Марина Эльденберт - Опасные иллюзии
— Сегодня мой самый необычный день рождения. — Агнесса отставила бокал. — Вдали от дома.
— Скоро ты сможешь вернуться, — напомнил Сэм. — Как только мы схватим преступников, остальное случится очень быстро.
Они поймают Милу, соберут ключ, а когда Риган научится создавать иллюзии, откроют Город — и придет пора расставаться. Сердце больно кольнуло.
Думая только о себе, она забыла, что от умения Эванса зависит успех дела. Ему нужно провести марионетку через ловушку, на это требуется много сил. Ни один праздник или ее каприз не стоит его тренировок и безопасности. Теперь Агнесса мысленно ругала себя за эгоизм, но Сэм принял ее молчание за тоску по родным.
— У меня есть то, что тебя подбодрит.
Агнесса удивленно заморгала. Прогулка днем и ужин стали замечательным подарком, но Шеппард приготовил еще один?!
Он ненадолго ушел, а вернулся с тарелкой, на которой красовалось небольшое пирожное с белой глазурью и фруктами. Сверху устроилась маленькая свеча, которую Сэм зажег.
— Загадывай желание.
Тогда Агнесса зажмурилась и представила, что же хочет получить в этом году. Она каждый день желала возвращения домой, но сейчас подумала о Ригане. Больше всего на свете она хотела знать, любит ли он ее. Она сжала кулаки и поспешно задула свечу.
— Точно сбудется, — улыбнулся Сэм. — Хочешь потанцевать?
— Почему бы и нет.
Удивительно, но ее идеальный вечер сбывался, только вот на месте Ригана был Сэм. Мысли об Эвансе разрушали хрупкую скорлупу спокойствия, но как же сложно не думать о нем!
Сэм включил музыку, и из динамиков полилась тихая мелодия — фортепиано и скрипка или виолончель. Агнесса прижалась к сильному плечу. От Сэма пахло сандалом и мхом, в его объятиях было спокойно и уютно. Она чувствовала себя маленькой и хрупкой, хотелось открыться ему, рассказать обо всем, что ее волнует, попросить защиты. Как если бы он был частью ее большой семьи.
Сэм смотрел на нее, и желание в его взгляде мешалось с вниманием. Мужчина грез любой женщины. Безупречный, заботливый, настоящий. Он погладил ее по спине, склонился и легко поцеловал. По телу Агнессы разлилось приятное тепло, она позволила себе отвлечься. Поцелуи Сэма стали настойчивыми, и он теснее прижал ее к груди. Она хотела забыться, но вспомнила о ласках Ригана, дразнящих и нежных, страстных и сильных.
Чувство вины обрушилось лавиной. Она отстранилась слишком быстро, не позволив себе распробовать поцелуй. Это было низко. Искать спасения от неудавшейся любви с Риганом в объятиях другого — значит предавать не только Эванса, но и себя. И все хорошее, что связывало ее и Сэма.
Сгорая от стыда, Агнесса отступила и прижала ладони к пылающим щекам. Идея приехать теперь казалась непростительной глупостью. Она приняла приглашение, потому что не хотела в день рождения реветь в подушку, но это ее ни капельки не оправдывало.
— Пожалуйста, отвези меня домой, — тихо попросила она.
Сэм уговорил ее съесть пирожное, но не стал настаивать на том, чтобы она осталась. Он отвез ее домой и попрощался так же тепло, как и днем. Шеппард упорно делал вид, что ничего не случилось, но его благородство не отменяло горького послевкусия ее поступка. Мысленно ругая себя последними словами, Агнесса обняла его и быстро поцеловала в щеку. Визг тормозов и взметнувшаяся рядом пыль заставили ее отпрянуть. Риган окинул их насмешливым взглядом и прошел в дом. Она слышала удаляющиеся шаги, во дворе хлопнула дверь, а потом все стихло.
Безразличие ударило наотмашь, обида всколыхнулась с новой силой, и Агнесса сжала кулаки. Радость, которую она всякий раз испытывала при встрече с Риганом, смешалась с желанием разбить о его голову что-нибудь тяжелое. Чего она, собственно, ожидала? Сцен ревности, выяснения отношений перед Сэмом? Да ему на нее наплевать, он сам говорил. Просто их «одна ночь» несколько затянулась. Раздражение и чувство вины — опасный коктейль. Агнесса невпопад извинилась и бегом бросилась к дому. Пожелание спокойной ночи от Шеппарда унес ветер. Почему-то ей казалось, что эта ночь может быть какой угодно, только не спокойной.
Глава 17
о том, что знание — сила,
особенно если речь идет о дне рождения хорошенькой женщины
Самая опасная иллюзия в мире — иллюзия близости. Ни одна сверхспособность не способна — вот уж в самом деле каламбур — шибануть по тебе так сильно, как эта радость. Риган захлопнул за собой дверь и налил в бокал виски, разглядывая роскошный букет посредине гостиной. В кои-то веки он не мог определиться с тем, что чувствует.
Сначала хотелось сотворить что-нибудь этакое: например, разбить вазу о самоуверенную физиономию Шеппарда или просто повозить его лицом по остывающей мальтийской пыли. Но тут подало голос безразличие: «А тебе-то какое дело?» — и Риган подумал, что скорее всего оно право. Никакого дела ему быть не должно, просто у него лет сто не случалось продолжительных романов, и он слегка подрастерял навык.
На этой философской мысли Риган забрал бутылку и ушел в спальню — подальше от греха и от вазы с цветами. Первый бокал он выпил залпом и сразу же повторил. После долгого перерыва, на голодный желудок, хмель шустро ударил в голову.
Агнесса вошла в его комнату без стука и замерла на пороге. Яркая, вызывающе сексуальная, с воинственным блеском в глазах. Она явно оценила платье, от которого так упорно отмахивалась. И Шеппард тоже. Все дыхательные практики Клотильды, методики расслабления после нагрузок и способы восстановления внутреннего равновесия сейчас оказались просто бесполезным хламом. Справиться с яростью не получалось.
Риган не собирался обсуждать с ней то, что произошло: ни букет в гостиной, ни ее трогательное прощание с чванливым франтом, но Уварова почему-то решила иначе.
— Поговорим? — с вызовом предложила она, скрестив руки. Платье откровенно натянулось, подчеркивая грудь, талию и весьма аппетитную задницу. Он на мгновение прикрыл глаза, чтобы отогнать слишком откровенную в своем бесстыдстве картину.
— Солнышко, — Риган усмехнулся, — разговоры — не самая сильная моя сторона.
Он прищурился, глядя на нее, но все же остался на месте. Внутри шевельнулось нечто страшное, дремучее и злое, словно первозданная тьма Мальты коснулась его души и оплетала ее корнями. А может, дело было вовсе не в древнем острове. От этого существа Ив бежала без оглядки, сменила имя и спряталась за спиной успешного ублюдка. Что с того, что ему больше не нужна кровь, чтобы жить? Первые месяцы после возвращения к человеческой ипостаси он просыпался, чувствуя ее привкус на своих губах: металлический, солоноватый. Ломка растянулась на полгода, и даже после он временами испытывал странные ощущения, когда чувствовал биение пульса под пальцами. Вспоминал, каково это — теряться в двойном наслаждении — секса и вкуса чужой жизни, когда девчонки под ним стонали от боли и кайфа, не зная, что находятся на волоске.
