Марина Эльденберт - Опасные иллюзии
Дорога тянулась в сонном молчании. Ригану пришлось остановиться, взять себе убойную дозу энергетика и запить кофе. Просвещенные умы полагали, что такое сочетание — смерть желудку, но он не хотел уткнуться носом в руль на полной скорости где-нибудь на трассе. Риган предложил Агнессе перекусить, но она покачала головой и бросила на него неприязненный взгляд. Третья встреча у них тоже не задалась.
* * *Дом в георгианском стиле казался пережитком прошлого. Отгрохать его Риган решил в приступе скуки и ностальгии, но денег не пожалел и вернул родовому гнезду прежний облик. Увитый плющом особняк каменной кладки устроился посередине огромного парка. Такие места нравятся туристам, романтикам и ролевикам. Последних не смущала даже табличка у входа, но их без устали гоняли сторожа.
Риган остановил машину на подъездной дорожке, открыл Уваровой дверцу и подал ей руку. Девушка смерила его хмурым взглядом и вышла сама.
— Я думаю, что вы, Эванс, в сговоре с теми ребятами.
Несмотря на усталость, Риган улыбнулся. Она смотрела на него, как учительница из пансиона для мальчиков на нашкодившего воспитанника.
— Вы еще и думать умеете? Не женщина — мечта. — Он указал на двери. — Прошу. Я уже приготовил для вас кандалы и темницу, где вам предстоит коротать дни до конца жизни.
Уварова сжала кулаки и топнула ногой.
— Вы бываете серьезным?!
— По вторникам и субботам, с пяти до восьми утра, но чаще всего в это время я сплю. Так вы согласны?
— Оставьте свои фантазии при себе! — Она решительно направилась к двери. — Откуда можно позвонить?
— Шутите? — Риган перехватил ее за локоть. — Хотите, чтобы эти типы явились сюда? Нет уж, спасибо.
К счастью, она не начала брыкаться и дергаться, как молодая газель, попавшая в силки. Взваливать даму на плечо и тащить через порог Риган считал неэтичным и пошлым трюком. Кроме того, он сам еще не придумал, что с ней делать. Уварова вынесла проклятую вещицу из хранилища. Как ни крути, спокойная жизнь ей в ближайшее время не светит. В лучшем случае — обвинение в воровстве и тюрьма, в худшем — билет до соседнего облачка к рыжему.
Несмотря на поздний час, навстречу им вышел Джонатан. Ему было не привыкать к ночным бдениям. Лет двадцать назад Хартстридж принял знамя у стареющего отца. Неизменный и неприступный, как лондонский Тауэр, и такой же надежный. Когда Джонатан был молодым, его младшая сестренка влипла в весьма неприятную историю. Риган вовремя пришел на выручку, но после того случая Джулия с родителями сразу уехали из Ньюкасла, а Хартстридж остался. И с тех пор ни разу не подводил.
Увидев рядом с ним гостью, Джонатан не изменился в лице.
— Добрый вечер, сэр, мисс Уварова. Позвольте ваш плащ? — Он внимательно посмотрел на девушку.
В Хартстриджа были встроены врожденное обаяние и уникальная память на имена. Он не рассыпался в комплиментах, не льстил и крайне редко улыбался, но, попадая в сферу его чуткости, человек чувствовал себя на удивление нужным. Если не центром Вселенной, то очень близко к этому. Сам Джонатан предпочитал оставаться незаметным — истинный серый кардинал Эванс-Холла.
— Ей нужна отдельная комната, — улыбнулся Риган, предвкушая реакцию, которая не заставила себя ждать. У Джонатана дернулась бровь — величайшее проявление эмоций в его исполнении.
— Как скажете, сэр.
— Мне не нужна комната! — огрызнулась Уварова. — Я голодна и хочу домой. И я не преступница.
— У нее сложный период в жизни, — приложив ладонь к губам, прошептал Риган. — Я найду, чем ее покормить.
Хартстридж покачал головой, принял из рук Уваровой плащ и степенно удалился.
— Джонатан хороший и добрый малый. — Риган улыбнулся уголком губ и протянул девушке руку. — Он здесь всем заправляет. Если тебе не понравится запах фиалок в спальне — это к нему. Не уверен, что в спальнях есть фиалки, и здорово устал от церемоний, поэтому, пока тебе готовят комнату, мы поужинаем. Заодно я все объясню.
Уварова демонстративно скрестила руки на груди.
— Кандалы отменяются? — Несмотря на излишнюю серьезность, чувство юмора у нее было в порядке.
— Только попроси, солнышко.
* * *На кухонном пространстве Эванс-Холла можно было разместить театральную сцену. Шкафы с многочисленной посудой, рабочие поверхности и столы для готовых блюд. На памяти Ригана, ни разу всю эту роскошь не пришлось задействовать полностью: приемов он не давал и открытых вечеринок не устраивал. Эванс-Холл стал для него норой, в которой можно отсидеться и зализать раны, напиться в хлам и крушить все, что попадется под руку.
Уварова села у дальнего стола, устроенного на манер барной стойки, облокотилась на него и закрыла глаза. Огромный холодильник был забит продуктами и полуфабрикатами под завязку: Джонатан заботился о том, чтобы во время пребывания в Ньюкасле Риган ни в чем не нуждался. Покопавшись на полках в поиске «чего-нибудь попроще», он обнаружил замороженные овощи. Сковорода обитала в одном из многочисленных ящиков, и спустя минут пять мысленных ругательств Риган, заглянув во все подряд, узнал, в каком именно. К тому времени Уварова уже успела задремать. Он высыпал в посудину содержимое пакета, залил маслом и закрыл крышкой.
— Я готовлю. Этот день войдет в анналы моей жизни… — Риган устроился на соседнем стуле, потряс девушку за плечо и подпер рукой щеку. — Итак, Агнес. Правило выживания номер один. Никому не звонить. Сбившись со следа, твои приятели начнут шерстить родственников и знакомых. Если попытаешься с ними связаться, подставишься сама и их подставишь. Это понятно?
Ему нравился не столько сокращенный вариант ее имени, сколько ее трогательное недовольство. Сейчас маневр остался без внимания — она взвилась вихрем и вцепилась пальцами в белокурые волосы.
— Я должна вернуться! Должна отдать подвеску… Я не прощу себе, если с моими близкими что-то случится!
Риган резко поднялся и оказался с ней лицом к лицу.
— Хочешь, чтобы они отправились следом за рыжим?
Прозвучало жестоко, но Уварова снова была на грани: той, что хрупкой преградой отделяет отчаяние от безумного страха. Позволить этой преграде рухнуть он не хотел.
— Нет, — она побелела, губы задрожали.
Он кивнул и указал на стул. Уварова покорно села и устало посмотрела на мужчину. В ее глазах застыл невысказанный упрек и звучал он в переводе с ментального приблизительно так «Это ты не позволил вернуть подвеску назад! По твоей милости меня посадят за решетку. Из-за тебя мои родные сейчас места себе не находят, а начальник считает воровкой!»
