаю…, – Лейф моргнул и посмотрел на меня, полностью сосредоточившись. – Я не думаю, что мне нравится это на вкус.
Я рассмеялась, удивленная его печальным признанием.
Лейф пораженно наблюдал за моим смехом, и его мышцы напряглись. Затем он расслабился, и я увидела лучики морщинок в углах его глаз, а рот изогнулся в ответной улыбке.
– Мне нравится этот звук.
В моем животе опять появился нежный трепет, и я плотнее свела бедра, теперь совершенно по другой причине. На сей раз, это было желание.
Он напряженно уставился на меня на какое-то мгновенье и затем склонил голову.
– Ты ранена.
Я прикоснулась к длинной царапине на щеке. Она пульсировала, когда я задумывалась о ней, поэтому старалась забыть об этом.
– Не сильно.
– Это… от меня? – его рот перекосило, улыбка исчезла. – Я причинил тебе боль?
Я слегка кивнула. Я не хотела ему лгать.
Его лицо опустилось, и он опять посмотрел на кружку с кофе в своих руках. Очень медленно, он отставил его подальше к огню. Затем встал, скидывая спальный мешок.
– Подожди, – обратилась я. – Не уходи. – У нас наметился прогресс.
Но когда я поднялась на ноги, он отскочил в сторону и начал меняться.
Разочарованная, я опять присела на корточки и смотрела на его удаляющуюся фигуру, за несколько шагов превратившуюся в медведя. Черт побери. Психика Лейфа очень хрупка. Мне надо аккуратней относиться к нему. Мне нужно вернуть его, и уговорить провести со мной больше времени в человеческом обличье.
Я подняла кружку и допила кофе. Завтра, я сварю больше кофе и посмотрю, что из моих запасов может привлечь его опять нанеси визит.
Следующим утром запах вер-медведя, вокруг моего лагеря усилился. Я спала в своей палатке, после того как сшила вместе куски спального мешка, и факт, что Лейф исследовал местность пока я спала, но не потревожил меня, был приятным. Это значило, что он понимал кем я была и ему было достаточно любопытно, чтобы вернуться.
Это – хороший знак.
Довольная, я вскрыла свои запасы и зарылась в них, размышляя, что могу приготовить на огне. У меня в заначке был шоколад – который я держала из-за гормонального всплеска, благодаря течке, и это показалось отличной идеей. Я вытащила плитку шоколада и заварила новый котелок кофе – немного слабее в этот раз, в ожидании появления Лейфа. И после этого закинула немного моего драгоценного шоколада в кофе и дала ему раствориться, стараясь подсластить напиток.
Сама я кофе не пила. Я ждала, когда покажется Лейф.
И ждала.
И ждала.
Пока я ждала, достала свой небольшой набор для шитья и закрепила швы на спальнике. Я наскоро сшила его прошлым вечером, но обнаружила, что даже маленькие дырки пропускают холодный воздух внутрь, так что я занялась закреплением швов и перешивкой мешка.
Как только я закончила прокладывать стежки, направление ветра поменялось, и я уловила в воздухе запах вер-медведя. Я уронила свое шитье и подняла голову, как раз вовремя, чтобы заметить большую коричневую массу, которая двигалась по заснеженному холму в отдалении.
– Лейф? – крикнула я.
Ответа не было.
– Лейф? Я снова сделала немного кофе для тебя. Сегодня он вкуснее, я обещаю, – позвала я. Мог ли он вообще понимать меня, когда был в форме медведя? Я прекрасно могла понимать английский даже в своей медвежьей форме, но я не провела в ней целых шестнадцать лет.
Но, к моему облегчению, Лейф приблизился – человеческий Лейф – несколько минут спустя. Он выглядел неуверенно, скрываясь за углом палатки, как будто боялся подойти ближе. Его глаза смотрели на меня осторожно, и это снова были глаза дикого хищника, без проблеска человечности в них.
