Дарья Еремина - Суккуб
Ласкар прав в этом. Но его политику я не могу одобрить. Как можно узнать, с какого шага вмешательство является неестественным? Он со своей приверженностью фаталу может быть такой же частью божьей воли, плана, судьбы, как и суккубат. А может быть и он и те, против кого он ополчился – воспалившийся аппендикс. Когда-то их деятельность служила регулятором. А теперь лишь мешает, болезненно нарывает и требует удаления.
Что за мысли? Я обернулась к спутнику. На нос капнула первая капелька дождя.
Черт…
Зачем я вообще сижу здесь? Крохотный репортаж для какого-нибудь кабельного канала плюс коротенькая справочка в районной газете. Ну, еще где-нибудь. Сквозь волосы на макушке пробралась еще одна прохладная капелька. Я поежилась, пряча руки подмышками.
Ах, да! Я снова забыла, что сижу тут не ради моей возможной аудитории, а для подтверждения распущенных Мишей слухов. И зачем мне все это надо? Да сдались мне эти слухи. Ну, не было меня и не было. Лучше бы развил версию инопланетян. Это, хоть, не так скучно.
Я представила на месте Андрея большеголового лысого серебристо-зеленого гуманоида. Тихо засмеявшись, отвела взгляд. Андрей обернулся, впервые посмотрев на меня в упор. Поднял руку, но замер, когда я сама смахнула со щеки очередную каплю.
- Я не взял зонт.
- У меня в машине есть.
Пауза. Мне за ним идти лень. Вообще шевелиться было гадко и промозгло. Вроде пригрелась уже, нахохлилась. Даже редкие капли дождя не пугали так, как необходимость подняться и прогуляться в порывах промозглого ветра к машине. Я уеду на фиг, если сяду в нее. И ничто меня не удержит.
- Я схожу, если хочешь. Где ты припарковалась?
Обернувшись к улице Лебедева, я сдержалась, чтобы не показать пальцем: там. Прикинула, сколько идти туда-обратно и сколько он будет искать машину. Вздохнула, качая головой.
- Не надо. Скоро мы освободимся?
- Шесть минут до перерыва. Пятнадцать минут перерыв.
Я отвернулась. Возможно, это выглядело слишком демонстративно.
- Андрей, я досижу эти шесть минут, и поеду домой. Я замерзла.
- Сама решай, – пожал он плечами. Я же вжалась в кресло, захлебнувшись воздухом, закашлялась.
Эта фраза слишком важна для меня, чтобы быть услышанной от чужого человека. «Сама решай» - это было родным, интимным до глубины души, болезненным и живым воспоминанием. Меня саму смутила реакция на эти слова. Андрей же уставился на меня так, будто я его обматерила.
От ладони, похлопавшей меня по спине, шло неожиданное тепло. Мои лапки уже замерзли и грелись подмышками. Если бы он обнял за плечи, легонько, дружески… было бы не так мерзопакостно под моросящим дождем. Но Андрей перевел взгляд на вымотавшихся ребят, в предвкушении отдыха бродящих по полю пешочком, и до окончания тайма больше не оборачивался.
Когда судья свистнул перерыв, я мгновенно поднялась. Посмотрела по сторонам. Единственная трибуна не была заполнена и наполовину. Андрей поднялся за мной, кивая на выход. Минут через десять, не раньше, я добралась до машины.
- Кажется, ты не успеешь к началу второго тайма. Не знаю, заметил ли кто-нибудь мое присутствие рядом с тобой, – эта затея и проведенное время казалось потраченным впустую.
- Не беспокойся, я заметил, – усмехнулся он. – Я погреюсь у тебя пару минут?
- Нет, – тряхнула я головой. Андрей удивленно вскинул брови, а потом улыбнулся.
– Ну, бывай.
Я забралась внутрь, завелась и выкрутила печку на максимум. Потом резко выскочила из машины.
- Андрей!
Он обернулся. Я же залезла обратно и достала зонтик. Махнула им, предлагая. Лицо футболиста было хорошо видно, несмотря на серую водную взвесь и двадцать метров между нами. И в ответ на эту, казалось бы, вежливость, я увидела угрожающий наклон головы и скривившиеся то ли в брезгливости, то ли в ярости губы. Я опустила зонтик, поняв, что он возвращается. Стало как-то не по себе. Впервые захотелось скомандовать ему: стой. Остановись. Но дождалась.
- Скажи, что останавливает меня или любого из нас, кто достоверно знает о гибели наших от рук Младенова, чтобы не свернуть тебе шею?
Я отступила на шаг, сглатывая. Вот от сворачивания шеи я не предохранена.
- Я только после его звонка понял, где именно в пригороде Атланты ты провела пару месяцев. И я должен быть твоим алиби? Да ни за какие…
- Подожди.
- Не понимаю, почему до сих пор не сообщил через кого его можно достать…
Я усмехнулась: ты даже не представляешь, о чем говоришь. Потом тихо засмеялась, откидывая зонтик в машину. Заставлять забыть такую мелочь, как звонок Ласкара - моя профессиональная обязанность.
- Что смешного?
- Думаю, что меня останавливает от того, чтобы одной командой заставить тебя забыть об этом? – я перестала смеяться. Дико как-то было. – Или устроить тебе инфаркт прямо здесь и сейчас.
Андрей несколько секунд смотрел в глаза, не отрываясь. Не предполагаю, что он умеет, насколько силен в планировании и умеет ли влиять на людей. Пожалуй, нас обоих останавливало от высказанных угроз одна и та же причина. Медленно, очень медленно развернувшись, он двинулся к стадиону. Я вздохнула, понимая, что согрелась, хоть и стояла на улице. Через две минуты я уже мчалась домой.
9.
Зажав в ладонях кружку с глинтвейном, я оттягивала момент, когда нужно будет позвонить Мише. У меня был еще час спокойствия и тишины, а потом в уши ворвется привычное: «Какого хрена?» Усмехнувшись, я посмотрела на лежавшие рядышком на столике пульт от телевизора и коммуникатор. Отглотнула горячей амброзии и потянулась к пульту. Через час Миша мне будет не страшен и с хреном и без.
Дневные новости сообщали о новом упавшем самолете в США и вертолете у нас. Снова. Я начала переключать каналы в поисках чего-то менее катастрофичного. На четвертом или пятом канале телевизор вырубился. Лениво посмотрев на бра, решила не проверять наличие света.
Почему я больше не хочу переехать в солнечный и благодатный край? Нет, не потому что доводы Марка возымели действие. Совсем не поэтому. Перекинув ноги через подлокотник на кровать, я закрыла глаза. Потому что из всех наших разговоров с Ласкаром я выносила одну мысль, один подтекст, перекрывающий всю мишуру их маленькой внутренней войны.
Мир сломан, детка. Разве ты не видишь?
Ни Россия, США, Индонезия и ни Африка. Весь механизм пришел в упадок.
Я тихо засмеялась, вспомнив отчет кураторш порноформирований: «Кризис!» Вот кто по роду деятельности следит за потенцией земли. Это общемировая сессия. Как когда-то в институте. Просто мы к ней не подготовились и сели в лужу. И всегда найдется крайний. Найдется, кому дать на лапу. Найдется кто-то выше, ответственнее. До тех пор, пока машина не сломается окончательно. А тогда еще кто-то впряжется как вол и потащит на себе. Всегда будет кто-то…
