Дылда Доминга - Erratum-2
56
Светлый подкараулил ее под Кетани, где она бездумно напилась, опрокидывая одну рюмку за другой, пока ей вовсе не отказали в выпивке.
— Отпусти меня, — ее голова гудела, а ноги заплетались, когда он выдернул ее за угол.
— Да ты набралась в стельку, — произнес он, облокачивая ее на стену.
— Уверена, тебе не привыкать, — пробормотала Лили, — Синглаф трезвостью тоже не отличается.
— А что мне за дело до него, — бросил светлый.
— А до меня тебе какое дело? — подняла голос Лили, пытаясь вывернуться из его цепких рук. — Что ты ко мне привязался?
— Я просил тебя добыть сведения, — напомнил он.
— Да пожалуйста, — выпалила Лили. — Самаэль пошел по запасному плану: теперь он будет работать с чиновниками из штатов, принуждая их к полномасшт… короче, мировая война, — с трудом закончила она и невесело засмеялась.
— Идиот, — пробормотал светлый, и отпустил Лили, отчего она едва не сползла по стене вниз.
— Так что больше мне незачем шпионить для тебя. Либо он добьется своего, либо нет. Таков план. — Выдохнула Лили, пытаясь стать ровно.
— Чего оторопел? — светлый молчал. — Скажи своим — и дело с концом. Вы же этого хотели? Разгромите ад. Победа сил света над силами тьмы. Всеобщий рай, — и Лили неприлично икнула.
— Я не хочу убивать Самаэля, — проговорил он, и Лили в ответ попыталась пожать плечами.
— Какая чистоплотность. Разве не ты подорвал революционера в его логове?
— Я лишь помог этому случиться, — ответил он.
— О, да ладно, — Лили болезненно щурилась на свет, — так помоги и дальше.
— Так, — он, не церемонясь, сгреб ее в охапку, — тебе надо немного придти в себя.
— Черта с два! — выругалась она. — Куда ты меня тащишь?
Но светлый не удостоил ее ответом, лишь продолжил свой путь.
— Никогда не думал, что сделаю это, — произнес он, опуская Лили на землю. У нее жутко кружилась голова от перемещения в пространстве, и она никак не могла сориентироваться, где они находятся. Песчаные барханы вокруг не говорили почти ни о чем, кроме того, что они находятся в пустыне. Но когда рука светлого потянулась к ней, Лили узнала свисающий с его пальцев крест.
— Но как? — прошептала она, зачарованно глядя на памятный предмет из прошлого. — Как ты его нашел? И откуда ты знаешь?
Вместо ответа, он лишь коротко велел:
— Надевай.
И Лили послушно надела крест.
Холодный потемневший металл коснулся груди, согреваясь теплом ее тела.
— Попроси его помощи, — сказал светлый, и его неясные очертания растворились.
Лили недоуменно покрутила головой: вокруг расстилалась сплошная пустыня. «Аравийская», — вспомнила она слова Марка. Кого имел в виду светлый? Кого ей просить о помощи в пустыне?
Крест на груди не только согрелся, но и начал жечь кожу, словно металл был раскален. Лили, удивленная, потянулась за ним под рубашку и сжала в руке. Порыв ветра вынудил ее прикрыть глаза, чтобы в них не попал песок. А когда она вновь открыла их, перед ней стоял Марк.
— Не думал, что ты сумеешь меня позвать, — произнес он, как всегда холодно глядя на нее.
— Я тоже, — в тон ему отозвалась Лили. Кого она меньше всего хотела сейчас видеть — так это Марка, в котором не было ни доброты, ни сострадания. Идеальная машина, исполняющая приказания свыше.
— Чего ты хочешь? — он, не церемонясь, сразу перешел к делу.
— Помоги мне, — проговорила она с усилием, вспомнив слова светлого и почему-то повинуясь им.
Марк не посмеялся над ней и не выругал, он застыл, не шевелясь, и глядел на нее, словно пытаясь разгадать, что скрывается под худым телом и этими большими серо-зелеными глазами.
— Ты знаешь, что это за крест? — спросил он, протягивая руку и касаясь металла цепочки.
— Нет, — Лили не понимала, к чему он клонит.
— Этот крест я носил, когда был монахом. Всегда и всюду, не снимая. В нем годы молитв, сомнений и веры. — Марк замолчал, погрузившись в себя, а Лили по-прежнему не видела связи. — Мне придется остаться с тобой здесь на сорок дней. — Вдруг произнес он, решительно глядя на Лили. Это не был вопрос, он сообщал ей, что ее ждет впереди. И Лили неожиданно поняла, что ей придется слушаться Марка, не задавая вопросов, если она хочет вновь обрести себя.
Только одна просьба-мольба светилась в ее глазах.
— Что? — спросил Марк, уловив ее.
— Я могу увидеть Синглафа?
— Зачем? Разве ты не отвергла его помощь?
— Да, но… — Лили задумалась о его посланнике, который привел ее в пустыню и подарил еще один шанс. — Я звала его не так давно — и он не пришел, — с горечью произнесла Лили. Марк возвышался над ней молчаливым судьей. — Наверное, я больше не способна достучаться до него. Но я бы хотела попросить у него прощения. Он в порядке? — встревожилась Лили, так и не услышав ни единого комментария во время своего монолога.
— Да, — ответил Марк и повернулся на восток, где первые лучи солнца уже коснулись земли. — Идем.
Лили поднялась и побрела за ним, зная, что путь не будет легким.
57
— Джон, Вы не понимаете, — Самаэль источал сплошное обаяние и рассудительность, — надо действовать более решительно, иначе мы все потеряем.
— Мистер…
— Просто Сэм, — сверкнул своей безупречной улыбкой Самаэль.
— Странно, — задумался собеседник, — мне казалось, у вас должны быть испанские корни. Впрочем, мы отклонились от нашего вопроса. Я понимаю, что ваш финансовый интерес в этом деле немалый, впрочем, от этого зависят и мои вложения, но мы не можем проявлять открытую агрессию, это уже чересчур! Всему есть предел. В конце концов, мы с вами, дорогой мой, не в Африке или Восточной Европе. Коррупция коррупцией, но не до такой же степени!
— Но что вам стоит проголосовать за немедленное вмешательство? С двумя сенаторами я уже договорился, — заявил Самаэль, пытаясь надавить на Джона.
— Я даже могу догадаться, с кем именно, — самодовольно произнес Джон, — все, что их интересует — скорая прибыль, но я не из таких людей.
— Да что Вы говорите? — глаза Самаэля блеснули плохо скрываемой яростью. — Разве Вы не баллотируетесь на пост губернатора в этом году?
— И по этой причине мне также глупо гнаться за смешной выгодой, — ответил Джон, но Самаэль продолжил:
— Тогда, наверное, Вам понравится история с Изабель в качестве изюминки вашей кампании?
— Тише, — лицо Джона изменилось, и он за рукав грубо потянул Самаэля в сторону, в уединенный угол огромной залы, где не сновали люди. — Так вот как Вы «уговорили» остальных, — пропыхтел он, став пунцового цвета.
