Лорен Оливер - Пандемониум
— Я ничего не сделала, — зло говорю я.
— Ты сделала все. Джулиан представляет огромную ценность для АБД. Он символизирует все, за что они борются. Он — глава молодежного отделения. Это шестьсот тысяч человек. Молодых, не обращенных.
Кровь в моих жилах превращается в лед. Я медленно поворачиваюсь кругом. Тэк и Рейвэн с надеждой смотрят мне в глаза, они словно ждут, что я обрадуюсь.
— А Джулиан какое имеет к этому отношение? — спрашиваю я.
— Прямое, Лина, — отвечает Рейвэн.
Она сидит за столом рядом с Тэком. Они — терпеливые родители, я — проблемный ребенок. Мы обсуждаем мой провал на экзамене.
— Если он выйдет из АБД, если его исключат…
— Лучше, если он сам этого захочет, — вставляет Тэк.
Рейвэн разводит руками, словно бы говорит: это всем понятно.
— Если его исключат или он сам захочет выйти из АБД, — продолжает она, — это будет мощным посланием для всех не исцеленных, которые шли за ним и считали его своим лидером. Они могут изменить свои убеждения, кто-то точно изменит. У нас есть шанс, что они перейдут на нашу сторону. Подумай об этом, Лина. Этого достаточно, чтобы начались настоящие перемены, чтобы повернуть ситуацию в нашу пользу.
Я соображаю медленно, как будто мой мозг поместили в морозильную камеру. Рейд сегодня утром был спланирован заранее. Я подумала, что это западня, и я была права. За рейдом стояло Сопротивление. Они подкупили полицейских и регуляторов. Они выдали местоположение одного из хоумстидов только для того, чтобы заманить в ловушку Джулиана.
И я помогла им заманить его. Я вспоминаю лицо его отца за окном в большом черном автомобиле. Напряженное, мрачное, решительное. Вспоминаю историю старшего брата Джулиана. Отец запер его, раненого, в подвале, и он умер там один, в темноте. И это только за то, что сын принял участие в демонстрации.
Джулиан спал вместе со мной. Кто знает, что они сделают с ним в наказание за это?
У меня темнеет перед глазами, я вижу Алекса и Джулиана. Их лица сливаются в одно и снова разделяются, как это было в моем сне. Это снова произойдет и снова произойдет по моей вине.
— Лина?
Я слышу, как стул отодвигается от стола, и вдруг Рейвэн оказывается рядом со мной. Она обнимает меня за плечи.
— С тобой все в порядке?
— Может, принести тебе что-нибудь? — предлагает Тэк.
Я сбрасываю руку Рейвэн.
— Отстань от меня.
— Лина, — примиряющим тоном говорит Рейвэн. — Перестань. Сядь.
Она снова протягивает ко мне руку.
— Я сказала — отстань от меня, — Я уворачиваюсь, делаю шаг назад и натыкаюсь на стул.
— Я принесу воды, — говорит Тэк.
Он встает из-за стола и уходит в коридор, который, наверное, ведет в другие помещения склада. Я слышу, как его кто-то шумно приветствует, потом снова наступает тишина.
У меня так трясутся руки, что я не могу сжать кулаки. Если бы смогла, я бы ударила Рейвэн в лицо.
Она вздыхает.
— Я понимаю, почему ты злишься. Возможно, Тэк был прав. Возможно, мне следовало посвятить тебя в наш план, — устало говорит она.
— Вы… вы использовали меня!
— Ты сказала, что хочешь помочь, — просто говорит Рейвэн.
— Нет. Только не так.
— Ты не можешь выбирать, — Она снова садится и кладет ладони на стол, — Так мы работаем.
Я чувствую, что Рейвэн хочет, чтобы я сдалась, села за стол, чтобы я с ней согласилась. Но я не могу и не хочу.
— А Джулиан? — Я заставляю себя встретиться с ней взглядом и замечаю, что она вздрагивает.
— Он — не твоя проблема. — Голос Рейвэн становится тверже.
— Да?
Я вспоминаю о том, как Джулиан гладил меня по волосам, как его теплые руки обнимали меня, как он шептал: «Я хочу узнать. Я хочу узнать это с тобой».
— А что, если мне нужно, чтобы он был моей проблемой?
Мы смотрим друг другу в глаза. Рейвэн начинает терять терпение. Ее рот превращается в тонкую жесткую линию.
— Тут ты ничего не сможешь сделать, — отрывисто говорит она, — Ты что, не понимаешь? Лины Морган Джонс больше не существует. Бах — и ее нет. Назад путь отрезан. И у тебя нет пути назад. Ты сделала свою работу.
— Значит, пусть они убьют Джулиана? Или бросят в тюрьму?
И снова Рейвэн вздыхает, как будто я маленькая девочка, которая закатывает перед ней истерику.
— Джулиан Файнмэн — глава молодежного отделения АБД… — начинает она во второй раз.
Но я не даю ей договорить:
— Я знаю об этом. Ты же сама заставила меня это запомнить. И что теперь? Принесем его в жертву ради великой цели?
Рейвэн молча смотрит на меня, это значит: да.
От ярости и отвращения у меня сжимается горло.
— Вы не лучше их, — с трудом выдавливаю я.
Кто-то должен умереть ради общего блага — это тоже девиз АБД. Мы становимся такими, как они.
Рейвэн встает из-за стола и идет в направлении коридора.
— Ты не должна чувствовать себя виноватой, Лина, — говорит она. — Пойми, это война.
— Ты не понимаешь? — Я возвращаю ей слова, которые она сказала мне после того, как умерла Мияко: — Ты не можешь указывать мне, что чувствовать, а что не чувствовать.
Рейвэн качает головой, я вижу по ее лицу, что ей меня жаль.
— Он… Джулиан правда тебе нравится?
Я не могу произнести ни слова и только киваю в ответ.
Рейвэн устало трет лоб и снова вздыхает. В какой-то момент мне кажется, что у меня появилась надежда. Она сейчас сдастся и согласится помочь мне.
Но когда Рейвэн снова смотрит на меня, ее лицо не выражает никаких чувств.
— Завтра мы уходим на север, — говорит она, и мне становится понятно, что разговор окончен.
Джулиан ради нас отправится на виселицу, а мы будем улыбаться и мечтать о победе. О победе, которая скоро придет, как подернутый дымкой кроваво-красный рассвет.
Остаток дня проходит как в тумане. Я брожу из комнаты в комнату. Ко мне поворачиваются люди, улыбаются, смотрят, точно ждут чего-то, а когда я их не узнаю, снова отворачиваются. Видимо, это члены Сопротивления. Я вспомнила лишь одного из них, это парень — ровесник Тэка, который принес нам в Убежище новые идентификационные карточки. Я ищу женщину, которая привезла меня сюда, но не вижу никого, кто бы выглядел или говорил так, как она.
— Я хожу по складу и прислушиваюсь. Судя по всему, мы в двадцати милях к северу от Нью-Йорка, возле южной границы города под названием Уайт-Плейнс. Наверное, мы подключились к их электросети — у нас есть свет, радио и даже электрическая кофеварка. Одна из комнат завалена палатками и спальными мешками — Тэк и Рейвэн подготовились к переходу. Я понятия не имею, сколько человек пойдет с нами, но кто-то наверняка останется. Кроме большого складного стола, стульев и раскладушек в спальной комнате, мебели здесь нет. Радиоприемник и кофеварка стоят в «гнезде» из сваленных на цементный пол проводов. Радио включено весь день напролет, и, куда бы я ни пошла, до меня долетают сквозь тонкие стены его сигналы.
