Лиза Дероше - Персональные демоны
Глаза Габриэля не отрываются от Фрэнни.
— Я позволил тебе обнаружить меня, надеясь отпугнуть.
Я смеюсь уже в голос.
— Ну-ну.
— Итак, что это за Щит? Что Люку нужно сделать? — спрашивает Фрэнни.
Габриэль отрывает взгляд от Фрэнни и смотрит с усмешкой на меня.
— Вырастить нимб.
Она снова закатывает глаза.
— А можно посерьезнее?
Мы оба смотрим на нее… серьезно.
— Великолепно, — вновь говорит она.
Габриэль бросает на меня скептический взгляд.
— Это сработает только на чистом сердце с чистыми намерениями.
Губы Фрэнни растягиваются в улыбке.
— Теперь понятно, почему он у меня не работает.
Габриэль по-прежнему смотрит на меня.
— Опасно пытаться сделать это даже со смертным, отмеченным для Ада, а ты, полагаю, на пару шагов впереди.
— Так это может убить его? — спрашивает Фрэнни, и улыбка исчезает с ее лица.
— Да.
— Значит, он этого не сделает.
Я немного смущенно смотрю в широко распахнутые глаза Фрэнни. Мои намерения чисты, я знаю это. Моей единственной целью является спасение ее от судьбы, которой она не заслуживает. Но мое сердце… В этом я не уверен. Если оно чисто, то только благодаря Фрэнни.
— Что я должен сделать? Как это работает? — спрашиваю я, понимая, что обязан попробовать. Если я не могу защитить Фрэнни, я бесполезен. Даже хуже, чем бесполезен. Я обуза. Маяк для Ада.
Габриэль обеспокоенно смотрит на Фрэнни. Видно, прикидывает, как она будет реагировать, случись что-то со мной по его вине. Ярость, месть… полный набор грехов.
— Габриэль, это мое решение, не ее, — говорю я, возвращая его внимание к себе.
Он отрывает от нее взгляд и сосредоточивается на мне, кивая.
— Подождите, — говорит Фрэнни с яростью на лице и страхом в глазах. — Ты серьезно говорил про то, что он может умереть?
Хреново. Габриэль не может врать.
— Это рискованно, потому что он все еще связан с Адом.
— Что это значит?
— Он существо Преисподней, независимо от того, кем становится. Его жизненная сила порождена Адом, поэтому он всегда будет с ним связан.
Я чувствую, как внутри все закипает от отвращения к тому, кем я являюсь. Я не могу посмотреть на нее. Я не переживу, увидев то же отвращение в ее глазах.
Но когда она не отвечает, я не выдерживаю и поднимаю на нее взгляд. Она смотрит мне в глаза, выражение ее лица холодно, как лед.
— Я считаю, ты не должен делать этого, Люк. Не ради меня. Потому что я не люблю тебя. Ты мне больше не нужен.
И хотя я знаю, что она лжет, боль в груди фактически лишает меня возможности двигаться.
— Ты так не думаешь.
— Думаю. Мне не нужен кто-то, кто любит меня только потому, что должен. Я хочу того, кто будет любить меня… потому что это я. — Я чувствую, как мое сердце разбивается, когда она поворачивается к Габриэлю. — Что нужно, чтобы ты меня отметил?
— Тебе нужно простить себя.
На мгновение боль явственно видна на ее лице, но она тут же справляется с собой.
— Простить себя… за Мэтта, ты имеешь в виду?
— Да, — отвечает Габриэль с грустной улыбкой.
Все во мне хочет, чтобы она была в безопасности… хочет, чтобы Габриэль защитил ее. И я никогда не скажу ей, что если она будет отмечена для Рая, все, что есть между нами, навсегда изменится. Правильно сказал Габриэль: неважно, кем я становлюсь, я существо Ада. Фрэнни жива, и ее приоритеты станут другими, как только она будет привязана к Раю. Она больше не будет нуждаться во мне. Она будет в безопасности.
— Сделай это, Фрэнни, — говорю я и отворачиваюсь. Потому что, как бы ни были чисты мои намерения, боль в словах слышна прекрасно.
Мы все молчим довольно долго. И когда я поворачиваюсь обратно, Фрэнни выглядит неуверенной. Потерянной.
Наконец Габриэль произносит:
— Как бы я ни ненавидел себя за то, что говорю такое, но это неверная причина. Рано или поздно ты простишь себя. И как только это произойдет, ты будешь отмечена для Рая. Но сейчас… это не то, что можно сделать насильно… Даже ради него. — Последние слова он буквально выплевывает, и его лицо выглядит совсем не ангельским.
Фрэнни смотрит на меня, и слеза скользит по ее щеке. Она бросается в мои объятия, практически выбивая из меня дух.
— Люк, не делай этого! Мы что-нибудь придумаем!
Я могу чувствовать, как бьется ее сердце, наравне с моим. Я наклоняюсь и целую ее, а затем смотрю на Габриэля.
— Давай сделаем это.
— Стойте! Нет! — кричит она, крепче прижимаясь ко мне и утыкаясь мне в грудь.
— Фрэнни, — говорит Габриэль своим мягким, мелодичным голосом. — Люцифер прав. Если вы хотите быть вместе, нужно попробовать.
Фрэнни отрывает свое лицо от моей груди и смотрит на него. Он снова светится… показушник. Тем не менее, кажется, это срабатывает, потому что ее хватка ослабевает. Но потом я чувствую ее руки на своем лице и не могу сопротивляться, когда она притягивает меня в поцелуе.
Габриэль делает шаг ко мне.
— Сними футболку.
Я стягиваю ее через голову, и Фрэнни отбирает ее у меня, зарываясь в нее лицом.
Габриэль поднимает руку к моему лбу, и я замечаю, что она влажная.
И затем я горю… жарче, чем в Огненном Озере.
Святая вода.
Естественно, этот проклятый Щит Света включает в себя святую воду. Эти святые вообще ничего без нее сделать не могут! Я задерживаю дыхание. Больно, как никогда. Закрываю глаза, стараясь держаться. Я чувствую, как на лбу появляются волдыри в местах, где Габриэль рисует знаки.
Когда его рука перемещается на мою грудь, я вижу красный пузырящийся отпечаток его ладони напротив моего сердца, я слышу стон, который так и не смог сдержать. Это все, что я могу себе позволить, чтобы не отстраниться от его прикосновения. Я морщусь, понимая, что Габриэль наслаждается процессом.
Прекращай ныть, как ребенок! Ты же сам этого хотел!
Я крепче сжимаю зубы, осознавая, что Фрэнни, рыдая, мертвой хваткой вцепилась мне в руку.
Габриэль произносит какие-то незнакомые слова на древнем языке. Но я не слышу ничего, кроме Фрэнни. Она все, что имеет значение. И вот она уже в моих объятиях, целует израненную кожу на груди. Я открываю глаза и вижу ее лицо, покрытое дорожками слез.
— Прости меня, — шепчет она сквозь рыдания.
Моя боль растворяется в ее глазах. Я обнимаю ее и улыбаюсь.
— Зачем ты говоришь такие глупости?
Я чувствую, как резко она выдыхает, всхлипывая в последний раз. Она осторожно касается моего покрытого волдырями лба.
— Ты в порядке?
— Никогда не было лучше.
Я забираю свою футболку из ее рук и вздрагиваю, когда ее пальцы прокладывают дорожку по рубцам на груди. Я беру ее за руку и веду к двери.
