Эрин Боу - Закон скорпиона
Но как было не проспать? Я так устала, что словно уже входила в другой мир. Да и что нам оставалось сказать друг другу, что сделать? У нас были годы. То, что я упустила их безвозвратно, терзало мне сердце, но сейчас уже не вернешь. Даже Талис не поможет.
Кажется, меня разбудил голод – по крайней мере, я про снулась голодной. Мое новое, подчиненное логике тело подсчитало время с последнего приема пищи и порекомендовало ввести углеводов и белка. Но вместо того чтобы отправиться искать себе углеводы и белок, я осталась тихонько лежать. Дыхание Зи шевелилось у меня на спине. Я позволила себе раствориться в тепле раскрывающегося и смыкающегося пространства между нашими телами.
Всю свою жизнь я жила под угрозой смерти – моей, моих друзей. Я была пешкой в планах о высшем благе и не выпускала себя из дремоты, чтобы выжить. Теперь я пробудилась. И нашла… любовь, которая царила вокруг. Там, где я никогда не ожидала ее найти. Зи.
Зи, и не только она. Элиан. Атта. Грего и Хан. Любовь. Она была повсюду. И теперь я собиралась ее покинуть. Ради высшего блага. Одно дело – отказаться от нее в неведении, как я и жила долгие годы. И совсем другое – держать любовь в руках, а потом выпустить.
У меня сдавило дыхание. Над ухом раздался сонный голос Зи:
– Грета…
Я перевернулась на другой бок, чтобы лечь к ней лицом. Кончиком пальца она провела мне по скулам, по длинному, как у собаки, носу. Каждый волосок на моей коже потянулся ей навстречу. Она расплела свои маленькие косички, и волосы были везде и, словно рисуя тонкими кисточками, щекотали мне шею. Снова поднялся ветер, он сдувал с яблонь желтые листья и разбрасывал их, как монетки, по стеклянной крыше. Я слышала, как они падают – тише, чем капли дождя.
– Я родилась под цветущими вишнями, – сказала Зи. – Весной мне исполнится восемнадцать.
– И ты поедешь домой.
Ли Да Ся предстояло жить.
– В горы, – поправила она.
Я понимала, что она чувствует: открытое небо прерий – оно всегда останется домом, не важно, где я родилась и какой землей мне суждено править.
– Надо написать письмо. Напомнить матери, чтобы вычеркнула меня из линии наследования.
Произнеся это, я сама поняла, что напоминать ни к чему. Об этом позаботятся. Панполяры никогда не согласятся, чтобы ими правил ВЛ.
Зи согласно мурлыкнула, без усилия следуя за движением моей мысли.
– Отец прислал письмо. Монахи нашли мне жениха. Полагаю, у него безупречное происхождение.
– Жаль… – невольно вырвалось у меня шепотом. Я желала невозможного. У нас никогда не будет сказки. Не бывает сказок про двух принцесс. – До цветения вишен шесть месяцев. Жаль, что их у меня нет.
В ответ Зи нежно поцеловала меня.
– Достаточно, что у меня были глаза.
«Мой брак будет династическим, но пока у меня есть глаза». Жаль, что…
– Как ты думаешь, машины, то есть ВЛ, любят друг друга? – спросила я.
Ее тело горело в моих руках. Интересно, каково это будет – не иметь тела?
– Сохрани себя, – сказала она. – Грета, прошу тебя. Сохрани себя. Старайся изо всех сил.
И она обняла меня рукой за голову – прижавшись ладонью к колючим волосам – и придвинула свои жадные губы к моим.
Мы еще лежали переплетясь, когда дверь скользнула в сторону.
Я потянула на себя простыню.
Конечно, это был Талис. Он держал руки в карманах, и плащ у него покачивался в ритме биений сердца. Я покраснела, думая, что он ухмыльнется и станет насмехаться. Моя только что открывшаяся душа была для этого еще слишком нежной. Я знала, что не смогу защититься.
Но к моему удивлению, он даже не улыбнулся. Его бледные глаза пробежали по каждому дюйму наших тел, но это не выглядело похотью. Это выглядело сожалением.
– Мы готовы, – объявил он.
Глава 28. Ноль
Я встала.
Меня прикрывала только простыня, и я покраснела, но я была ростом выше Талиса, и это придало мне уверенности.
– Нет, – сказала я.
Талис замер. Сперва его лицо стало жестким, древние глаза уподобились осколкам подсвеченного стекла. Потом на нем появилось нечто большее – гнев ли? Страх? Удивление?
– Нет, – повторила я. – Сделаем по-моему. Сначала обедать.
– А-а, – с облегчением выдохнул Талис. – Ну ладно.
Значит, обедать.
Моим последним в жизни блюдом оказались цукини. Я повалилась на край стола и захохотала. Потом разрыдалась.
Тэнди подвинулась на скамейке, чтобы хватило места для меня и Зи. Хан и Атта потеснились. Элиана не было.
А цукини, как ни неприятно мне это признавать, оказались неплохи: слегка обжаренные на темном масле с базиликом. Еще была кукуруза и перцы, с луком, зеленью и большим количеством чеснока. Лепешки жгли пальцы. Масло к лепешкам тоже было. Много масла, и толстые куски козьего сыра, положенные на изумительные помидоры, и соль отдельно в солонке. Что-то из этого мы обычно расходовали аккуратно, высчитывая порции. Но не сегодня. Это был наш пир.
Я поела, а отодвинув тарелку, почувствовала на плечах пальцы. Обернувшись, увидела маленького мальчика, лет пяти или шести, чернокожего, щуплого, с блестящими бусинками в волосах. Я не знала его.
– Грета. – Он робко дотронулся до моей щеки.
И тотчас убежал. Какие-то пальцы провели мне по уху с другой стороны, и я снова повернулась, и снова какой-то ребенок прикоснулся к моему лицу и тихо назвал имя:
– Грета.
Один за другим они подходили ко мне, не все, но многие – Дети перемирия. Они трогали мои ставшие чувствительными волосы, мои плечи, веснушки. Называли по имени. Да Ся пришлось придерживать меня за спину, чтобы я не упала. Принесли и несколько подарков. Золотую рыбку оригами, не больше моего ногтя величиной:
– Она приносит бессмертие.
Резной деревянный гребень, для моих бывших волос.
– П-прости, – смутился мальчик.
Маленькая девочка, как раз в том возрасте, когда можно начинать ухаживать за пчелами, принесла истекающие медом соты. Такие свежие, что еще теплые.
– Не откладывай, – сказала она. – Съешь сейчас.
Я так и сделала. И когда липкого лакомства больше не осталось, в комнате стало тихо. И в этой тишине Хан спросил:
– Ты собираешься умереть?
О Хан! Вечно, вечно, вечно невпопад.
– Не знаю.
Я не знала, что сказать остальным. Атте, который сидел и все в себя впитывал, как камень солнце. Тэнди, с ее гневом и потерей. И Зи. Но Зи, конечно, я уже сказала все, что было необходимо. Я потянулась к сидевшему напротив Атте и взяла его крепкие, сильные руки.
– Разговаривай с ней.
– С молчанием покончено, – заверил он.
Но его голос сорвался – не оттого, что долго оставался без применения, но от внезапных слез.
– Ты, Грего и Элиан, – сказала Тэнди. – Нам не хватит людей.
