Рубиновое пламя (ЛП) - Эндрюс Илона

Никто не кричал. Я восприняла это как хороший знак.

— Вот ты где, — сказал Линус.

Я положила автомат с резиновой лентой на стол и села на третий стул.

— Что это? — спросила Виктория.

— Метательное оружие. — Линус поднял его и нажал на скрытый спусковой крючок. Резиновые ленты взметнулись в воздух. — Элементарно и неуклюже сделанное, но функциональное.

Он провел рукой по оружию. В модифицированной нити ощущался намек на травянисто-зеленую магию.

— Слишком сложно для малыша, слишком просто для подростка, — сказал Линус, кладя пистолет обратно на стол. — Кто наш таинственный маг Гефест?

— Артур.

Линус развернулся на стуле, чтобы посмотреть на меня.

— Он телекинетически собрал его в воздухе из бабушкиной пряжи, ниток, резинок и нескольких булавок. Невада расстроена из-за булавок.

— Конечно, она расстроена, — сказала Виктория. — Они острые.

Линус поднял оружие и держал его осторожно, будто это был святой Грааль.

— Поздравляю, — сухо сказала Виктория. — Наконец-то у тебя получилось.

— Почему он создает оружие? — спросила я. — Он никак не может понять, как в кого-то стрелять.

— Он не знает, что создает оружие, — сказал Линус. — Его магия сообщает ему, что некоторыми вещами в его окружении можно манипулировать. Резиновые ленты эластичны, металлические булавки жесткие, нитки могут соединять предметы, эта деревянная штука вращается. Он комбинирует их различными способами, чтобы заставить вещи скользить и щелкать. Это инстинктивно. Следующим он мог бы создать движущуюся скульптуру.

— Так почему это называется магией Гефеста? — спросила я.

— Потому что делать оружие — это самое веселое, — сказал Линус.

— Вы оба солгали мне, — сказала я.

— Мы лжем всем. Почему ты должна отличаться? — сказала Виктория.

— Потому что я — семья. Я действительно люблю тебя, бабушка Виктория. Но это не отменяет того, что ты натворила. Оставляя в стороне то, как родился наш папа — потому что я даже не знаю, с чего начать — ты подвергаешь Неваду пыткам. Ты придумала грандиозную схему, которая заклеймила бы Коннора как торговца людьми и насильника.

Линус уставился на нее.

— Виктория!

— У меня не было намерения на самом деле предавать это огласке, — сказала она.

— Но ты позволила Неваде думать, что ты бы это сделала. Я не могу просто замять это под ковер. Она знает. Я знаю. Тебе придется иметь с этим дело.

Я повернулась к Линусу.

— Я прочитала дело о заговоре.

— Что ж, значит так, — сказал он.

— Ты не сказал мне, что ты мой дедушка. Почему?

Он молчал.

— Он боялся отказа. Он был отсутствующим отцом, — сказала Виктория. — Теперь он пытается быть доброжелательным дедулькой. Он боялся, что если вы узнаете, то вычеркнете его из своей жизни.

— Такое все еще вполне вероятно, — сказала я. — Ты нужен Артуру, а я нет. Я могу просто перестать быть заместителем Смотрителя и Тремейн и никогда не терять из-за этого сон.

— Ты чего-то хочешь, — сказал Линус.

— У Аркана пассивное поле.

— Продолжай, — сказала Виктория.

Я изложила им информацию вместе с предложением Константина.

— Наглость, — прошипела Виктория.

— Ты не можешь причинить ему вред, — сказал ей Линус.

— Не обращайте внимания на Константина. Вы оба ужасные люди, но у вас за плечами десятилетия опыта. Мне нужно знать, как мы можем убить Аркана завтра. Мозговой штурм. Сделайте несколько звонков. Если он убьет Алессандро, я сбегу в Российскую империю, и вы меня больше никогда не увидите.

Мы все знали, что это была пустая угроза, но мне было приятно ее озвучивать, и я звучала убедительно.

Виктория посмотрела на Линуса.

— Давай, спроси его.

Он зарычал и откинулся на спинку стула.

— Жадничаешь, — сказала она.

— Я пытаюсь защитить их.

Виктория пожала плечами.

— Есть разница между защитой и заковыванием кого-то в кандалы. Я знаю, где эта грань. Я постоянно переступаю через нее. Ты не обязан помогать. Просто откажись от своих возражений.

— Ты доверяешь суждению Арабеллы? — спросил меня Линус.

— В отношении чего? Потому что она выбирает ужасные машины.

— Мужчин, — сказал Линус. — Доверяешь ли ты ей в принятии правильного решения для ее отношений?

— Абсолютно. — Я даже не колебалась. Арабелла лучше разбиралась в людях, чем я.

Линус вскочил со стула.

— Я сделаю звонок.

Я разблокировала свой сотовый и передала его ему. Он ушел с ним.

— Это то, о чем я буду сожалеть? — спросила я.

— Нет, — сказала Виктория. — Он думает, что знает лучше, но это не всегда так.

— Он действительно обещал тебе доступ к нам?

Она фыркнула, и каким-то образом ей удалось сделать так, чтобы это прозвучало деликатно.

— Конечно. Сначала, до того, как он узнал о твоем существовании, он пообещал помочь мне найти Джеймса. Вот как он меня сбил со следа. Он сказал, что был уверен, что Джеймс был в Хьюстоне, и он видел его.

И она бы знала, что он не лжет.

— А потом?

— По мере развития событий с заговором ему требовалось больше помощи, поэтому он сказал мне, что Джеймс умер, но я могу выбрать кого-нибудь из внучек.

Я буду очень долго злиться на Линуса.

Виктория повернулась ко мне.

— Почему, Каталина? Почему Смотрители?

— Это сложно.

— О, я знаю. Он рассказал мне. Но посмотри, в каком беспорядке мы оказались. Эта история со Смотрителем угрожает выживанию семьи.

— Ты знаешь, что ты чуть не разорила Неваду с помощью этого ужасного плана? Это было большей угрозой для нас, чем… — я махнула рукой в сторону поместья, — это. Мы знаем, кто наш враг. Невада не ожидала, что ты нанесешь ей удар в спину.

Виктория тяжело вздохнула.

— Стала ли она счастливее сейчас, будучи устрашающей правдоискательницей Дома Роган? Разве я не освободила ее, чтобы она могла быть женой и матерью?

— Мы с тобой никогда не сойдемся во мнениях по этому поводу.

— И ты думаешь, что когда-нибудь будешь смотреть Линусу в глаза? Этот человек потерпел неудачу во всех сферах своей жизни. Он бросил меня и твоего отца и ушел, чтобы стать торговцем оружием. Быть Смотрителем — это то, как он пытается искупить свои грехи. Он фанатично относится к этому делу. После того, как я начала отбывать наказание, он пришел навестить меня в тюрьме. Я была шокирована. Я подумала: «Наконец-то в этом человеке появилась искра человечности».

— Чувствую подвох.

— Он узнал, что один из Домов, участвовавших в заговоре, внедрил в тюрьму крота, чтобы следить за мной. Он хотел избавиться от него. Я встретила его в садах, и он начал болтать о создании нового Рима, о том, как он ненавидит скучать, и о том, что дело не умерло.

Я рассмеялась. Я ничего не могла с собой поделать.

— Я чуть не задушила его. Я должна была задушить его. Что бы они сделали? Посадили меня в тюрьму? Просто чудо, что этот мужчина остался жив. Меня никто за это не хвалит.

Она покачала головой и сделала глоток чая.

Боевой клич Виктории Тремейн. «Я делаю все, и меня за это никто не хвалит».

— Почему он бросил тебя и папу? — спросила я.

— Я встретила его в маленькой кофейне в Нью-Йорке. Он поссорился со своим дедом и приземлился в США без гроша в кармане. Я два года искала донора и поняла, что он мой шанс. — Виктория вздохнула. — Мы встретились, мы поговорили, мы сделали то, что делают двое молодых людей, когда находят друг друга привлекательными. Он согласился на донорство. Я не рассказала ему всю историю о суррогатной матери, но он уловил достаточно зацепок, чтобы собрать все воедино. Каковы бы ни были его многочисленные недостатки, твой дедушка не глуп. Он предпочел проигнорировать их. Затем, когда родился Джеймс, я привела нашего сына домой, и Линус был на седьмом небе от счастья. Твой папа был самым очаровательным ребенком в мире. Какое-то время мы были семьей.

Она посмотрела вдаль.

Она рассказала такую же версию этой истории Неваде. Как и большинство вещей, которые она говорила, это была полуправда. Правдоискателям приходилось активно концентрироваться, чтобы быть способными определить, когда другой правдоискатель лжет, но Невада поверила ей.