Алла Соловьёва - Затемненная серебром
Серебряные когти появились сами собой, царапая прочный гранитный пол, будто впечатывая в него мою боль, стараясь оставить там кровоточащие отметины, которые уже были в сердце. Глубоких царапин в полу никто не заметит, их там и так предостаточно. Шутка ли – тренировки вампиров. Можно увечить бесчувственный пол сколько угодно, только бы стало легче. Только легче не становится – почему-то только хуже.
«Это все, на что ты можешь рассчитывать!» Слова колебались в ушах гулким эхом, словно и не в ушах вовсе, а в глубоком, пересохшем колодце. Слишком уж резким и холодным был голос Елизара, непомерно безжалостным был его взор. «Найди себе парня и забудь обо мне!»
А-а-а! – тот же надсадный хриплый крик вырвался из горла, придушенно стихая в стенах тренировочного зала.
Сине-красные искры с гранитного пола обожгли руки, как искры фейерверка. Сколько же может выдержать израненное сердце?! Может, все же не выдержит? Может, коснусь щекой холодного пола и избавлюсь от всего и сразу. Только не слышала, чтобы от любви кто-то умирал. Вернее слышала, что такое бывает, но не видела ни разу. А у вампиров с этим большая проблема, об этом даже мечтать не стоит: сердце будет стучать, как часы, даже если его искромсают в клочья. «Я друг. Друг, и ничего больше», – колотилось в висках, покрытых холодной испариной.
– Конечно, друг, – прошептала я.
По-иному и быть не может: что бы я ни чувствовала, отказаться от тебя не смогу, хоть ты и запретил думать о себе. Только кто же послушает, если одна мысль о том, что его не будет рядом, приводит в отчаяние. Где-то читала выражение: «Дружба – это любовь без крыльев», кажется, Байрон сказал, как раз для меня. Крылья напрочь отсекли всего лишь несколькими словами и бросили в красивую клетку под названием «дружба». Это единственное, что остается, но как же скрыть чувства? Нельзя сделать взгляд дружелюбным, если там любовь. Нельзя говорить спокойно, если в голосе обожание. Нельзя молча смотреть, потому что глаза выдадут. Нельзя скрыть любовь, ведь она, как горящая спичка в канистре бензина, взорвет все благие намерения и обнажит даже тщательно скрываемые эмоции. Как же больно…
Когти мягко и совсем по-кошачьи скрылись. Руки снова потянулись к плечам. Холод и леденящая пустота, которая уверенно становилась привычной… Резкий звук открываемой металлической двери заставил вскинуть голову.
– Тренировка начнется через десять минут. – Голос Марка я услышала раньше, чем увидела его самого, распахнувшего дверь. Но говорил он не мне – еще не увидел.
Я мгновенно подскочила и испуганно уставилась на него. Совсем не подумала, что меня здесь кто-то застанет, а надо бы. Даже его силу не почувствовала.
Светлые брови парня подскочили вверх.
– Злата, ты что здесь делаешь? У меня тренировка. Привет, – запоздало поздоровался он, изумленно разглядывая меня.
– Я тренировалась и уже ухожу, – тихо сказала я, боком продвигаясь к двери. Не дай бог, догадается и что-то придется объяснять.
– Тренировалась одна? – Марк коснулся коротко стриженного затылка, словно раздумывая, верить мне или все же не стоит.
– Ну да. Моя трансформация и все такое, – соврала я. – Как Альбина? – быстро сменила я тему.
– Нормально. Она собиралась сегодня к тебе, но я сказал, что ты наказана и у тебя патруль. – Конечно, он уже тоже знает о наказании. Марку мой вид явно не нравился. – Злата, выглядишь ты как-то странно, мягко говоря. У тебя точно все в порядке?
На лице Ланбина проступило настороженное удивление, будто я похожа на доброе, но неожиданно появившееся привидение: не страшно, но дрожь пробирает, убежать хочется, но любопытство не дает.
– Да, Марк. Все хорошо, я уже еду домой. Альбине – привет.
Я настойчиво пробиралась к вожделенной спасительной двери, парню даже повернуться пришлось. Теперь его брови сдвинулись к переносице.
– Злата, извини, что спрашиваю… но у тебя такой вид. Ты знаешь, сколько времени? – В голосе Марка – растерянное сомнение, причем насчет здравости моего рассудка.
– Мм? Нет, – честно призналась я.
Марк пожевал губу.
– У меня последняя тренировка. Без десяти девять. Если я не ошибаюсь, ты уже должна быть в зале Хранителей света, – сообщил он.
Я замерла.
– Так много?! Я совсем не заметила. Мне действительно нужно бежать. – «Причем рысью, вернее, пантерой», – мысленно добавила я.
Если бы не Марк, то сколько бы еще я здесь просидела и что бы мне за это было? Уроки на завтра не сделаны, я даже расписание не посмотрела, а о сне даже думать не стоит, да и не получится поспать, если бы и захотела. Пролепетав: «Пока», – я тенью выскользнула за дверь.
Глава 16
Наказание
Коридор цокольного этажа выглядел пустынно, но, поднимаясь по лестнице, я встретила троих спускающихся Хранителей в костюмах для трансформации, очевидно спешащих на тренировку с Марком. Жизнь в академии не была такой бурлящей, как днем. Вечером учеников здесь не наблюдалось: сидят дома, учат уроки или развлекаются. Сглотнув вязкую слюну, я поднялась на первый этаж. Прямо напротив входа в конференц-зал располагалась дверь в зал Хранителей света, для учеников всегда закрытый и недоступный. Сейчас двери хлопали, пропуская внутрь верлафов, торопящихся на распределение патрулей. Вздохнув, я робко вошла.
Большущий зал переполнен Хранителями. Наказанием меня раньше не «удостаивали», и здесь я была в первый раз. Теперь ко всему прочему во мне появилось и волнение, будто у первоклассницы среди старших учеников, хотя, собственно, так оно и было. Нерешительно топчась возле двери, я оглядела зал.
Прямо напротив входа – странный (вряд ли где-то еще такой увидишь) камин: серая каменная оскаленная голова волка с острыми клыками и агатовыми глазами, горящими от отблеска тяжелых кованых люстр. Но камин не зажжен. На каминной полке – большие бронзовые часы, стрелки которых показывают девять. Створки внизу часов распахиваются, и от увиденного бросает в дрожь: два вампира безжалостно сражаются, раз – и голова одного скатывается по бронзовому желобу; победитель, скорее всего, Хранитель света, бросает зажигалку, и под громкий бой часов тело поверженного вампира сгорает. Огонь выглядит настоящим.
Передернув плечами, я отвернулась. Слева от камина – длинная мраморная полка, уставленная различными кубками. Любопытно: что за кубки и что на них написано? Тоже награды? На стенах – множество картин. Некоторые выглядят очень старыми, с сеточками расходящихся мелких трещин. Вдоль стен – мягкие диваны, а на стене справа – огромная пожелтевшая карта местности с воткнутыми разноцветными флажками. Скорее всего, флажки обозначают места патрулей, а их цвет означает важность того или иного пункта. А вот слева зал ответвлялся, уходя в глубину. От двери видно, что там стоят компьютерные столы с множеством светящихся мягким голубоватым светом мониторов, на одной из стен – огромная лед-панель. Там тоже карты, но уже трехмерные и меняющиеся. Почти весь зал занимает большой стол со стоящими вокруг него тяжелыми мягкими креслами. Хранителей восемьдесят, пожалуй, точно поместятся. Многие кресла заняты: Хранители переговариваются, улыбаются, шутят, и от этого в зале достаточно шумно. Взгляды некоторых устремлены на меня: наверное, те, кто не знает о моем наказании, удивлены, а те, кто знает, смотрят насмешливо, дескать, «старшекурсница не справится». Страшно захотелось слиться с серой стеной позади меня.
