Кира Фэй - Дневники прошлого
И только я попрощалась с жизнью, как давление прекратилось…Челюсть была онемевшей, но я больше не чувствовала на себе руки пожирателя. Но было поздно, пусть давление и прекратилось, скорее всего произошло кровоизлияние в мозг, я буквально чувствовала, что все сосуды в моём теле уже взорвались. Боль была дикой, я из последних сил цеплялась за жизнь, представляя себе синие глаза Эвана, его улыбку, его голос…Вскоре фантазии стали такими реальными, что я буквально услышала его голос над ухом, который повторял, что всё будет хорошо. Кажется, я протянула руку в сторону прекрасного голоса, глаз я открыть не могла, кажется, я ослепла…Но я слушала голос.
— Она выживет? — услышала я второй знакомый голос. Кажется, это был Эдвард.
— Я не позволю ей умереть, — сказал любимый, скользь зубы. А я пыталась бороться ради него, но тьма уже захватила половину моего тела, я не чувствовала ног и постепенно холодная рука смерти подбиралась к голове…
— Что я наделал, Прю, что я наделал, — этот незнакомый голос был полон агонии. И только когда я поняла смысл слов, то осознала что это говорил Филипп. Только вот голос словно принадлежал другому человеку…Словно говорил тот Филипп, которого я наблюдала в своём сне, когда он был счастлив рядом с любимой. И он раскаивался, искренне жалел. Неужели получилось? Неужели он осознал то, что сотворил? Если это так, то теперь я могла умереть с чистым сердцем….я помогла ему, как и хотела того Анна, как и хотели того все. Но что-то мне подсказывало, что долго в этом мире он не задержится. Если его душа и правда вернулась к нему, то она просто не выдержит тяжести всего того, что он натворил в своей жизни. Он оставил свою душу у Прю, сам того не зная, а теперь она вернулась и не сможет выдержать всех злодеяний, она ведь осталась такой же, как и в последний момент счастья с той женщиной.
— Филипп, — прохрипела я, старательно поднимая вторую руку куда-то в пространство, я даже не могла почувствовать правой была эта рука или же левой, я просто протянула её тому человеку, которого мне было жаль всем сердцем.
— Да? — это был голос мученика и, кажется, я сморщилась. Дыхание спёрло. Кажется, кровь пошла в лёгкие и теперь я не могла узнать свой голос. Грудь начала гореть от недостатка кислорода, но я пыталась сказать важное…
— Она давно простила тебя, теперь прости себя, — прохрипела я, уже не чувствуя ни прикосновения Эвана, ни то, как пожиратель держит меня за руку. Из моего горла стали доносится какие-то хриплые звуки, я пыталась дышать, но не получалось.
— Прости меня, девочка, — искренне раскаивался бывший глава пожирателей. Это был голос умирающего, похожий и на мой голос. Не знаю, может быть, я улыбнулась.
— Он раскаивается… — прохрипела я, было так мало времени, а столько ещё нужно было сказать. — Эван, любимый, ты здесь, — я почувствовала, что при этой фразе во рту появился неприятный солёный вкус. Тут же, остатками нервных окончаний я ощутила, что меня привели в полулежащее положение.
— Да, милая, я здесь, — этот голос тоже походил на голос умирающего, он словно погибал со мной, а этого позволить я просто не могла. Прохладные дрожащие пальцы убрали волосы с моего лба и я попыталась открыть глаза, их тут же с адской силой защипало, словно их облили кипятком, но я всё же смогла разглядеть мутное очертание его прекрасной фигуры.
— Спасибо, что ты был со мной, я тебя люблю и всегда буду любить.
— Нет, Энн! Не нужно прощаться! Ещё немного и я вылечу тебя! — клятвенно заверил он, но я слышала в его голосе отчаянье. — Я не потеряю тебя снова! Нет! Милая! — говорил он, — Почему целительство не работает? — в отчаянье обратился он к кому-то.
— Повреждения слишком сильные, — убитым голосом ответил Эдвард Келтас. — Выхода просто нет… — сказал он, после паузы. Возникла гробовая тишина, предвещавшая мою смерть. Я уже начинала сгорать в агонии, кажется, меня затрясло, но я уже словно была не в своём теле. И вскоре боль покинула меня. Это было так… легко. Я снова чувствовала свои руки, ноги, лицо, только отчего-то всё было намного легче, воздушнее. Я распахнула глаза и поняла, что стою, а у моих ног сидит Филипп, сгорающий в агонии, Эдвард, убитый горем и…Эван, обнимающий моё тело. Я прикрыла рот рукой, хотела утешить их, сказать, что я здесь. Но я, кажется, умерла. Я взглянула на своё окровавленное тело и увидела, что из уголков глаз к губам тянуться два кровавых следа.
"И будет так, покуда тебе не откроется правда, покуда в душе твоей не промелькнёт сожаленье, покуда не пожалеет тебя девушка с красными слезами на глазах" — пронеслись в моей голове слова Прюденс, возлюбленной Филиппа. Я сказала что мне его жаль, мне было искренне его жаль…и из-за давления в голове из глаз и носа потекла кровь, красные слёзы…Я всё же избавила его от проклятья.
— Есть выход, — неожиданно, Филипп приблизился к Эвану и моему бездыханному телу. Но Эван не мог оторваться от меня, он замер так, что казалось, он умер вместе со мной…Мне хотелось утешить его, но не было сил, я была беспомощна. — Я взываю к силам, сокрытым во мне, — прошептал одними губами Филипп, держа моё тело за руку. Но я не чувствовала этого прикосновения. — Я прошу, взять мою душу, взамен на душу этой девушки. Я желаю поменяться с ней местами. Я прошу вернуть её, подарить ей жизнь. — когда пожиратель произнес это, Эван и Эдвард вскинули головы и поражённо взглянули на меня. А я вдруг почувствовала что-то странное, словно сердце начинало биться…В ушах звучал звук, учащающийся с каждым мгновением: "Тук-тук-тук-тук…". Это моё сердце набирало силу.
Вдруг тело Филиппа безжизненно упало возле моего тела, а меня словно что-то потянуло назад, к теплу, казалось, я уже чувствовала, как за руку меня держит Эван, который не отрываясь глядит в моё лицо.
— Энн, — позвал голос. Я неохотно обернулась и увидела Филиппа. И выглядел он…потрясающе, но не из-за белокурых волос, не из-за красивого лица, а из-за того что на этом самом лице сияли голубые глаза, кристально-чистые глаза. И спускай в них было столько боли и агонии, но они были прекрасны. — Сейчас ты снова будешь жить и я хотел поблагодарить тебя, за то, что не побоялась пойти против меня, за то, что вернула мне душу, как бы больно это не было, — он протянул мне руку и я вложила в неё свою ладонь. — Прости меня за всё, прекрасная волшебница, — неожиданно, он заключил меня в объятья и я слегка приобняла его, прикрыв глаза.
— Главное, чтобы ты простил самого себя, — ответила я и, неожиданно, эти объятья стали другими, теперь я чувствовала их намного лучше и чётче. Я снова чувствовала своё тело, чувствовала боль и чувствовала тепло, расходившееся по всему телу от знакомых прикосновений. Я глубоко вдохнула и крепче сжала это видение.
