Ольга Гусейнова - Сумеречный мир
Зайчиха покачала головой и ехидно захихикала вместе со мной:
— Поняла, о чем я толковала? А наш глава тебя еще и в ресторан потащил…
Я наморщила носик:
— Он же умный мужчина и понимает различия наших менталитетов.
Пелагея досадливо махнула рукой:
— Не знакома я с этими вашими мента… тьфу ты, даже не выговорить. Магия для меня — что темный лес. А вот Мерзлявого нашего знаю уже, почитай, пятнадцать лет. Ты для него — особенная. А он мужик хлопотный, Ксения. Ой тяже-елый… Не приведи боги, такого в мужья. И характер у него не сахарный, так что одного прошу: будь ласковой кошечкой, не дави на него. Егор малейшего давления не переносит, сразу ощетинивается. Его можно только по шерстке гладить и никак иначе. И терпения побольше наберись.
— Да я и не тороплю и…
— Ты? — недовольно поджала губы собеседница. — Ты меня слушай, а то нарубишь сгоряча дров, потом сама же плакать в подушку будешь. — Я изобразила, что заклеила себе рот, а она отвесила мне такой же символический подзатыльник и продолжила: — Просто дай ему время, не торопи. Любишь его?
Я вытаращилась на нее, но, сникнув, кивнула:
— Люблю, Пелагея Павловна, слишком люблю.
— Да-а-а… я про своего тоже так говорила по молодости. А потом поняла: нельзя слишком любить. Больно потом терять любимых. Без него не жизнь. Лишь трое этих мальчишек меня держат на белом свете. Хочу увидеть их счастливыми, а потом уйду со спокойной душой.
— Наверное, поэтому вы — единственная женщина, которую они любят.
— Глебушку почти пристроили в хорошие руки, — зайчиха едва не светилась от удовольствия. — Варенька от него голову сразу потеряла, а наш волчок уже клинья подбивает. Раньше все чудил. Ходил возле нее кругами, других отшивал втихомолку, а сейчас словно плотину прорвало. Вьюном вьется вокруг лисички нашей, приручает.
— С долгами надо только вопрос решить и…
— Вот о чем и говорю, Ксень. Намедни в бухгалтерии шторы меняли, так я разговорилась с Арсением: долги приказано выплатить по распискам отца Вариного, непутевого. Видимо, Глеб за ненаглядную свою боится, вот и решил все сам сделать по-быстрому. А то прознают, что Громов из Хмурых жениться собрался на дочери Беленького, долги поднимут до купола.
Я захлопала в ладоши: ура, сдвинулось дело хоть у одной проблемной девушки из этого особняка. Значит, у Варюшки жизнь совсем скоро наладится. Почему-то сомнений в том, что педантичный оборотень Глеб правильно поступит с любимой женщиной, не возникло. И не предложит ей чего-то недостойного. Эх-х, ну почему мое сердце не ему досталось?
— Он невероятный мужчина, — улыбнувшись, похвалила я Глеба. — Сильный, мудрый, проницательный и добрый.
Старушка неожиданно «хрюкнула» после моих слов и искренне заливисто рассмеялась:
— Боги, до чего же ты наивная! Ума не приложу, как выжила-то в Песочном… целых три месяца одна?!
Я нахмурилась, вновь ощутив себя обиженным ребенком, потом чмокнула Пелагеюшку в щеку и улыбнулась смущенно:
— А, как-то так получилось…
Она, нахмурившись, погрозила мне пальцем перед носом:
— Хищники они, никогда не забывай о том. Хорошее видят только близкие, допущенные в первый круг. Тебя Хмурый защитил словом своим, вот тебе Глеб только хорошие стороны свои и кажет, а было бы иначе, проклинала бы ты волка нашего самыми последними словами.
— Но вы же сами его хвалили недавно? — опешила я.
— Хвалила, и люблю как сына, но ты — душа заблудшая, тебя учить тоже надобно. Вот на примере — самое оно.
— Мне уже двадцать пять, может, поздно учиться-то? — передразнила я зайчиху.
И получила очередной «подзатыльник»:
— Учиться никогда не поздно.
— Хорошо.
— Ладно, спать тебе пора, — поднимаясь с кровати, пожилая женщина хрустнула больными коленями, — только, еще раз прошу тебя: не руби сгоряча. Если любишь Егора, терпи, не дави на него и не ершись. Он будет хорошим к тебе. Сильный дюже, а сила накладывает глубокий отпечаток на характер. Твоя сила в любви бескорыстной, да мягкости. Не было в его жизни мягкости этой да ласки, не привык он к ним, но как каждое живое существо тянется… Ты ж не зря рыська; они славятся покладистым характером, да мягкими лапками. Вот и пользуйся тем, что тебе наш мир подарил.
Пелагея Павловна, покивав головой, ушла отдыхать. А вот я долго не могла уснуть, думая о ее словах.
Глава 24
— Вроде ничего не забыли? — заглядывая в бумажный пакет, озабочено спросила Пелагея Павловна и спохватилась: — А засахаренные орешки?
— Нет-нет, все взяли, ничего не забыли, — потрясла я парочкой небольших пакетов. — Варюшка создаст сегодня кулинарный шедевр!
— Мне кажется, лучше нашей Беленькой никто не умеет готовить, — в голосе Николая, неизменно сопровождавшего нас, отчетливо прозвучало предвкушение.
— Отличная хозяюшка Глебушке достанется! — шепнула мне на ухо довольная зайчиха, словно лично своему приемному сыночку невестку спроворила.
На площадке у главного входа возле припаркованных с самого утра шикарных автомобилей томились незнакомые оборотни, едва заметно ежась на осеннем ветру в деловых костюмах, подобно нахохлившимся воронам. Сегодня было особенно, не по сезону, холодно. Пока я отсутствовала, важное мероприятие, проходившее в резиденции, закончилось, приглашенные участники вышли из особняка и вот-вот должны разъехаться. Среди провожающих было и мое начальство, все трое разговаривали с двумя незнакомцами. Тот, что пониже, бледный, с виду немного субтильный, — хотя черный дорогой костюм наверняка скрывает жилистого и крепкого оборотня — с редким равнодушием посматривает по сторонам и держится за плечом высокого худощавого брюнета с хищными чертами лица.
— Нелидов, чтоб его блохи сожрали, — едва слышно, себе под нос буркнул Николай.
— Это наш конкурент? Враг? — насторожилась я. — А который из них: брюнет или блондин?
— Чернявый. Рядом его тень и шестерка — куница Заварзин. Нет, они не враги, — мотнул лохматой головой наш охранник и, поморщившись, добавил, — просто не люблю я его. Не знаю почему…
Мы подошли ближе, и я, вместо того чтобы обойти группу власть-и-деньги предержащих серых в неизменно черном по широкой дуге или вообще свернуть к другому входу, во все глаза уставилась на чужаков, тщетно, но упорно пытаясь совместить визуальный образ с собственными ощущениями в единое целое. Тем более, объект повышенного интереса — некто Нелидов — еще не заметил нас, позволяя беззастенчиво за собой наблюдать. Он искренне улыбался руководству «Хмурые & Компания», активно жестикулировал руками, производя впечатление своего в доску. И честно говоря, для остальных выглядели все пятеро закадычными друзьями, но не для меня.
