Колин Маккалоу - Евангелие любви
По многочисленным просьбам зрителей шоу Боба Смита, в котором впервые появился Джошуа, через неделю повторили, и его смотрела вся страна. На этот раз спонсоры передачи были представлены в трех больших рекламных паузах: в начале программы, между речью Кристиана и вопросами-ответами и в самом конце. Хотя даже на первом показе шоу не осталось в убытке, министерство окружающей среды взяло все расходы на себя.
Вскоре вытянутое лицо со впалыми щеками и пронзительными глазами смотрело с обложек всех журналов и периодических изданий. Портрет Джошуа напечатали на майках, затем выпустили плакат с единственным словом «Верьте!», который разошелся за один день.
В пятницу, когда показали шоу Боба Смита, Моше Чейсен сумел избежать разговоров с коллегами, но он понимал, что всего лишь отсрочил неизбежное столкновение. Придя на работу в понедельник, он обнаружил две записки на столе секретаря, вздохнул, почесал затылок и пригласил доктора Абрахама и доктора Хемингуэй на утренний кофе.
– Смотрели Боба Смита в прошлую пятницу? – спросил Абрахам, не успев усесться на стул.
– Собственно говоря, да. Джудит сообщила, что передача может заинтересовать меня.
– Вот как! – воскликнула Хэмингуэй. – Следовательно, она знала!
Моше Чейсен получил огромное удовольствие, когда, подражая высокомерной манере Кэрриол, откинулся в кресле, поднял брови чуть не до самых волос и медленно произнес:
– Милли, дорогуша, вам случалось быть свидетельницей того, чтобы наш уважаемый босс что-то проворонила?
Собеседники оказались в тупике – как было ответить на подобный вопрос?
– Дело в том, – продолжал Чейсен снисходительным тоном, – что Джудит в приятельских отношениях с хозяином «Аттики». Издательство заключило договор с Кристианом, а ее, вероятно, использовали как первого читателя, когда книга была еще на стадии рукописи.
– То есть тема пятничного шоу с Бобом Смитом не стала для нее сюрпризом? – все еще недоверчиво спросил Абрахам.
– Никаких сюрпризов.
– В таком случае, почему вы не предупредили нас? – поинтересовалась Хемингуэй.
Чейсен лукаво улыбнулся:
– Не смог удержаться, чтобы не сыграть с вами такую шутку. Меня удивляет другое: как вы проморгали, что в этом году Кристиан приезжал в министерство?
– Сюда?
Оба подались вперед.
– Именно. Прочитав книгу, Джудит пригласила его побеседовать со мной о проблемах переселения.
Заявление Моше поставило в тупик его собеседников. Они уставились на него, как дети, слишком поздно понявшие, что пропустили угощение.
– Не представлял, что вы настолько скрытны, – промямлил Абрахам.
«Скрытен, скрытен, Сэм, – подумал Чейсен. – И сейчас не сказал бы тебе о приезде Кристиана в министерство. Но не исключено, что кто-то его видел, и это может до тебя дойти. А так у тебя уже есть объяснение, которое ты хочешь не хочешь должен принять.
– Так это было упражнение или нет? – спросила Хемингуэй.
– Конечно, упражнение, Милли, – мягко ответил Моше.
Абрахам скептически покачал головой:
– Не знаю, не знаю… Что-то здесь не то.
Джошуа Кристиан провел в Атланте неделю, в основном перебираясь из здания в здание с зеркальными розовыми, голубыми, серыми, золотистыми и черными стенами, которые образовывали полукруг Медиа-Плаза. Он беседовал с Дэном Коннором, Марлен Фельдман, снова с Бобом Смитом, Домиником д’Эсте, Бенджаменом Стейнфельдом, Человеком-Волком Джеком Шестым, Реджинальдом Паркером и Мишей Бронским на радио. Давал пространные интервью всем главным газетам и журналам, несколько раз приходил подписывать свои книги в большие книжные магазины Атланты. Времена менялись. Атланта превратилась в самый влиятельный книжный город Америки и быстро обгоняла Нью-Йорк в качестве культурного центра страны. Отчасти это происходило потому, что население города превысило отметку в пять миллионов человек и приближалось к центрам переселения группы А и группы Б.
Влияние Кристиана продолжало расти. Джудит сама удивлялась, как мало сопротивления встречали его идеи. Видимо, потому, что он не отрицал Бога и в силу этого его нельзя было обвинить в греховности и испорченности – недовольны были только те, кто считал свой путь веры единственным угодным Всевышнему. Но в душе Джудит не сомневалась, что его моментальное благотворное воздействие на людей возможно лишь благодаря заключенной в этом человеке удивительной силе. Она ощущалась во время его выступлений на радио и на телевидении, устремлялась к слушателям, окутывала их, проникая глубоко внутрь. Он заставлял верить в то, что говорил, потому что понимал чувства и инстинкты людей, знал их горести и сопереживал ощущению одиночества. Джудит всегда интриговало и одновременно ставило в тупик понятие всеобщей истины. Джошуа воплощал его в себе, но она не могла определить его природы.
Атланта стала только отправной точкой рекламного тура Кристиана. И мозговой центр министерства окружающей среды в лице Джудит Кэрриол, и издательство «Аттика» в лице Элиота Маккензи считали, что его должно увидеть как можно больше людей. В то время как другие авторы обращались к читателям главным образом через средства массовой информации, поездку доктора Кристиана специально спланировали так, чтобы она включала крупные центры переселения, вновь учрежденные города и зоны, которые считались важными и влиятельными. После двух неприятных случаев в магазинах Атланты, где Джошуа подписывал свои книги, от этой практики решили отказаться. В магазины набивалось так много людей, что возникали хаос и давка, и его приходилось срочно увозить. Вместо этого объявлялись его лекции, на которые пускали только по билетам. Билеты раздавались бесплатно, но по предварительным заявкам.
Никто, и тем более Джудит Кэрриол, не знал, как долго Джошуа сможет выдерживать тяготы рекламной кампании, когда ему приестся новизна и все начнет раздражать. Но, решив подготовиться заранее, она поговорила с несколькими видными писателями, киноактерами и с тремя крупнейшими фирмами по связям с прессой и работе с заказчиками. Результаты получились почти одинаковые: рекламные туры звездам быстро надоедают, они приходят в бешенство от большого количества коротких встреч с огромным числом людей, которые задают им одни и те же вопросы. Иногда звезды доходят до того, что собирают чемоданы и, не предупредив и не извинившись, уезжают домой.
Но Джошуа пока не демонстрировал признаков скуки, опустошенности и разочарования. Продолжал беседовать со всеми, кто хотел с ним разговаривать. Более того, поощрял к общению, если его узнавали, подписывал книги всякий раз, когда ему совали их под нос, с чокнутыми и несогласными обходился с профессиональным тактом, с журналистами вел себя выше всяких похвал.
