Марина Эльденберт - Заклятые любовники
Собираясь выходить, я крутилась перед зеркалом, а на душе скребли кошки. Во-первых, теперь за домом постоянно следили двое представительных господ. Только на таких условиях мне было позволено остаться в Лигенбурге и избежать очередного переезда к дружелюбно настроенному Гиллу. Во-вторых, отношения с Винсентом оставляли желать лучшего. К счастью, я не заболела, исцеляющая сила узоров армалов сразу заставила позабыть и про режущую боль в горле и про озноб. В тот вечер нестерпимо хотелось попросить де Мортена остаться, но гордость не позволила. Посему мои благодарности были приняты как само собой разумеющееся, после чего Винсент уехал.
Чтобы на следующий день появиться снова. Мне только что доставили часть вещей из Мортенхэйма и билеты, которые я рассматривала почти с детским восторгом. Такие билеты я держала в руках впервые – с золотистым тиснением узора: стрела, растянувшая стенку кольца наподобие тетивы лука, пронзала драгоценный камень, под ним витыми буквами проходила вязь названия. О поезде «Стрела Загорья» ходило множество слухов – в частности, что он проходил через Загорье, Энгерию и Вэлею всего за четыре с половиной дня. Невиданная скорость! Пустили «Стрелу» несколько месяцев назад, простым людям попасть на нее было невозможно, так что здесь мне действительно повезло: обычными поездами, а уж тем более почтовыми каретами или дилижансами я добиралась бы в разы дольше.
– Отправляемся в пятницу. Я как раз закончу с делами. – Винсент пристально взглянул на меня. – Выезжаем в обед, к полудню следующего дня уже будем в Вайд Хилле. Навещать вас на неделе я не смогу. Надеюсь, никаких больше сюрпризов не последует?
После такого облачко благодарности, парившее под потолком, набрякло обидой и сползло к ногам. Да, я далека от идеала, но сколько можно обращаться со мной, как с нашкодившей девчонкой?!
Винсент остался на ужин, и в целом вел себя так, словно ничего не произошло, между тем как для меня изменилось слишком многое. Если раньше желание завалить Его Непробиваемую Светлость на первую попавшуюся поверхность вызывало у меня ярость и раздражение, то сейчас я понимала, что скорее поцелую Гилла, чем его. Обида засела глубоко – не столько на жестокие слова, сколько на нежелание их признавать. У меня, по крайней мере, хватило сил извиниться, ему же вообще все безразлично. И на попытки поговорить о прошлом, и на мое раскаяние. Единственной пользой от нашей встречи стало письмо, которое я написала Лавинии с просьбой не оставлять Арка в гордом одиночестве надолго: даже не представляла, что мой «побег» настолько затянется.
Я шагнула к двери в тот самый миг, когда стук дверного молотка разорвал тишину и эхом разнесся по дому. Странно, кто это к нам пожаловал в такое время?
– Миссис Купер, не беспокойтесь!
Вообще-то по всем правилам этикета мне нужно было вернуться в гостиную, дождаться, пока гостя проводят ко мне, но я и так уже опаздывала. Поэтому просто потянула дверь и оказалась лицом к лицу с Рином. Точнее, лицом к груди, потому что он возвышался надо мной, сжимая в руках шляпу. Удивление отразилось в его глазах лишь на миг, а потом по лицу расползлась счастливая улыбка.
– Луиза! Ты вернулась!
Я не сразу поняла, что не так. Впрочем, неудивительно: в образ идеальной внешности Рина закралась одна маленькая деталь, которую я при всем желании просто не могла представить. Под правым глазом у него расцвел здоровенный кровоподтек – лилово-сиреневый, с желтизной.
– Рин, что с тобой случилось?!
Слова сорвались с губ прежде, чем я успела их остановить.
– Что… Ах, это. – Он нахмурился. – Я по-мужски пообщался с твоим благодетелем. Он упирал на то, что я тебя прячу, а я посоветовал ему катиться туда, откуда приехал.
Я лишилась дара речи. Когда до меня дошел смысл его слов, пришлось закусить губу. Сильно и больно, потому что уголки собирались приподняться в улыбке.
Луиза, это не смешно! Де Мортен поставил Рину синяк под глазом, а ему в театре играть. Винсент – бессердечный злюка, а этот мужчина тебя ни разу не обидел и относился как к хрустальной. Но он… сказал Винсенту, чтобы катился туда, откуда приехал?! Сказал это злому Винсенту. Очень злому Винсенту!
Нельзя смеяться. Смеяться нельзя… Это просто помешательство какое-то!
Плохая, Луиза, плохая! Фу!
Я свела руки за спиной и щипала себя за запястье.
Арк остался один во враждебном Мортенхэйме. Ну ладно, не один. Зато ты под заклятием. И Винсент тебя ни во что не ставит.
Последнее сработало.
– Ужасно. Просто ужасно, – сказала я и прижала ладони к щекам. Мы по-прежнему стояли на пороге. Я так и не предложила ему зайти. – В смысле… я ужасная хозяйка. Проходи, пожалуйста.
Он шагнул на порог и остановился в нерешительности, словно не зная, как себя вести дальше.
– Я приехал к миссис Купер, чтобы узнать, как проще с тобой увидеться. Ты насовсем вернулась или куда-то собираешься?
– Я собиралась на встречу с братом.
– Я о другом спрашивал.
– Я знаю.
Назревал серьезный разговор, и я потянула ленты шляпки, но Рин перехватил мою руку.
– Давай лучше пройдемся.
На улице было свежо. Небо по-прежнему хмурилось, зато стало теплее. Начало зимы в этом году отметилось на редкость суровыми морозами и перепадами погоды, что для Лигенбурга вообще из ряда вон. Мы миновали несколько арок дворов, свернули на проспект и тотчас окунулись в суету центра, по которой я первое время так отчаянно скучала.
Между невысокими зданиями с выступающими балконами протянулась длинная улица с разбросанными по ней почтовыми ящиками, строгими рядами фонарей и витринами многочисленных магазинов с рекламными вывесками. Вдалеке, над крышами, виднелся купол Венайского собора. Мимо сновали мальчишки-разносчики газет, проезжали экипажи – наверху торчало столько человек, что невысокие бортики выдерживали лишь каким-то чудом, да и нижние этажи были загружены не меньше. Частные и более дорогие экипажи встречались реже, но все же я насчитала несколько штук. Мы прошли в полном молчании должно быть целый квартал, пока я все-таки решилась заговорить.
– Спасибо за то, что согласился помочь отцу.
– Не за что. – Он пристально посмотрел на меня. – Поэтому я тебя и искал.
Мне было настолько не по себе, насколько это вообще возможно. Я привыкла, что в моей жизни был Вудворд и что наши долгие отношения никак нельзя назвать серьезными. Я привыкла к свободе в чувствах – попросту говоря, привыкла обходиться без них, и к тому, что могу свободно флиртовать с красивыми мужчинами, но теперь все это отошло в сторону, стало ненужным. Игры закончились, за кулисами все по-другому. Гораздо ярче, откровеннее и больнее.
