Шеннон Макгвайр - Магия крови. Розмарин и рута
- Способность говорить обычно подразумевает сознание, - заметила я, потянувшись, чтобы осторожно похлопать его по плечу. - Я в порядке. С учетом того, что значение этого слова включает «только что до смерти избитая доппельгангером», да.
Мануэль повернулся к нам, робко улыбнувшись:
- Здравствуйте, мэм.
Дэйр, дрожа, продолжала цепляться за его руку. Она выглядела испуганной, и я не могла ее винить. Дэвин может быть весьма пугающим, когда злится.
- Привет, ребята, - сказала я, улыбаясь Мануэлю в ответ. Оглянувшись на Дэвина, я добавила: - Эти двое спасли мне жизнь. Прекрати орать на них.
Его лицо исказилось и помрачнело.
- Это они подвергли твою жизнь опасности в первую очередь. Если бы они были там, где должны были…
- Я была еще в постели. - Я перебила его, покачав головой. - Доппельгангер воспользовался лицом моей дочери, чтобы попасть в квартиру, Дэвин. Это была Джиллиан. Я впустила бы ее независимо от того, были бы они или нет. Черт, да если бы они были у меня, когда она явилась, я их выставила бы. Если бы они были там в то время, они уже погибли бы.
Он застыл, заколебавшись, когда мои слова достигли его сознания. Я была права, и он это знал: несправедливо винить их в моей глупости. В итоге он скрестил руки на груди и сказал:
- Тебе следует быть более осторожной.
- Как? - поинтересовалась я. - Перестать общаться с людьми? Не выходить из дому или, что еще лучше, остаться здесь навечно? Я не смогу выяснить, что случилось с Розой, если так поступлю, а если я не найду ее убийц, ты не получишь свою плату. - Если я не узнаю, что произошло, твой гонорар - последнее, что меня волнует.
Дэвин вздохнул и потянулся, чтобы положить ладонь мне на щеку.
- Твоя жизнь мне дороже денег, Тоби. Еще есть время выйти из дела. Если ты не хочешь передать его в руки дворов, просто скажи мне, что у тебя есть, и я сделаю это проблемой кого-то другого. Ты можешь бросить это и знать, что сделала что могла.
- Не могу, - возразила я, качая головой. - Я дала ей слово.
Это была ложь: слова я не давала, Роза сама его взяла. Дэвин об этом не знал. Нет ничего постыдного или смущающего в том, что тебя поймали в узы, особенно если их набрасывает кто-то настолько могущественный, как Роза. Я хотела все ему рассказать. Но что-то было не так. Мысль о том, чтобы рассказать ему, просто показалась неправильной.
- Тоби… - Он вздохнул.
- Я знаю.
Несколько минут мы сидели, глядя друг на друга, Дэйр и Мануэль наблюдали со своих мест. Бедные дети, должно быть, думали, что находятся в эпицентре испытаний ядерного оружия. Кто из нас был страшнее - он или я?
Я была на грани того, чтобы начать извиняться за то, что оказалась дурой и меня прокляли, когда Дэвин покачал головой и отвернулся:
- Если с тобой что-нибудь случится…
- …мы просто вспомним предыдущий опыт и предположим, что я вернусь через четырнадцать лет. Тогда сможешь на меня покричать.
Он не смотрел на меня. По-видимому, это одна из тех ситуаций, которую юмор разрядить не может. Я никогда не умела их угадывать.
- Это не смешно.
Боль не возвращалась; если не считать, что диванные пружины колют меня в поясницу, я чувствовала себя хорошо. Это меня обеспокоило. Возможно, это значит, что мне уже не выздороветь.
- Я могу ходить?
Снова повернувшись ко мне, Дэвин улыбнулся с еще печальными глазами.
- Пытался бы я удержать тебя тут, если бы ты не могла ходить? - поинтересовался он и протянул мне руки. - Вставай. В туалете есть зеркало.
Встать легче сказать, чем сделать, даже с его помощью. Выпрямившись, я продолжала держаться за его руки и ждала, пока мир перестанет кружиться и придет в фокус. По крайней мере ноги меня слушались.
- Я в порядке, - сказала я, отпуская его и поворачиваясь, чтобы ковылять в сторону уборной.
Переход из хорошо освещенного кабинета в темный коридор дезориентировал. Мои носки наткнулись на порог, и я споткнулась, уцепившись за стену левой рукой. Я замерла, глядя на свою вытянутую руку. Ничего не болит. Ни нога, ни плечо - ничего.
Еще одна неприятная мысль пришла мне в голову, когда я оттолкнулась от стены как можно медленнее, чтобы не потерять равновесия. Который час? Я обещала Сильвестру позвонить, если мне понадобится помощь, и это было до того, как меня ранили. Должно быть, он вне себя от беспокойства.
Я позвоню, как только пойму, насколько велик нанесенный мне ущерб. Открыв дверь в женскую уборную, я шагнула внутрь.
Единственная разница между уборными в Доме заключалась в том, что в мужской комнате лучше граффити, зато в женской - тише. В мужском туалете был работающий писсуар, а в нашем его покрасили из пульверизатора в пурпурный цвет и завалили цементом еще до моего появления. Не знаю почему, но я уверена, что в деле было замешано большое количество пива. Полукровка-гувараген ссутулилась над раковиной, из уголка блестящих яблочно-красных губ свисала сигарета. Когда я вошла, она выпрямилась, уронив сигарету на пол, и торопливо ушла. Я непонимающе наблюдала за ее отступлением. Корни и ветки, я настолько страшная?
Набравшись решительности, я рискнула бросить взгляд в зеркало. Я была готова к чему угодно, кроме того, что на самом деле увидела.
- Что за?…
Пока я была без сознания, меня переодели: окровавленный халат исчез, сменившись прозрачной бордовой ночной рубашкой, вероятно купленной по каталогу из тех, что приходят запакованными в коричневую бумагу [9] . Она была длиной по щиколотку, но оставляла плечи - и не только плечи - обнаженными. Это могло бы меня обеспокоить, но я была слишком занята разглядыванием.
Мои волосы были собраны в хвост, открыв лицо и шею. Темные круги под глазами исчезли, кожа стала гладкой, даже без синяков. Я все еще напоминала подогретый труп, но не свежий, а, скорее, найденный в канаве.
Левое плечо было отмечено рубцом точно в том месте, где я ожидала увидеть пулевое ранение. Боли не было. Медленно я подняла ночнушку и обнажила правую ногу до бедра. Пулевое отверстие в бедре затянулось таким же образом. Неудивительно, что я могу ходить: мои ноги ощущали себя в порядке. Дэвин как-то умудрился заштопать меня, пока я была без сознания.
Конечно, шрамы остались. В мире нет магии, которая может вылечить раны от железа, не оставив шрамов.
Я постояла, отметив еще одну вещь, которая изменилась. Что бы ни заживило пулевые раны, оно же исцелило и отравление железом. Не думала, что это возможно. Как это случилось?
Привкус роз пощекотал мою гортань. Я напряглась:
- О нет, не сейчас…
Это и все, что я успела. Узы Розы накатились на меня волной, усиленные моим выздоровлением и обеспокоенные моим вынужденным бездельем. Воспоминания о ее смерти ударили меня, затянув комнату красной вуалью, и моя кровь безрассудно устремилась навстречу воспоминанию, не дав мне времени собраться с духом. Глупо с моей стороны было думать, что я могу вести себя как донья ши и не поплатиться. Цена есть всегда. Пикси, ключ, выстрелы, кровь и крики - все это было в розах, ожидающих меня и утягивающих меня вглубь. Все то же самое - всегда было и всегда будет. Смерть не меняется. Смерть никогда не меняется.
