Убить фейри (ЛП) - Уайлд К. С.

Мера вышла из воды, одной рукой волоча тело за рыжеватые длинные волосы, так похожие на ее собственные. В другой руке держала лопату, которую нашла на затонувшем корабле.

Мера пока всего лишь мерлинг. У нее еще не было такой большой груди, как у Белинды Тайдеридер, и удлиненных плавников за лодыжками и по краям ушей, которые означали совершеннолетие. И все же она победила эту воительницу, обладавшую жизненным опытом и злобой и наполненную ненавистью.

Все ради спасения ее дома, Атлантиды.

Финальная битва стоила Мере всего, но сейчас это не имело значения. Скоро она встретит свой конец.

Волны помогли добраться до берега. Как будто океан поощрял ее довести дело до конца. Словно он благодарил ее.

Боевые кораллы, защищавшие ее тело, были сломаны. Она выбросила куски доспехов, которые висели на ремнях из акульей кожи, и осталась только в чешуйчатом комбинезоне. Хотя он не помог бы ей ходить по земле или с легкостью дышать воздухом, поскольку разорван и его нельзя починить.

Как только Мера вышла из воды, ее тело изменилось.

Плавники исчезли, втянувшись в тело. Ее тугая светло-серая кожа приобрела жемчужный оттенок, становясь мягче по мере расширения пор.

То, что люди называют гравитацией, сразу потянуло ее вниз. Мера упала на колени, и ее вырвало всей водой, которая накопилась в легких.

Да, комбинезон не работал.

Тем не менее она не ослабила хватку на волосах трупа и лопате.

Как только Мера с хрипом смогла дышать, она заставила себя подняться и пошла дальше. Ее кости были как битое стекло, и ей приходилось опираться о лопату, как на костыль, чтобы не упасть. Но она не остановилась.

Мера знала, что скоро начнет ощущать покалывание. Все, кто пересекал запретную зону, рассказывали, что сначала ощущали покалывание, затем ожог, который распространялся по коже, проникал в кости и пожирал тебя целиком, пока не оставался лишь пепел.

Немногим удалось вовремя вернуться в безопасную зону с тяжелыми ожогами и сгоревшими конечностями. Однако большинство сирен просто рухнуло на землю, канув в небытие.

Мера потащила тело за собой, оставив на песке след.

Воздух обжег ее легкие, ноги заныли сильнее, и она хотела сдаться, но урок профессора Керентера эхом отдавался в ее ушах.

— Идти начинаешь инстинктивно, но дышать… О, детеныши, нужно время, чтобы привыкнуть к этому. Когда мы потренируемся на Туманных островах, вы увидите разницу между выходом на сушу в комбинезоне и без него. Однако ни на одном из упомянутых островов вам не предложат вкусного рагу.

Мера вспомнила печаль в его тоне. Его морщинистые плавники широко расправились, когда старый профессор втягивал в себя воду, которая просачивалась через мембраны на его шее, туловище и ногах. Как будто он почувствовал запах этого блюда, которое люди называли тушеным мясом.

— Это приготовленная еда, дети. Слава Посейдону, вы никогда не узнаете, что это такое. Лучше провести остаток своих дней, страстно желая попробовать это.

Мера пошла дальше. Ее физическая и эмоциональная боль не имели значения. Профессор Керентер тоже, больше нет.

Она оттащила тело по песку на опушку леса, который одновременно был и не был странно похож на знакомые ей плантации водорослей.

Почувствовав мягкую и влажную землю под ногами, она остановилась. Мера пошевелила пальцами ног и улыбнулась.

Земля на ощупь так отличалась от песка. Хотя песок все еще прилипал к ее ступням.

Она пошла дальше, опираясь на лопату, пока не нашла поляну, окруженную кустарником.

Потом отпустила тело и начала копать.

— Вот как хоронят тело, — сказал профессор Керентер, показывая ученикам, как копать на заброшенном пляже возле Туманных островов незащищенного архипелага недалеко от Атлантиды. Для упражнения он использовал кусок коралла вместо мертвого тела, что было довольно мудро. — Тех, кто совершает самые тяжкие преступления, хоронят на суше, как это принято у нас испокон веков.

Белинда, лучшая подруга Меры, подняла руку. — Почему?

Профессор перестал копать и оперся на лопату. Благодаря чешуйчатому комбинезону он, как и весь класс, мог дышать и легче адаптировался к гравитации. — Тех, кто похоронен на земле, Посейдон никогда не сможет найти в день Рагнарека. Не то чтобы я верю в такие вещи, но это стало традицией, которая означает великий позор.

Мера задышала быстрее от напряжения, и воздух обжег легкие. Ее мышцы болели от напряжения, пока она копала, но она работала быстрее, чем ожидала.

Возможно, часть ее комбинезона все еще работала.

Голос матери эхом отдавался в ее ушах. — Однажды ты поймешь, что лучше для нашего народа, слабачка.

Мера остановилась и оглянулась на тело королевы Ариэллы. — Кто знал, что ты окажешься права?

Ее мать не ответила.

По щекам Меры текли слезы, пока она продолжала копать. Ее движения были быстрыми, но с каждой секундой ее тело становилось слабее.

Еще немного.

Она почти закончила.

Как только Мера вырыла могилу подходящей глубины, взяла труп за лодыжку и втащила в яму. Тело с глухим стуком скатилось в могилу. И наступила тишина.

Мера смотрела на мертвую королеву, ее конечности скручены, как сломанные веточки, молочно-белые глаза устремлены на дочь. Странно, что защитная магия вокруг Таграда не превратила труп в пепел. Вероятно, заклинание не считало мертвую сирену угрозой.

Удивляясь, почему магия не начала пожирать ее заживо, Мера похлопала себя по телу.

Но скоро это произойдет. Этого не избежать.

Ей, вероятно, следует поторопиться.

— Я отвергаю тебя и то, за что ты выступаешь, — провозгласила она, закидывая могилу землей. Мера помнила каждое слово, произнесенное профессором Керентером в тот день возле Туманных остовов. — Останься здесь, пока Посейдон не вернется из морских глубин, чтобы призвать к расплате каждое живое существо. Да останешься ты на земле, скрытая от его глаз, чтобы он не нашел тебя, чтобы не позвал в бой. Да проведешь ты вечность в этой могиле, навеки забытая и в позоре.

Она плюнула в яму, полностью закопав землей, в то время как слезы скорби текли по ее щекам.

Однако вскоре на ее губах появилась улыбка.

Мера была свободна.

Она умрет, но будет свободна.

Закончив работу, она стукнула лопатой пару раз по холмику могилы. Как будто стараясь убедиться, что ее мать никогда не сможет сбежать. Обрекая королеву на позор.

Потом вернулась на пляж и остановилась у кромки воды. Бросив лопату в волны, она закричала.

Это был отчаянный крик скорби по друзьям и семье, которых она потеряла. По дому, которого больше нет.

Мера очень устала, но все равно кричала из-за всего, что натворила, потому что взрослые из Атлантиды отказались это делать. Ужасные и невообразимые, непростительные вещи.

Да, Мера была всего лишь ребенком, но ее детство закончилось сегодня из-за них. И из-за ее матери.

Она спасла свой народ от безумной королевы. Это должно было что-то значить, и все же, прямо здесь, она одинока и изгнана.

Забытая всеми.

У Меры подкосились ноги, и она упала на колени в песок.

Прерывистая песня скорби продолжала срываться с ее губ, расходясь рябью по поверхности воды, пока горло Меры не пересохло. И даже тогда она продолжала кричать, тоскуя по океану, в который никогда не сможет вернуться, оплакивая жизнь, которую потеряла.

Жизнь, которой у нее никогда не было.

Она издала последний вопль поражения, такой слабый, что это прозвучало как хныканье.

Она могла умереть в любой момент. И была готова.

Но где магия, которая должна поглотить ее в обжигающей агонии? Боль в ее костях ослабла. Ей говорили, что всегда перед смертью все тело немеет, и это означает, что смерть скоро придет.

Мера приветствовала прикосновение смерти. Она не могла дышать после всего, через что ей пришлось пройти. Ее короткое, жалкое существование должно закончиться. Пожалуйста, боги небесные и земные, она больше не могла этого выносить.

— Посейдон в траншеях, — шепотом взмолилась она, глядя на волны, — забери мою душу в ее бесконечный сон.