Елена Грушковская - Печальный Лорд
«Двадцать пятого», — ответил Элихио.
«Приезжай, — повторил доктор Кройц уже решительно. — Познакомишься со своим братом. Его зовут Иниго. Он приезжает в новогодний отпуск примерно в это же время. Нам о многом нужно поговорить… Узнать друг друга. Ты приедешь?»
Элихио не знал, что ответить. Тёплая ладонь доктора Кройца накрыла его руку.
«Приезжай, сынок… Я не питаю иллюзий, что ты в один миг меня полюбишь, но попытаться стоит. Я буду тебя ждать, приезжай обязательно».
Элихио не думал всерьёз о том, чтобы переехать к доктору Кройцу насовсем: во-первых, он не слышал от него такого предложения, а во-вторых, даже если бы услышал, не спешил бы его принимать. Если отец не счёл нужным их познакомить, то у него были на это веские причины. Нет, доктор Кройц не показался ему плохим человеком, просто он подумал, что отец этого не хотел бы. Элихио всегда старался не огорчать отца при жизни, не захотел он его огорчать и после смерти.
Итак, нужно было готовиться к экзаменам, а Элихио опять не мог сосредоточиться, как и перед прошлой сессией, только на этот раз по другой причине. Он всё время видел перед глазами картину: отец лежит на улице, заметаемый снегом, рядом — пакет с продуктами. От этого у него невыносимо надрывалось сердце, он не мог удержаться от слёз, и тогда строчки в учебнике расплывались, слова не вязались друг с другом, смысл фраз терялся. От мысли о том, что он больше никогда не обнимет отца, не услышит его голос и не посмотрит в его большие печальные глаза, всю его грудь разрывала боль, и он плакал, плакал и плакал. После, немного успокоившись, он снова принимался учить, и ему удавалось ненадолго сосредоточиться, но потом им снова овладевало горе. Забросив учебники, он предавался ему, пока не вспоминал, что у него всё-таки на носу первый экзамен. Так он и готовился: плакал, учил, снова плакал и снова учил.
Думал он и о докторе Кройце. Ещё не зная, кто он, Элихио испытал к нему симпатию — безотчётную и искреннюю. Он был не из тех людей, кого сразу хотелось оттолкнуть, но и броситься ему на шею Элихио пока не мог. Очень большую роль сыграло первое впечатление, которое произвёл доктор Кройц, и через его призму воспринималось и всё остальное: Элихио не мог думать о нём плохо. И всё же он колебался. Он был в замешательстве.
Но ещё больше он думал о лорде Дитмаре, и думы его были горьки и печальны. Как ему сейчас был нужен его взгляд! Лорд Дитмар ещё не знал, что случилось, они ещё не виделись, и Элихио трепетал в ожидании встречи. В последнее время лорд Дитмар доставлял ему столько страданий своей холодностью, что Элихио и не знал, радостной ли будет для него эта встреча, но всё равно он ждал её — не мог не ждать.
Утром перед экзаменом он зашёл в столовую выпить чашку чая и что-нибудь проглотить. Он сел за самый крайний столик, чтобы никто не видел его заплаканных глаз, тем более что слёзы как назло снова начали душить его, подступая к горлу. Он уже начал опасаться, что не сможет отвечать из-за них на экзамене, и изо всех сил старался взять себя в руки. Пока он пытался это сделать, в столовую вошёл профессор Амогар, а за ним — сердце Элихио затрепетало — знакомая широкоплечая сутуловатая фигура лорда Дитмара. Здороваясь со студентами на каждом шагу, они прошли к стойке и заказали стандартный завтрак. Ожидая, они о чём-то переговаривались между собой вполголоса и пока не замечали Элихио.
Хотел ли Элихио быть замеченным? И да и нет. С одной стороны, хотел, потому что в нём всё ещё сидела эта измучившая его одержимость лордом Дитмаром, а с другой — не хотел, потому что его alter ego, трезвое аналитическое «я», его рассудительный советчик, смотревший сквозь насмешливый прищур на все его чудачества, подсказывало ему, что всё это пустое. Этот благоразумный, философски-спокойный и, как ни странно, более оптимистичный Элихио-реалист считал, что это — всего лишь наивное увлечение, к которому не стоило относиться чересчур серьёзно, и, как бы ни бунтовал против этого Элихио-свихнувшийся-мечтатель, привносил нотку грустноватой самоиронии в этот водоворот полудетских страстей.
И всё же он был нужен ему, этот чудотворный взгляд лорда Дитмара, нужен, как наркотик, как болеутоляющее, и Элихио украдкой поглядывал туда, где за столиком чернела дорогая его сердцу фигура. Лорд Дитмар разговаривал с профессором Амогаром, а Элихио вовсе не видел; но секунда — и его взгляд случайно скользнул мимо столика, за которым притаился этот двойственный индивид. Скользнув мимо, он к нему вернулся и задержался на нём, и при виде чёрного одеяния Элихио и его траурной ленты в нём отразилось искреннее беспокойство и нежное сострадание. Этот взгляд из-под дрогнувших бровей обдал Элихио животворящим теплом, но тут сам Элихио отчего-то вздрогнул и потупился. Едва закончив свой завтрак, он опрометью выскочил из столовой, не понимая, что с ним такое творится.
Пока Элихио готовился отвечать, он замечал на себе обеспокоенные взгляды лорда Дитмара и старался держать себя в руках. Он предчувствовал, что тот непременно найдёт возможность спросить его, что случилось, и ждал этого почти со страхом, боясь разрыдаться. Когда он пошёл отвечать, он боялся даже смотреть в сторону лорда Дитмара, чувствуя, что тот не сводит с него взгляда. Ответ Элихио прошёл благополучно: профессор Амогар выслушал его благосклонно, а лорд Дитмар не задал ни одного дополнительного вопроса, как будто стремясь его поскорее отпустить.
В своей комнате, включив ноутбук, Элихио увидел оповещение о том, что ему пришло послание от лорда Дитмара. Как он узнал его адрес, для Элихио было загадкой. Он прочёл: «Нам нужно срочно поговорить. Встретимся в библиотеке сегодня в одиннадцать вечера. Я буду ждать тебя в книгохранилище. Если не придёшь, я всё равно найду способ с тобой увидеться».
Элихио ослабел от восторга и ужаса, прочтя это послание. Чтобы лорд Дитмар назначил ему свидание — поздно вечером, в укромном уголке! Он не поверил бы, если бы не прочёл своими глазами. До вечера Элихио пребывал в странном состоянии полусна, то смеялся, то плакал, и его друзья поглядывали на него сочувственно и обеспокоенно, решив, по-видимому, что горе расстроило ему нервы. А Элихио находился в состоянии идиотского счастья, и со стороны могло показаться, что он самым вопиющим образом пьян, хотя он не брал в рот ни капли.
В назначенное время он подошёл к библиотеке и на подгибающихся ногах беспрепятственно вошёл в книгохранилище. Взгляду Элихио открылись богатства их библиотеки — тысячи книг, сокровищница знаний, скрытая в небольшом помещении, святая святых г-на Клэга. Лорд Дитмар был уже там, он стоял и смотрел на Элихио таким взглядом, что тот почувствовал: ещё шаг — и он упадёт замертво. А лорд Дитмар подошёл, взял его за руки и поцеловал в лоб.