Рина Гиппиус - Цветы цвета неба (СИ)
— Если вас не затруднит, то будьте так любезны, поведать мне о причинах, по которым наши государства находятся в… некоторой ссоре, — осторожно подбирая слова, попросила я.
— Леди, давайте вы перестанете темнить и связно поведаете мне, что вам от меня надо? Тем более вы упоминаете некое государство, — нетерпеливо произнес граф.
— А я разве мой вопрос прозвучал недостаточно связно? Прошу вас, поведайте мне ответ на него. От этого и будет зависеть ход нашей дальнейшем беседы, — мой голос звучал предельно вежливо, хотя я и начала уже злиться на графа. Ну что ему стоит рассказать? Я, конечно, могу обратиться сама в архив, но вряд ли там будут полные сведения. Граф, наверняка, знает намного больше о той ситуации.
— Я смотрю, вы так просто не отцепитесь от меня, — процедил Конет. Я тепло ему улыбнулась. Надеюсь, улыбка все же не походила на оскал. — Ну хорошо, — вздохнул граф, — я расскажу вам то, что знаю сам. Вы, судя по всему, барышня не слишком романтичная, но, думаю, даже вас не отставит равнодушной эта история. Как вы думаете, почему сейчас в Венорфате не сын того самого Стигвальда правит, а его племянник Хелмир?
Я пожала плечами. Не интересовалась как‑то династиями зарубежных лидеров.
— Фритхоф Даррней отказался от престола. И представляете из‑за чего? — я покачала головой. — Любовь была тому причиной. А влюбился принц в обычную девушку. Ничем не примечательную. Дочку гончара из Веспера, — мои глаза полезли на лоб. Заметив мою реакцию, граф усмехнулся. — Принц Венорфата возвращался домой, пробыв у нас несколько месяцев с дипмиссией. В порту Веспера он и столкнулся случайно с той девицей. Что и как тогда произошло, о чем они говорили, или даже договорились, никто не знает. В том городе он пробыл две недели, но потом все же Фритхоф вернулся на родину. И вроде бы у него состоялся важный разговор с отцом. О том, может ли принц выбрать сам себе невесту. Как оказалось, заботливый папочка уже подобрал сыну будущую супругу. Принцессу из Вадомы. А тут какая‑то без роду и племени. Разгорелся жуткий скандал. Принц согласился с отцом и затих на некоторое время. Ну кто может поверить в то, что принц влюбился в девушку, которую‑то и знал так недолго? Оказалось, что и такое возможно. Хотя кто знает, вдруг он это сделал на зло отцу, который был деспотичным тираном, контролирующим каждый шаг и каждое решение сына? А тот решил вырваться из‑под этой удушающей опеки. В общем, затишье это было показным. Для отвода глаз строго отца. На знакомство с невестой из Вадомы Стигвальд сыну дал пару месяцев. А этот хитрец уехал втихаря в Аударию к своей зазнобе. Каким‑то образом он сумел сбежать от соглядаев отца. Принц и дочка гончара тайно поженились. Фритхоф отослал папеньке письмо, в котором отказывался от престола и сообщал «радостную» весть, что у него теперь есть любимая жена. Стигвальд прислал в Аударию небольшой отряд, для поисков нерадивого сына, требуя у нашего императора, чтобы тот выдал эту влюбленную парочку. Хотя можно и только сына. На ту девку королю Венорфата было плевать. Как от нее избавится придумать было не сложно. Лишь бы они нашлись. Но даже намека на их следы обнаружено не было. Никаких зацепок. Как сквозь землю провалились. Стигвальд бушевал. Требовал от императора Аударии, если надо, хоть землю всю перерыть. Тот сочувствовал королю, но и нашего императора стала напрягать эта ситуация. На поиски были высланы лучшие силы империи. Безрезультатно. В конце концов Стигвальд объявил императора предателем, который покрывает эту парочку и разорвал с Аударией все отношения. Поиски продолжились и в других близлежащих государствах. И также без результата. Кто‑то говорил, что на этой почве король Венорфата лишился рассудка и поэтому окончательно изолировал свой остров для иноземцев. Правда это или нет, проверить уже сложно. И все ж таки факт остается фактом. Венорфат — уединенное государство, доступ в которое закрыт. А на престол там взошел племянник Стигвальда, потому как больше наследников не было. И Хелмира, нынешнего правителя этой страны, видимо устраивает такое положение дел, — закончил свой рассказ Гислирв.
Наверно, мне следовало раздумывать над другим, но мои мысли были заняты тем, что я восхищалась принцем Фритхофом. Наплевал на все и сбежал с любимой. Что‑то мне эта история напоминала.
Я невесело усмехнулась. Не могу я судить о том, как сильно меня любил когда‑то Рион. Тем более в любви‑то он мне и не признавался. А чужие домыслы это не доказывали. И все же Рион писал мне, что он не может пойти против воли отца, хоть и был бы не прочь остаться со мной. А вот Фритхоф смог…
— Леди Риндамия! — повысил голос граф. Я слишком погрузилась в раздумья. А ведь Конет оказался прав. Даже на такую неромантичную особу как я, эта история произвела неизгладимое впечатление. Знал бы он почему… А граф, продолжил:
— Смелый поступок принца. Наперекор отцу сбежал с любимой, — и со значением посмотрел мне в глаза. Я даже покраснела немного. Неужели намекает на нас с Рионом? А вот не его дело! Но былая обида снова цепкими и острыми лапками стала скрестись в душе. — Хотел бы я посмотреть на ту женщину, ради которой отказались от целого королевства… — протянул Гислирв со смешком, все также прожигая меня своим ледяным взглядом.
— Наверняка, достойная женщина, — несмотря на внутреннюю растерянность, я произнесла эти слова уверенным голосом.
— Наверняка, — согласился со мной граф. — Но дело не в этом. Вот вы узнали подробности той давней истории. Так, о чем же вы еще хотели со мной поговорить?
— Как вы думаете, Конет, у нас есть возможность наладить заново отношения с Венорфатом? — спросила я.
Гислирв удивленно смотрел на меня и размышлял.
— Хм, честно говоря, никогда не задумывался об этом, — снова замолчал, видимо анализируя плюсы и минусы подобного решения. Или способы. Я же ему в этом не мешала, погрузившись в собственные воспоминания.
Так в тишине мы и просидели минут двадцать.
— Леди, а как такое вам в голову вообще пришло? — донесся до меня голос графа. Я перевела на него свой взгляд. Его лицо было безэмоциональной маской. Мне же показалось, что вопрос должен был звучать так: «Как в вашей не слишком умной голове могут возникать такие мысли?». Поэтому говорить, что мысли и не моего авторства я не стала. Пока не буду упоминать о господине Рангаре.
— Пусть это будет мой очередной… Как вы там говорили? — я сделала вид, что задумалась, постучав указательным пальцем по нижней губе. — Ах да, бабский каприз.
Когда Конет узнал, что я наведываюсь в больницы не по обычным служебным обязанностям первой леди, а именно в качестве целителя, он назвал это ничем иным как «бабским капризом». Мол, поиграется в доктора, надоест и успокоится. Услышала я это случайно. Но запомнилось мне надолго.
