Кристин Фихан - Темный принц
- Михаил, - взмолилась она.
Он поднял голову, голод горел в его темных глазах.
- Я принадлежу тебе, Рейвен. Возьми от меня то, в чем ты нуждаешься, точно так же, как я возьму это от тебя. - Он прижал ее голову к своей груди, и все внутри у него сжалось, когда ее язычок прошелся по его мышцам.
И именно в этот момент, - сердцеостанавливающий, интимный, - он почувствовал осторожное царапание ее зубов. Это была раскаленная добела боль, синяя молния эротического удовольствия. Он стал еще больше - огромный и напряженный, возбужденный, в то время как ее зубы глубоко погрузились в него.
В экстазе Михаил откинул голову назад и издал стон чистого удовольствия. Его тело пригвоздило ее к земле, мощно погружаясь, все сильнее и сильнее, пока ее тело не изогнулось вокруг него, обхватывая и крепко сжимая, вновь и вновь достигая оргазма. Михаил контролировал себя. Ритуал должен был быть закончен, а обмен сделан добровольно. Сжав ее волосы в своей руке, он повторил слова, которые должны были связать их воедино.
- Я даю тебе свою защиту, свою верность, свое сознание, свою душу и тело. И я обязуюсь хранить то же самое, что принадлежит тебе. Твои жизнь, счастье и благополучие будут защищены и поставлены превыше моих на все времена. Ты моя Спутница Жизни, связанная со мной навечно и всегда находящаяся под моей защитой.
Он потянул ее за волосы, заставив поднять голову, наблюдая через полуприкрытые глаза, голодные и настороженные, как она закрывает ранки от укусов своим языком, посылая пламя танцевать по его разгоряченной коже. А затем он поцеловал ее с каждой унцией мужского превосходства, которой обладал. Его рот обжигающе прошелся по ее горлу, остановившись на бешено бьющемся пульсе. Его руки сжались вокруг ее бедер. Его тело покоилось в разгоряченных загадочных глубинах ее женственности. Он ждал.
Она повернула голову, предлагая свое горло.
- Возьми свое, Михаил. Возьми то, в чем ты нуждаешься.
Она пробормотала слова, затаив дыхание в агонии ожидания и потребности. Она дрожала от ожидания, от страстного, присущего Карпатцем, эротического голода.
И как только его бедра мощно подались вперед, его зубы глубоко погрузились в нее. Она вскрикнула, обвив его руками, выгибаясь ему навстречу, когда он утолял свою жажду, когда его тело дико входило в ее, ставя свое клеймо, заявляя на нее свои права и унося их за пределы земли. Ее тело сжало его крепко, настойчиво. Михаил отринул любое притязание на контроль и взял ее так, как хотел, - все двигаясь и двигаясь, пока она не стала дикой и разгоряченной, требовательной, пока ее хныканье и сладкий пряный вкус ее крови не подвели его возбужденное тело к краю. Он излился в нее, впервые в жизни ощутив полное пресыщение, полное удовлетворение. Они лежали соединенные, их сердца бились в унисон, а легкие работали, словно принадлежали одному человеку; остаточные отголоски сотрясали и покрывали рябью их тела. Михаил перевернулся так, чтобы его большое тело оказалось под ее изящным. Ее груди были мягкими и теплыми, укрытыми спутанными волосами, которые спускались до самого его живота. Ее голова покоилась на его груди.
Михаил ласкал ее волосы, позволяя его всепоглощающей любви растекаться и окружать ее. Он чувствовал, насколько недолговечным был этот момент, и не доверял словам. Его сознание было теплым, безопасным раем любви, и он охотно разделял его.
Испытанное наслаждение надолго выбило их из реальности. Рейвен могла только упиваться мощной реакцией своего тела. Каждая крошечная клеточка была полна жизни и кричала от удовольствия. Казалось невозможным, что она могла испытать такой экстаз.
Она медленно пошевелила рукой, отодвигая свои волосы в сторону. Это небольшое движение заставило ее мускулы сжаться вокруг него. Вокруг Михаила. Кем же был этот человек, с такой легкостью захвативший ее жизнь и овладевший ее телом? Рейвен подняла голову и изучила его лицо. Такое мужественное. Такое мрачное и загадочное. Его глаза хранили так много секретов, его рот был таким чувственным, что у нее перехватывало дыхание.
- Скажи, что я сделала, Михаил.
Его глаза стали бездонными, настороженными.
- Ты отдала свою жизнь под мою заботу. И смею тебя заверить, малышка, что в моих руках ты в безопасности.
Кончиком языка она прикоснулась к своим внезапно увлажнившимся губам. Ее сердце тревожно заколотилось от значительности своего решения. Она все еще ощущала его вкус в своем рту, его запах на своем теле, его семя, стекающее по ее ногам, и они все еще были соединены воедино, ее тело сжалось чувственно, огненно вокруг него.
- Каков я на вкус? - Его голос был низким, притягательным. Его шепот напротив ее кожи подобен прикосновению пальцев. Прикосновению фантазии.
Она крепко зажмурила свои глаза, подобно ребенку не желающему признавать что-либо.
- Михаил. - Ее тело задрожало, сжавшись от звуков его голоса, от эротического вопроса, заданного им.
Он высвободился из-под нее, меняя свою хватку таким образом, что мог покачивать ее в своих объятиях, скользя назад в пенящийся бассейн.
- Скажи мне, Рейвен. - Он поцеловал ее горло крошечными маленькими поцелуями, каждый из которых был таким же крепким, как и вино.
Ее руки обвились вокруг его шеи, а пальцы нашли густую гриву его волос.
- У тебя вкус как у леса, дикий и неприрученный, и такой эротичный, что сводит меня с ума. - Признание вырвалось у нее как при исповеди в серьезных грехах.
Пузырьки пенились и лопались на ее чувствительной коже, на их самых интимных местах. Михаил откинулся, принимая на себя их вес, надежно усадив ее на своих коленях. Ее округлые ягодицы ласкали его кожу, посылая сладостный огонь проноситься через их кровь.
- Ты же на вкус как сладкая огненная специя, захватывающая и такая чувственная. - Его зубы прошлись по задней части ее шеи, послав дрожь восторга вниз по спине.
Рейвен спокойно лежала в его руках, ее сознание отступило под воздействием того, что она сделала. Ей всегда будет недостаточно Михаила. Существующая между ними дикость, казалось, никогда не будет удовлетворена. Рейвен была неспособна соединить все это воедино, ее мозги просто отказывались признавать то, чем она возможно стала. Она не представляла, что он имел в виду, говоря «питаться». Кроме собственных наблюдений, у нее были только сведения, которыми с ней поделился Михаил. Включало ли это секс? Он сказал «нет», но она не могла представить, как можно было брать кровь умышленно. Рейвен крепко зажмурилась. Она не сможет сделать это с кем-нибудь еще. Она не сможет брать кровь от человека.
Михаил прижал ее голову к себе, его пальцы успокаивающе погладили ее по волосам. Он что-то тихо пробормотал, его голос стал низким и притягательным. Ей требовалось время, чтобы приспособиться к своей карпатской крови, к силе своих эмоций и насущным потребностям. Она охотно приняла участие в связывающем ритуале. Она произвела обмен кровью без его молчаливого давления. Они были безвозвратно связаны, и у нее не было никакой причины испытывать никчемные человеческие угрызения совести и бояться будущего. Требовалось время, чтобы позволить своему сознанию медленно принять эту новую действительность.
