Татьяна Корсакова - Самая темная ночь
— Запах слышишь?
— Нет, просто знаю.
— Еще неизвестно, где опаснее: на гари или с этим упырем Суворовым, — хмыкнул Гальяно.
— Мы справимся, — сказал Матвей и почти поверил в свои слова.
— Я и один могу. — Туча рассматривал свои широкие ладони, голос у него был решительный.
— Кстати, — Гальяно поднял вверх указательный палец, — что-то не видно никакого огня, ни блуждающего, ни стационарного. Почти месяц светил, а тут на тебе!
— Самая темная ночь, — Туча пожал плечами.
— Надоело уже. — Гальяно закурил еще одну сигарету. — То гарь, то блуждающий огонь, то зеленые человечки…
— Пойдем, — Дэн тронул его за плечо. — Надо спешить.
— А встречаемся где? — спросил Гальяно. — Я в этой тьме обратно дорогу точно не найду.
— А не факт, что по темноте управимся. Вы там смотрите, мужики, осторожнее! — Матвей пожал Дэну руку, похлопал по плечу Гальяно.
— И вы не нарывайтесь. Если Ксанки с этим упырем не окажется, на рожон не лезьте. А лучше вообще на глаза ему не показывайтесь.
Они еще немного постояли в молчании, а потом разошлись в разные стороны.
Туча
Было темно и тихо. От этого лес казался мертвым или заколдованным. Вперед они продвигались почти на ощупь: Туча шел впереди, Матвей следом.
— Ты уверен, что мы движемся в правильном направлении? — в который уже раз спросил Матвей.
— Уверен, — в который уже раз ответил Туча.
Он знал, что поляна совсем близко, чувствовал особенным своим чутьем. Он даже почти не боялся, разве что самую малость. Эта ночь подарила ему бесстрашие.
На полянку они вышли через пару минут. Здесь оказалось светлее, чем в лесу, несмотря на то что небо по-прежнему было черным-черно. Возможно, их глаза просто привыкли к темноте.
— Никого? — Матвей достал из-за пазухи фонарик, коснулся руки Тучи.
— Не включай пока, — сказал он шепотом, до рези в глазах всматриваясь в черную стену подлеска.
— Мне кажется, его там нет. — Матвей тоже говорил шепотом.
— Сейчас проверим. — Туча сделал глубокий вдох, решительно направился к подлеску.
Эта странная ночь подарила ему не только бесстрашие, но еще и почти звериную ловкость. Он шел по мягкому ковру из прошлогодней листвы бесшумно и уверенно, как тигр. Во всяком случае, так ему хотелось думать. И с каждым шагом росла уверенность, что им с Матвеем нет нужды прятаться, что там, куда они идут, нет ничего опасного.
Он не ошибся. В последнее время он ошибался все реже и реже.
— Включи фонарик, Матвей.
Через мгновение темноту вспорол тусклый луч света.
— Батарейки садятся, — пробормотал Матвей, встряхивая фонарик. — Ну, что там?
Туча молчал, он наблюдал за скользящим по рыхлой земле пятном света.
— Он копал здесь. Видишь?
— Вижу. — Матвей кивнул. — Не хило, я тебе скажу, он тут поработал! Интересно, нашел то, что искал?
— Дай-ка! — Туча забрал фонарик, присел на корточки, коснулся чуть влажной, свежевскопанной земли.
— Что там? — Матвей присел рядом.
— Не знаю, не понимаю пока…
— Так, может, пойдем? Если тут и было что-то, то Суворов его уже давно выкопал. Выкопал и забрал.
Выкопал и забрал…
Тьма навалилась со всех сторон, густая, не позволяющая дышать полной грудью. Фонарик выпал из рук, почти полностью провалившись в рыхлую землю. Тучу затошнило. В нос шибанул запах крови…
Он упал на колени, голыми руками принялся разрывать землю.
— Туча, ты чего? — Голос Матвея доносился словно издалека. — Что ты делаешь?
Он не понимал, что делает, знал только, что нужно торопиться. Возможно, они еще успеют…
— Посвети мне!
Матвей светил, а Туча продолжал копать. Наконец рука коснулась чего-то твердого, из земли появился носок кроссовки. Белой мужской кроссовки, а он боялся, что кроссовка окажется черной, женской…
— Туча, там человек! — Голос Матвея охрип, как будто ему в горло попала лесная земля.
Неправильно они копают, копать нужно с другой стороны, с той, где не ноги, а голова.
— Кто это? — Матвей отшвырнул фонарик, принялся помогать.
Ему не пришлось отвечать, через мгновение они увидели залитое кровью мужское лицо.
— Суворов?.. — Руки Матвея дрожали. — Туча, это же он?!
— Да.
Не рой другому яму… Кому рыл яму Суворов, прежде чем сам оказался на ее дне? Что он тут искал? И кто нашел его?
Прикасаться к грязному, с потеками запекшейся крови лицу было страшно, но Туча себя заставил. Под его дрожащими пальцами бился пульс чужой жизни. Тот, кто похоронил Суворова в этой лесной могиле, даже не озаботился узнать, жив он еще или нет. Не рой другому яму…
Вдвоем с Матвеем они вытащили Суворова из осыпающейся желтым песком воронки, уложили на землю. Матвей, уже оправившийся от шока, ощупал голову вожатого.
— У него рана, — сказал парень, разглядывая свои окровавленные руки. — Глубокая, до кости. А может, и вообще до мозга. Его кто-то ударил по голове… чем-то тяжелым… — Матвей вытер руки о траву. — Туча, как он до сих пор жив?
— Не знаю. Его нужно перевязать. — Туча оторвал лоскут от своей не слишком чистой майки. — Перевязать, а потом отнести в лагерь.
— До лагеря далеко. — Матвей забрал лоскут, принялся обматывать им голову Суворова. — Лучше на дебаркадер к Туристу, у него наверняка есть лекарства. Он вообще мужик бывалый. Только вот как донести?
— Донесу. — Туча взвалил Суворова на плечо. — Как-нибудь донесу, только бы живым…
Они выбирались из кустов, когда где-то далеко в небо взметнулся столб зеленого света.
— Начинается, — простонал Матвей, поудобнее перехватывая уже едва работающий фонарик.
Гальяно
Гальяно уже не один раз пожалел, что фонарик остался у Матвея и Тучи. Им с Дэном он был нужнее, потому что у Тучи чутье и особый дар, а у них только смутно обозначенное направление. А темень вокруг — хоть глаз выколи! Непонятно, как они до сих пор не переломали себе ноги в этом буреломе.
Дэн шел молча, на все попытки завести разговор не реагировал. Наверное, его тоже вело какое-то особенное чутье, потому что двигался он решительно, не останавливаясь. Гальяно едва за ним поспевал. Он взмолился о передышке как раз в тот момент, когда небо над лесом озарилось зеленым светом. Вот он и появился — блуждающий огонь!
— Как думаешь, где это? — Гальяно спросил без особой надежды на ответ, но Дэн вдруг остановился, всмотрелся в небо.
— Мне кажется, это где-то возле гари. Давай быстрее!
— Конечно, быстрее, — Гальяно застонал, прибавил шагу, — а до этого мы просто прогуливались, да?
