Вершители судеб (СИ) - Гагарина Лека
Из толпы людей, певших эту странную песню, вышло шесть молодых мужчин, они начали подходить к идолам и вставать каждый у одного из каменных солдат. Одно место, напротив старой ведьмы, оставалось свободным. Стекворд не мог понять, почему никто не встал у последнего камня, пока не осознал, что все присутствующие смотрят на него. Он поднял взгляд на старуху. Казалось, что она пристально, с интересом, оценивает его. Наконец, старуха отвела взгляд и посмотрела в небеса, будто разговаривая с ними. Словно выяснив известную только ей самой истину, она снова посмотрела на Джеймса и требующим перстом указала на единственно пустующее место. Будто в трансе, не ведая, что делает, Джеймс шагнул в круг, замыкая кольцо. Ему казалось, что он наблюдает за собой со стороны, что его заставляют двигаться неведомые ему силы, потому что сам он чувствовал, что не может пошевелить ни ногой, ни рукой, даже ради спасения собственной жизни.
С нарастающей тревогой Стекворд наблюдал, как селяне, взявшись за руки, встают вокруг них, образуя замкнутое пространство и запевают новую песню на незнакомом ему языке, раскачиваются из стороны в сторону, как до этого делала старая ведьма. Барабаны бьют все сильней, люди поют все громче. Вдруг старая ведьма поворачивается спиной к костру, делая магические, непонятные Джеймсу, махи руками, и отходит в сторону. В середину круга, рядом с кострищем входят семь босых юных дев, одетые в длинные расшитые белые рубахи. На распущенных длинных волосах надеты замысловатые венки, сделанные из веток, травы и цветов, у всех красными лоскутами завязаны глаза. Джеймсу казалось, что он перестал дышать. Они были столь прекрасны, нежны и невинны, и их сейчас всех сожгут в этом адском костре. А самое ужасное, что он не мог пошевелиться, закричать, чтобы эти милые создания бежали прочь. Он стоял будто парализованный, лишенный дара речи. Ему хотелось выть, кричать, рвать руками этих больных фанатиков, сжечь эту ведьму, которая явно здесь всем руководила. Вместо этого он молча будет стоять, не шевелясь и только покорно наблюдая, как эти юные красавицы сейчас будут гореть в пламени бездушного костра.
Воображая все эти ужасы, Джеймс не заметил, как заунывная песня, вгоняющая в транс, постепенно начала приобретать другой характер. Люди, танцующие вокруг них, стали двигаться в одну сторону, а прекрасные девы, обезличенные из-за своих повязок надетых на глаза, разошлись вокруг костра, стали исполнять свой магический танец, при этом двигаясь в другую сторону. Песня ускорила свой темп, голоса нарастали, барабаны выбивали свои ритмы все сильней и сильней, голос старой ведьмы, читающей свои древние заклятья, отчетливо выделялся из общего пения. Девы танцевали и кружились все яростней, их завораживающий, страстный танец, сводил с ума. Юные, гибкие тела, извивались в такт безумной музыки, отражались сквозь ткань рубах на фоне огромного кострища. Волосы разметались от их чувственных движений. Джеймс был поражен, как никто из них еще не сгорел заживо в костре, ведь они были в такой близости от него, с завязанными глазами. Но их босые ноги легко касались земли, ни одна не сбилась с ритма, не покачнулась, казалось, что огонь их балует, любуется ими, так же, как и он сам. Они все были прекрасны, как лесные наяды, соблазняющие заблудшего путника. Но из всех семи прекрасных юных дев, лишь одна привлекла все внимание Джеймса. Стройное гибкое тело страстно извивалось в такт древней мелодии. Длинная кудрявая шевелюра цвета красного дерева волной разметалась по тонкой спине. Маленькие босые ножки сводили его с ума. Он не видел ее лица из-за красной повязки, не слышал ее голоса, но Джеймсу казалось, что прекрасней создания он не встречал за всю свою жизнь. Лесная нимфа кружила, завораживала, звала окунуться с ней в этот древний ритуал. Джеймс ревностно поднял глаза на других мужчин, стоящих у древних идолов и так же, как и он, наблюдавших за танцем прекрасных наяд. Ему хотелось разорвать любого в клочья, кто смотрит на нее, пожирает ее своими алчными глазами. Но все были так же заворожены этим танцем, как и он. И вот, когда пение достигло своего апогея, а звук барабанов слился в один нескончаемый бой, девы стали еще быстрей кружиться вокруг магического костра, сливаясь в одну неясную точку. Джеймс потерял из виду свою прекрасную наяду, в ушах стоял только сумасшедший ритм песни, как будто он проникал в него, потрошил его изнутри. Вдруг старуха подняла бубен и ударила по нему. Все стихло, словно по мановению невидимой руки, в один момент все остановились. Тишина. Джеймс слышал только шум листвы, плеск воды да свое громкое шумное дыхание, вырывающееся из легких, как будто он долго бежал и не может отдышаться. Остановились и прекрасные девы, каждая напротив одного из семи идолов, каждая рядом с одним из мужчин. И та, которую он так долго искал своим взглядом, та, которая заворожила его своим танцем, стояла напротив него всего в шаге. Девушка подняла руки к лицу и сняла свою повязку. У Джеймса перехватило дыхание. На него с интересом смотрели большие глаза цвета сочной травы, прямой маленький носик и пухлые губы довершали образ прекраснейшей из наяд. Не ведая, что творит, Джеймс одним шагом преодолел расстояние, разделяющее их, взял маленькое лицо в ладони и впился в ее губы страстным поцелуем изголодавшегося путника. Он почувствовал, как судорожно у нее перехватило дыхание, но она не отпрянула, не опустила голову, не стала вырываться. Джеймс опомнился лишь, когда слух стал улавливать легкие смешки и покашливание людей, находящихся на поляне. Он отстранился, но все еще продолжал удерживать ее лицо в своих больших ладонях. Нимфа улыбнулась, и - о чудо! - на правой щечке появилась очаровательная ямочка. У Джеймса даже стон вырвался от такого совершенства. Она подняла руки, сняла свой венок и водрузила ему на голову.
Джеймс не хотел ее отпускать, самая сумасшедшая мысль появилась: взвалить ее на спину, зафрахтовать первый попавшийся корабль, отплывающий до берегов Англии, привезти в Стекворд и не выпускать ее из своей постели до тех пор, пока она не нарожает ему дюжину малышей, а он не станет дряхлым стариком, не имеющим возможности обрюхатить ее снова. И плевать ему на Ардвэра с его невестой и короля со своим вознаграждением. Колин сможет тут со всем разобраться. Потом он подумал, что у девушки, наверное, есть родители, и надо бы спросить их благословения. Наплевать, что она простая крестьянка, а он благородный лорд, кого это сейчас волнует, как-нибудь само все решится. Мысли вихрем проносились у него в голове, пока к его наяде не подбежала стайка смеющихся дев и не потащила ее в неизвестном направлении. Он уже хотел было ринуться следом, чтобы не выпустить ее из вида снова, но на него со смешками и подколками накинулись местные мужчины.
- Что, милорд, думал девственниц в костер бросать будем? – со смехом говорили подвыпившие селяне и хлопали его по плечу.
Все вернулось, как и было до этого странного ритуала, все продолжали петь, веселиться, танцевать. Никаких заунывных, вводящих в транс песен, никаких жертвоприношений, как будто ничего и не происходило, всего десять минут назад. Покачав головой, Джеймс уже хотел направиться на поиски прекрасной девушки и наконец-то узнать ее имя, но тут его привлекло движение у кострища. Он поднял глаза и встретился взглядом со старой ведьмой. Она пристально смотрела на него, словно оценивая, взвешивая, после этого старуха подняла руки и снова ударила в ладоши. Кострище вспыхнуло высоко в небо фонтаном искр последний раз и снова пустилось в привычный тихий пляс. Затем ведьма громко рассмеялась и скрылась в темноте леса, так и ничего не произнеся.
Очнувшись словно от транса, Джеймс огляделся по сторонам. Все вокруг веселились, поднимали кубки во славу великого праздника. Больше ничего страшного и зловещего не происходило. Кто-то сунул в его руку кружку с элем, снова дружески хлопнув по плечу, со смехом предложив отведать принесенного в жертву молодого барашка. Но Джеймсу не хотелось, есть, не хотелось пить, его мучила жажда другого характера. Он должен найти ее, обладать ею любой ценой, даже если придется кого-то убить. Обходя группки людей на поляне, он никак не мог отыскать ту единственную, которую хотел видеть, ощущать. Он метался среди людей, будто загнанный зверь, переставая давать отчет своим желаниям. Он чувствовал жар страсти, он горел изнутри. Эта чертова ведьма прокляла его своими песнями и этими дикими танцами. Стекворд понял, что начинает сходить с ума, нужно было срочно охладить свой пыл. Он направился к живописному водопаду, скрытому за ветвями огромной ивы и находящемуся на краю поляны. Обходя огромное дерево, Джеймс услышал веселый смех девушек, купающихся в прохладной воде. Он замедлил шаг и стал осторожно приглядываться, стараясь не потревожить их веселье и не спугнуть своим внезапным появлением.
