Варрэн-Лин: Сердце Стаи (СИ) - Ариманта Юна

— Вы, наверное, ошиблись… Этого не может быть! Я никогда не была в вашем мире. Я просто человек, — выпалила она, вглядываясь в его лицо. Зачем он так шутит?

Уголок его рта дрогнул в едва заметной улыбке.

— Мы ошиблись, но гораздо раньше. Когда приняли тебя за обычного человека, — ответил он убежденно. — Надо было сразу задуматься, откуда в тебе такая бездна силы. Ведь истинная Варрэн-Лин не нуждается в сосудах, чтобы наполниться силами. Они даны ей от природы в неограниченном количестве. Нас сбило с толку, что ты сама силу не чувствуешь и не используешь. А еще то, что наполняешь нас этой силой. Сколько раз меня выбирали Варрэн-Лин, ни одна не делилась своей силой.

— Выбирали? — Динка уцепилась за знакомое слово, которое продолжало тревожить ее душу. — Что это значит?

— Варрэн-Лин в нашем мире выбирает для себя с кем ей быть и сколько, — попытался объяснить Вожак. — Варрэн-Лин может выбрать мужчину на одну ночь, на несколько месяцев, лет или на всю жизнь. Может выбрать нескольких мужчин на всю жизнь, и при этом на каждую ночь выбирать кого-то из них или кого-нибудь еще. Варрэн-Лин свободна в своем выборе.

Динка слушала открыв рот. Если бы в ее мире женщина могла выбирать. Как бы они тогда жили? Мужчины бы поубивали друг друга.

— А что мужчины? Как они к этому относятся? — изумленно спросила она.

Улыбка по губам Вожака расползалась от уголка рта все дальше.

— Мужчины счастливы, когда Варрэн-Лин их выбирает, — проговорил он мечтательно.

— Даже если она выбрала сразу нескольких? Или она выбрала всего на одну ночь? — не могла уложить в своей голове Динка.

Дайм пожал плечами, продолжая улыбаться.

— Выбор Варрэн-Лин – закон. Никто не вправе воспротивиться ему или оспорить его. Разве что другая Варрэн-Лин. Но так бывает крайне редко. Обычно они могут договориться между собой.

— А если мужчине не нравится Варрэн-Лин, которая его выбрала? Или ему нравится другая Варрэн-Лин, которая его не выбрала? — Динка расспрашивала с жадным любопытством.

— Такого не бывает, — отрицательно покачал головой Вожак. — Любая Варрэн-Лин вызывает в варрэне целую бурю чувств: восхищение, обожание, влечение... Особенно та, которая его выбрала.

— И ты хочешь сказать, что я и есть такая Варрэн-Лин, про которую ты рассказываешь? — недоверчиво переспросила Динка.

— Да. Сейчас я это очень ясно вижу. В этом нет никаких сомнений, — заверил ее Вожак. — И ты выбрала нас четверых. Я ведь правильно тебя понял?

— Э-э-э, — растерялась Динка, но Дайм смотрел на нее, напряженно ожидая ответа.

— Я не смогу выбрать кого-то одного из вас, — Динка потупилась, не зная, как он на это отреагирует. Ведь наверняка он рассчитывал, что она выберет именно его. — И по-твоему это… нормально?

Вместо того, чтобы разозлиться или расстроиться Дайм усмехнулся.

— И это очень характерно! Это лишний раз подтверждает, что ты не человек, а Варрэн-Лин, — пояснил он свою усмешку. — Насколько я изучил человеческих женщин, то даже имея выбор, они склонны отдавать свое сердце одному мужчине. И чаще всего на всю жизнь. Для Варрэн-Лин такое поведение скорее редкое исключение, чем правило. Наша женщина очень темпераментна и, чаще всего, одного мужчины ей недостаточно.

Динка почувствовала, как жар приливает к щекам при упоминании о потребности в нескольких мужчинах. Память сразу услужливо подсунула некоторые моменты тесного общения со Шторосом и Хоегардом одновременно.

— Все, я не могу больше! — вскричала она, сгорая от стыда и смущения перед Вожаком. Дайм смотрел на нее спокойно своими внимательными желтыми глазами, а Динка вскочила на ноги и попятилась, затравленно озираясь. На шум из зарослей камыша высунулись еще трое ва́ррэнов и все вопросительно смотрели на нее.

— Не трогайте меня, — прошипела Динка, сообразив, что зря она перешла на крик. — Я хочу побыть одна.

— Будь, конечно, — ухмыльнулся Шторос, выползая на сухой песок и отряхиваясь, как собака. — Речка большая, поплавай, остынь.

Хоть этот мерзавец всегда остается самим собой. Хотя… И он в последнее время говорит странные вещи. Что с ними там в тюрьме такое произошло? Каждый день по голове их били?

Хоегард уселся чуть поодаль от остальных и сделал ей приглашающий знак рукой, но Динка, нахмурившись, отвернулась. И скрылась с их глаз в зарослях тростника.

Скрыться-то она скрылась, но только единственное сухое место на отмели было то, где сейчас сидели и обсыхали после рыбалки мужчины. А Динка, отдалившись от них шагов на пять, оказалась по колено в ледяной воде. Да еще и запах жареной рыбы донесся до ее носа, и желудок требовательно заурчал.

Динка, сама не зная на что именно она злится, пнула подвернувшуюся под ногу головку рогоза и плюхнулась прямо в ледяную воду. Вот замерзнет здесь насмерть, и посмотрим, что они будут делать. Однако холод пробирал до костей и, несмотря на желание замерзнуть насмерть, Динка поджала колени к груди и обхватила их руками в попытке согреться. Она просто хотела, чтобы они были живы. Ну да, еще хотела быть с ними рядом. А они что такое себе напридумывали? Варрэн-Лин, сила, выбор…

От свалившейся на нее информации голова шла кругом. И опять же… Вожак сказал, что все варрэны сходят с ума, если рядом абсолютно любая Варрэн-Лин. Ну со Шторосом и Хоегардом все понятно, они и раньше не отличались сдержанностью. Но вот Тирсвад, он же явно ее ненавидит. Несмотря на все, что она для него сделала. Его отвращение к ней совершенно отчетливо и очевидно. О чем это говорит? Где-то их логика не сходится.

Из зарослей тростника показалась черноволосая голова Дайма. Он цепко осмотрелся, а затем выбрался целиком. Вожак опустился в воду рядом с Динкой, скрестив ноги. Совсем близко, но не касаясь ее. Динка опустила голову так, что спутанные волосы упали на лицо. Как себя вести с ним она теперь не понимала.

Прямо перед ее лицом образовался протянутый кулак, который раскрылся, как только Динка подняла глаза. На ладони Дайма лежал деревянный, украшенный искусно вырезанными узорами, гребень. Сердце бешено заколотилось, и дрожь, бившая тело от холода, стала крупной и неконтролируемой. Не дождавшись, когда Динка возьмет подарок, Вожак отделил от спутанного мотка ее волос прядь и принялся аккуратно расчесывать ее гребнем, временами помогая себе пальцами. Совсем как тогда в комнате постоялого двора, когда Динка ожидала от него чего угодно, но только не такой заботы и нежноси. Динка затаила дыхание и доверчиво прильнула плечом к его теплому плечу.

— Солнце садится, — сказал Дайм, разглаживая первую прядь и принимаясь за вторую. — Нам скоро выдвигаться.

Динка прерывисто вздохнула от звука его голоса. Она вспомнила, как он во время рассказа о ее злоключениях что-то вырезал ножом из дерева. Он вырезал этот гребень для нее. И еще раньше, тот самый первый гребень, который он ей подарил. Он ведь давно относится к ней по особенному. Когда это началось? Почему она ничего не замечала? А круглые кусочки заморского лакомства, купленного только для нее?

— Вернемся? — спросил Вожак. — Тебе нужно поесть и согреться перед дорогой.

Динка невесело усмехнулась. Как будто на этом проклятом острове можно согреться каким-то еще способом, кроме… Ее дыхание снова сбилось, и она подняла голову и посмотрела на Дайма. Он смотрел на нее все с тем же странным выражением, которое она никак не могла истолковать для себя. Динка тряхнула волосами, высвобождая прядь волос из его рук, и нырнула в заросли тростника, скрывавшие единственный сухой пятачок на отмели. Хоегард с Тирсвадом сидели на дальнем от нее краю отмели и о чем-то тихо говорили между собой. Шторос валялся на песке, посасывая рыбий позвоночник и задумчиво глядя в затянутое тучами небо. На нее никто не обращал внимания, и Динка уже смелее выползла на сухой песок и подползла к лежащей на камне жареной рыбе, покрытой золотистой аппетитной корочкой, и принялась жадно есть. Вожак тоже вернулся и расположился недалеко от нее. Динка быстро утолила голод, но ее продолжал бить озноб. Мокрое платье неприятно липло к телу.