Линдси Пайпер - Заклятие короля
Желудок Одри был бешеным зверем, готовым прогрызть себе путь сквозь кожу. Он хотел выползти наружу, пролезть между прутьями клетки и пировать. Она закрыла глаза, чувствуя, как кружится голова от запаха свежего мяса и овощей. Он не оставил ей выхода, она могла лишь умолять.
В лабораториях она молила о снисхождении. Иглы, скальпели, пилы — пытки превратили ее в животное. Когда выживание зависело от капризов садиста, слова мольбы сами лились с ее губ. Прежде чем человек Астеров каждое утро забирал Джека из ее рук, она обнимала его хрупкое, израненное тело, сколько могла. А затем умоляла. Каждый день. Она превратилась в услужливого маленького зверька.
Но здесь...
Здесь у нее был шанс.
Одри быстро подсчитала свои преимущества. Она была чиста и одета. Она пережила годы остракизма в своем помешанном на имени клане, выдержав вес насмешек и намеков на предполагаемые ошибки матери — и эти годы сделали ее сильнее. Она выбралась из лаборатории доктора Астера.
Рисковать целым годом до возможности снова увидеть Джека было невыносимо. Бои в Клетке были лишь временной мерой. Ей нужно было сбежать и спасти своего сына.
А это значило, что нужно изучить здешний комплекс до мелочей — от физического расположения до всех, кто в нем находился. Роли. Расписания. Жажду взяток. Ей нужно попытаться передать Мэлу еще одно сообщение. Не стоит возлагать все надежды на одно поспешно нацарапанное письмо. В лаборатории, до того как ей сковали руки, Одри удалось спрятать три клейких листка для заметок. Потребовалось куда больше времени, чтобы добыть ручку. Месяцы обостренного внимания. Поразительно, сколько она продержалась в надежде найти то, что другие люди принимали как должное. Возможность появилась в лице беспечного ассистента в расстегнутом лабораторном халате. Чернил в ручке не хватило, и половину письма она дописала своей кровью.
Рид из клана Тигони был слишком сломлен. А у нее не было способа узнать о его судьбе или судьбе письма. Веры в Сенаторов Совета у нее тоже не было, именно они убедили Мэла изгнать ее после свадьбы с Калебом. Они ждали любого предлога, чтобы надавить на Узурпатора — этой унизительной кличкой они наградили Малнефоли. Здравый смысл подсказывал, что Совет не будет спокойно смотреть, как Королей Дракона вытаскивают из дома, пытают, а затем заставляют драться, как рабов, для развлечения человеческих криминальных боссов. Но в политике редко кто руководствовался здравым смыслом.
Их попытка тянуть время означала, что ей придется выжить здесь, в Клетках.
Для этого нужно было стать сильнее. Есть. Тренироваться. И да, умолять.
— Могу ли я получить еду? Пожалуйста?
Он толкнул тарелку вперед, носком сапога.
Одри набросилась на нее. Фасоль и рис. Одри брала их пальцами, смаковала каждый глоток. Хлеб с маслом оказался слаще шоколадного торта. Какое попустительство. Набив рот, она подняла глаза на своего тюремщика. Неужели из-за подобного он сам не протестовал против рабства? Если Астеры продержат ее еще дольше, она потеряет себя. И станет такой, как он.
Никогда.
— Хватит. — Он присел рядом, отбросил ее тарелку и схватил ее за волосы, протягивая их через решетку. — От этого нужно избавиться.
— От волос?
— Видишь, как легко я смог тебя обездвижить? Здесь не позволены слабости.
Он открыл замок и выволок ее наружу.
Не позволены слабости? Ага, как же. Ее колени превратились в жидкость. Бессонница и тесная клетка ослабили ее. Первая ее драка была на чистом адреналине. Но это топливо давно выдохлось.
— Повернись, — сказал он скрипучим мрачным тоном. — Руки на решетку. Если пошевелишься, я отрежу тебе не волосы.
Одри глубоко вздохнула. Сделай это ради Джека.
Другие слова начинали формироваться в ее мозгу. Новые слова.
Месть. Наказание. Расплата.
Ей нравились эти слова — ради них стоило жить. Впервые у нее появилась цель, отличная от спасения сына. За то, что сотворили с ее семьей, она сожжет это место дотла.
Одри схватилась за холодные прутья, сморгнув внезапную влагу с глаз. Калеб любил ее волосы. Пшеничный шелк, как он называл их. Ему нравилось, когда она проводила волосами по его животу, спускаясь ниже, чтобы взять его в рот.
Это было целую жизнь назад.
Одри стиснула руки и услышала за спиной шелест металла, покидающего ножны. Ее тюремщику доверяли настолько, что Астеры разрешили ему оружие?
— Стой смирно.
Неожиданная дрожь прошлась по ее спине. Его голос гипнотизировал. Идеальное сочетание стали и спокойствия. Что, насколько она могла проанализировать, само по себе было маленьким чудом.
Первое движение лезвия было самым сильным. Она смотрела, как длинные пряди цвета карамели планируют на грязный пол пещеры. Он не кромсал, но и не слишком осторожничал. Всего лишь бездумно исполнял очередную обязанность. На пол летели все новые пряди.
Он спрятал нож и шагнул назад.
— Так сойдет.
Одри повернулась спиной к решетке. Пробежала дрожащими пальцами по затылку, где нож слишком близко скользил над кожей. Теперь на ее голове остались неровные клочья.
Ее загадочный проводник по этой темной кроличьей норе стоял и смотрел на нее. Оценивал. Если бы она его рисовала, то для конечностей использовала бы в наброске прямоугольные формы. Продолговатые прямоугольники для конечностей. Сильные квадраты для торса и головы. Но для качественного эскиза потребуются и текучие арки. Текучие. Смягчающие изгибы. Его мускулы были настолько же грациозными, насколько и рельефными.
Уголь и бумага, подумала она. И золотисто-коричневая масляная пастель для акцентов.
Ее художественное образование превращало его в нечто значимое. Но он значимым не был.
— Здесь мы будем тренироваться для рукопашного боя, — сказал он. — Но для начала я хочу увидеть, что ты можешь.
— Ты это уже попробовал. Меня учили боевым стилям Пяти кланов.
— Нет. Я говорю о твоих силах.
Сердце Одри заколотилось с громовой болью, как всегда бывало, когда она вспоминала об отсутствии у нее врожденного дара Дракона. Но почему?
— Похоже, в первый раз ты меня не услышал. У меня их нет. И никогда не было.
— Ври сколько угодно. Но тебе все равно придется адаптироваться. Чем больше развлечения получает от нас публика, тем лучше с нами обращаются.
— Мне плевать на это дерьмо, — сказала она. — Ты знаешь, чего я хочу.
— Вернуть сына.
— Вот именно.
Мужчина потер свой квадратный подбородок мозолистой рукой.
