Танит Ли - Любовь из металла
Каким образом они смогли остаться незамеченными, если нижние склоны прочесываются фроптерами? Они их блокируют своим обычным способом? Как? Конечно, в этом виде их можно заметить. Я его не спрашивала. Возможно, роботизированные мониторы на караульных самолетах в это время демонстрируют разнесенные обломки или мелкие частицы космического мусора, падающие вниз?
Серебряный змей, который я наблюдала — это он или Глая? Он. Я знаю, что это был он. Зачем я убежала?..
Но и Глаю я видела. Она позвонила мне сегодня. Примерно через семь часов после моего возвращения с гор.
Моя дверь в этой квартире не то, что разговаривает, она шепчет «Лорен, Лорен» и показывает мне изображение того, кто пришел, на овальном мониторе. Я подумала, что пришла Зои или Лили, посланники. Но на экране появилась Глая, окутанная серебряными шелками, в волосах трепыхались бабочки-роботы.
Никакого притворства. Сразу после проявившегося изображения Глаи дверь открылась, и она вошла в комнату.
— Привет, Лорен.
Некоторые любимцы зовут ее Глэй. Равно как Блэк Чесса зовут «Би Си», Айрису — Айс, Голдхоука — Джи, Копперфилда — Ко, Шину — Ши, и — что странно, по крайней мере, для меня, — Кикс зовут Китти[60]. Верлиса зовут Верлисом.
Глая осмотрелась, улыбаясь комнате из прошлого Джейн.
— Смотрится эффектно, — сказала она. — Тебе нравится?
— Нет.
— Потому что изначально все это создавалось для кого-то другого? Ты ревнуешь, Лорен. Он должен ценить это.
— Он ценит.
— Это хорошо, что ты удовлетворяешь его.
Неожиданно для себя я сказала:
— Не всегда. Он злится на меня. Я не настолько, черт возьми, послушна, как ему бы хотелось.
— Уверена, он этого не хочет.
Я напряглась. Она что, консультирует меня? Мне казалось, что только прения имеют смысл.
Она медленно прошествовала через комнату и затем, оглянувшись через плечо, что-то почувствовав, развернулась, чтобы исследовать гнилой персик на блюдце.
— Это что? — спросила она, слегка заинтересовано. — Что ты с этим делаешь?
— Это эксперимент.
— Он погибает, — заключила она, глядя на разлагающийся фрукт без жалости, спокойно. — Я думала, люди предпочитают есть их живыми.
Из меня вырвался хохот:
— Зверски раздираем зеленый салат на куски.
Глая оставила персик и переместилась на центр комнаты, где опустилась на одну их зеленых подушек с грацией скользящего шелка.
— Он хочет, чтобы я поговорила с тобой. Чтобы мы обсудили пару вещей, которые ты должна понять.
— Ты говоришь о Верлисе.
— О ком же еще? — подняла она ко мне свое лицо. — Мы уже обсуждали это, Лорен, разве нет? Он — это всегда Верлис. Присядь, — это не было произнесено как команда, но предполагалось быть ею, так что я села напротив.
— Ты встретила Джейсона, — сказала она.
— Он встретился со мной.
— Да. Естественно, ты питаешь к нему отвращение. Ему не следовало к тебе приближаться, и ему сказали так больше не делать. Надеюсь, тебе от этого станет лучше.
— Он сказал, что я захочу узнать, почему он заговорил со мной.
На ее лице застыла непроницаемая но изысканная маска. Она что-то прикидывала? Отправляла удаленный запрос? Она сказала:
— Джейсон был нам полезен. Он входил в Первое Подразделение, которое нас сконструировало. У него великолепный ум, но он, как определяет это Верлис, «неочищаемая личность». К тому же, Джейсон — убийца. Возможно, ты догадывалась.
— Да.
— После смерти его отца и сестры, его защищала от закона женщина, президент МЕТА, — Деметра Дракониан. (Она назвала другую фамилию, которую я не буду здесь записывать).
Я спросила:
— Но разве убийство что-то значит? Я имею в виду, для тебя и твоих?
— О да, — ответила Глая. — Убийства среди людей.
— Вам можно, а нам запрещено.
— Как скажешь, — сказала она. Будто я своей смекалкой только что заработала большую золотую звезду.
— Итак, вот он Джейсон. Зачем он здесь?
— Он все еще кое-чем полезен. Пока.
— А потом?
— Не беспокойся о нем, Лорен.
— Не забивать свою милую головку этим, да?
— Совершенно верно.
Она такая… такая… Нет на свете женщины, которая сравнилась бы с ней. И все они такие. Ты смотришь на них, и желание сопротивляться, желание беспокоиться о чем-либо, высасывается из тебя, как кровь из вскрытой артерии.
— Глая.
— Да, Лорен.
— Все эти люди здесь — нас пятьдесят, шестьдесят? — Никакой реакции. — Когда польза от нас иссякнет, когда вы от нас устанете, что с нами будет?
— Ничего, Лорен. Мы о вас позаботимся.
— Пока мы не начнем раздражать вас.
— Даже тогда. Джейсон не был избран нами. — Избран. Мое выражение. — Он нам просто какое-то время нужен. — (Да зачем? Какого черта он им сдался?)
— Он думает, что пригодится дольше.
— Да.
— А если ему кто-то скажет, что он ошибается, он не поверит?
— Ты хочешь предупредить его, Лорен?
Хотела ли я? Я не знала.
— Что вы с ним сделаете?
— Ничего. Но он останется позади.
Мой череп раскололся.
— В каком смысле «останется позади»?
— В обыкновенном. Ты же понимаешь, нас создал выдающийся человеческий разум, но теперь наш собственный интеллект намного превосходит интеллект наших создателей. Человеческие клетки мозга неизбежно деградируют и умирают. В нашем же случае, клетки множатся и развиваются. — Меня замутило. Это была не зависть. Она продолжила: — Однако, сейчас есть предпосылки к изменению ситуации с человеческим вымиранием. Верлис говорил тебе об этом, разве нет?
— Импланты. Они не заработают.
— Они заработают. Уже работают. Ты же видела Зои и Лили. Они уже другие. Может ты их не замечала. Они выглядят нормальными, разве что очень привлекательны.
— Ты хочешь сказать, что Зои и Лили не роботы и не люди, а некое успешное скрещивание обоих видов?
— Вот именно, Лорен. Он тебе это уже говорил.
— Да, он говорил. — Я отвернулась от нее. — Каким образом?
— Еще в детском возрасте. На самом деле, еще до рождения. Над некоторыми вещами частично уже давно работали, в том числе и над всеми умными штучками, которые Джейсон разработал для нас. Как думаешь, сколько лет Зои и Лили? Шестнадцать? Восемнадцать?
— Ты сейчас скажешь, что им по два года.
— Лорен! Ты все схватываешь на лету! — Глая, казалось, была довольна мной. — Ты почти угадала. Им четыре и пять. Мне проще будет объяснить так. Внедрено было нечто наподобие мутированного металлического семени, которое усовершенствовал Джейсон. Оно внедряется в биологические клетки растущего эмбриона и, к тому же, обладает разумом низкого показателя, но, тем не менее, впечатляющего потенциала. Семя способно убедить клетки, что оно не несет опасности. Отторжение исключается. Затем, семя растет вместе с биологическим материалом человеческого детеныша, оказывая помощь и поддержку эмбриону в утробе, в последующем рождении, затем в детстве до стадии полной зрелости. Для женщины эта стадия наступает между восемнадцатью и двадцатью годами. Лили и Зои достигнут этой стадии приблизительно через шесть или девять месяцев. Рост тогда закончится. Его заменит бесконечное нестарение. Люди достигают зрелости и начинают разрушаться. Разумеется, так рано разрушение не очевидно, но, тем не менее, процесс идет. Лили и Зои, и весь их вид никогда не будут знать разрушения. Они лишь обновляются. Вечная молодость. Но — и это истинное чудо, Лорен, — они все же остаются людьми. Помесь, если хочешь, смертного и…
