Ольга Резниченко - Друзья
(да, именно та, его коронная улыбочка, обезоруживающая меня, словно пленника толпа врагов…
арррр, я уже скоро начну ее ненавидеть — не могу, не могу устоять против этих злостных чар…)
Резкое движение — и тут же прилипла я губами к его устам.
(отчаянное сражение за собственное мнение)
Несмело ответил — но затем, все же, оторвался, отстранился от меня (неосознанно облизался).
— Так, коварная женщина моя, давайте не будем хитрить. Сначала — клецки, а затем — затем всё, что пожелаете…
— Неееет, не пойдет! — резкий рывок — и кинулась на своего мальчика, обвилась вокруг шеи и прилипла жадным поцелуем к губам.
— Патти, — (попытка вырваться из оков — но тщетно; покорно замер, взгляд в глаза). — Родная моя, мы сейчас всю еду разбросаем по комнате.
— Сам виноват, — вполне серьезным тоном отчеканила я,
но не сдержалась — рассмеялась.
— Ну…. и за что мне такая вредина? А?
Вдруг резкий рывок (дернулся Марат), попытка схватить в свои объятия, невольно щекоча и пугая меня, — завизжала, закричала, я, словно поросенок недорезанный. Попытка улизнуть…
Но напор, напор Марата не знал пощады — завалить меня на кровать, уложить на спину и самому прилечь сбоку.
— Еда! Ты же ее сам сейчас… — губы, его губы тут же прильнули к моим, лишая права на продолжение "возмущения"…
— Плевать, завтра уберем.
Рывок — и содрал с меня долой простынь. Голодный, застывший взгляд… изучая мое тело, и вдруг тут же прильнул поцелуями… к запретным местам.
— А как же клецки? — со "сдыхающей" язвительностью, прошептала я.
— Поздно,
… Патти.
Поздно… уже думать… о последствиях.
(наперебой с поцелуями, едва слышно, как-то нехотя, ответил Марат)
Движение — и перевернул меня на бок, прижал к себе.
— Будешь знать…. как спорить со мной.
(и вдруг нежно, ласково провел рукой по плечу… талии…. скатился к бедрам, несмело проник между ними, обхватив одно, и тут же потянул немного на себя)
— Ммм… а мне уже безумно нравиться… быть… твоей врединой.
— Вот как?
— Угу…
— Посмотрим, что ты запоешь утром.
(рассмеялась)
— Мы — дама стойкая, так что не беспокойтесь…
— Ну-ну…
Ну-ну…
Глава Шестьдесят Восьмая
— Марат, давай… завтра… никуда не выходить? Будем дома…
— Сладкая моя, я — только "за".
(короткий поцелуй в плечо,
крепче сжать в своих объятиях —
и наконец-то предаться сну…)
…
Так было? Так?
Тогда какого… (лешего) я просыпаюсь, а моего Дюана рядом нет?
Нет его! Нет!
(спешно выползти из постели, замотаться (в простыню)…
эммм, взгляд мой уткнулся, скатился к рубашке Марата — мигом подхватила, напялила ее на себя — и бежать, брести, шаркать по всей "квартире" в поисках самого драгоценного: а вдруг… еще не поздно)
На кухне.
Я отыскала этого наглеца на кухне, раскладывающего продукты по полкам. Одетый, при всем параде…. да и еще…
— Ты куда-то ходил?
— В магазин.
— Мы же… договаривались…
(обижено надулась я — слова, слова выпускаю из себя порциями, дабы не сболтнуть ничего грубого…. лишнего)
— Вот поэтому, маленькая моя, я сходил и скупился, пока ты спала. Чтобы, как только… — (шаг ближе, обнял, обвился вокруг талии и прижал к себе), — как только проснешься, я смог посвятить все оставшееся время — тебе.
— Но… у нас и так… хватало еды.
— Я хотел купить тебе что-нибудь вкусненькое.
(несмело окинула я взглядом "трофеи")
— И где оно… это… "вкусненькое"?
— Часть — в холодильнике, часть — на полках, а остальное — еще в пакетах.
Ты же любишь — торт?
(удивленно дрогнула моя бровь,
а улыбка, дурочка, и вовсе стала выдавать тот факт, что Патти начинает сдаваться…)
(глубокий вдох)
— А еще пирог с лампукой взял. Тебе же он понравился?
(скривилась, — натужно играя роль обиженки)
— Ну, сладенькая моя. Не дуйся. Прошу!
А знаешь, что я еще нашел?
— Что?
— Лимоны к чаю.
— Неужели?
(вот тут-то я и прокололась: рассмеялась от души).
Соскучился по желтым пузатикам?
(улыбнулся)
— Соскучился. Да и витамин С мне не помешает.
— Почему?
(вдруг внутри что-то ойкнуло)
(беглый взгляд в глаза)
— Патти, твой иммунитет сейчас слабый, так что… будет в самый раз.
И, кстати, милая моя. Я тебе не говорил еще, как очаровательно ты выглядишь в мужской рубашке?
— В ТВОЕЙ рубашке, — "возмущенно" поправила я. — Лишь поэтому все так мило смотрится…
— Ммм, — вдруг его рука скользнула вниз, забираясь под одежду. — Кто это у нас тут голенький бегает… и меня соблазняет?
— Так, дяденька Марат, (так, кажись, ты сам себя называл?). Может, Вы будете поскромнее? Мы же… всё-таки на кухне.
— А на кухне таким заниматься нельзя?
— Нельзя, — игриво прикусила язык я свой. — Лампука… и все дела, — едко захихикала на ушко Лимончику и тут же схватила со стола пирог.
— Ах, вот как? Как вчера… так мы нападали, еду разбрасывая по всей спальни, да еще буквально минуту назад истерику закатили, что я… "пропадаю" невесть где, а теперь, как только сам стал проявлять непосредственный интерес к тому, чем мы собирались заниматься весь это долгий день, так ты сразу… в норку?
— Угу, — не сдержавшись, расхохоталась я (нагло жуя уже "вкусняшку").
— Ну, всё… Врединка и дразнилка, Вы — попали!
(быстрые, дерзкие движения — и вдруг стал нахально расстегивать на мне пуговицы).
— Ээээ, мистер, Вы что творите? — едва не поперхнувшись, пробурчала, прокричала я.
— Что-что… хочу поздороваться с малышом. Давно уже не виделись.
— Давно? По-моему, еще и суток не прошло, как ты сюскал ему что-то там "на ушко".
— Не сюсюкал, а говорил по-мужски.
— А, ну да. Ну да… "По-мужски".
А вдруг там все-таки девочка?
— Ничего, она тоже поймет.
— Но вот мне слышать было "не зачем". Да?
— Да. Так, короче, Патриция Грэм, не отвлекайте меня.
(живо опустившись на колени, вмиг прилип поцелуем к животу)
