Константин Аврилов - Я, ангел
Кровавой бойни ангел не видел, не дано ему, зато напряженно изучал внутренности. Вроде бы органы работали в норме, сердечко билось чуть учащенно, да легкие перемалывали больше кислорода. Но появилось нечто новое, чего не успел обнаружить. Надо попробовать еще раз, тщательно. Просканировав тело от макушки до пяток, Тиль не выяснил причины беспокойства. Может, у ангела начались глюки. Доработался, называется. Отвернулся и потряс головой, вернее тем, что вместо нее было, словно мог отделаться от овечки. На всякий случай бросил свежий взгляд.
Чуть ниже пупка, в тайной глубине, вспыхнул рубиновый огонек, словно зажглась капелька раскаленного стекла или звездочка бордового алмаза сверкнула из угля. Не больше пылинки. Невероятно, невозможно, неправильно. Но это было.
Бескрайняя грусть с бездонной радостью, смешавшись бурлящим потоком, поглотили маленького ангела. Утонул навсегда. Даже крылья не помогли. Когда Тиля выбросило назад, он стал немножко другим. Теперь любой ценой надо узнать, что замышляет Вика. Даже если придется нарушить Второй закон. Залезть в досье, может, ее ангел не узнает, все равно пропадает где-то. Вдруг пронесет и сойдет с рук. То есть крыльев.
К спальне Тиль проникал через стены и был рядом, когда наткнулся на невидимую преграду. Вперед не пройти, как ни старался. Попробовав так и эдак, убедился, что не в состоянии оказаться там, где хочет. Что-то преграждает, стена невидимая, но прочная.
– Далеко собрался?
Замерев «смирно», из глубины коридора наблюдал, как часовой, ангел в камуфляже. Приятель хмурился.
– Витька... Извини – Ибли! Ты как тут оказался?
– А ты, старик?
– Да понимаешь... Такое дело, – Тиль замялся, но решил открыться другу, хоть и бывшему. – Надо заглянуть в досье одной овечки. Кое-что выяснить.
– Чужой овечки, старик. Чужой.
– Дело срочное и важное...
– Не забыл Второй закон? – спросил Ибли. Недобро как-то спросил.
– Нет, конечно. Не выдашь?
– Я – нет. Но закон нарушать нельзя, молодой ангел.
– Да? – Тилю показалось, что Витьку подменили, и очень сильно. – А не ты ли предлагал нарушить правила игры?
Ибли состроил непроницаемое выражение лица:
– Ты не правильно понял, старик. Мы, ангелы, должны блюсти законы.
– Ладно. – Тиль демонстративно повернул назад. – А что это ты печешься о чужой овечке?
– Почему чужой? – Он улыбнулся сдержанно, но торжествуя, расправил руки, будто затекли. – Удивлен, малыш?
– Нет, – упрямо держался Тиль. – Где же ты пропадал?
– Всегда и везде был рядом. Всегда. Невнимательно изучаешь обстановку, боец. Очень невнимательно.
Прежнего Витьки больше нет. Этот – чужой и опасный ангел. С ним надо осторожно. Мало ли что замышляет.
Тиль постарался казаться радушным:
– Ибли, можно тебя спросить?
– Конечно, старик. Мы же друзья.
– Ты – опытный ангел. Объясни мне задачку: я подозреваю, что некая овечка замышляет что-то плохое, что грозит моей овечке большой бедой, а может, гибелью. Как быть, чтобы выяснить это и не нарушить Второй закон?
– Никак, – отрезал Ибли.
– Скажу прямо: мне кажется, нет – я уверен, Виктория собирается убить свою дочь. Я не понимаю – почему. Можешь помочь?
– Мне дела нет до твоей овечки, старик. А тебе – до моей.
– Но ведь...
– Служба ангела – не сахар. Возвращайся на свой пост, рядовой.
Ибли был непреклонен.
И Тиль вернулся.
Овечка дремала. Тревожно вздрагивала и тихонько стонала. Наверное, бьется с бандитом, защищает мать. Как объяснить ей, что надо бежать без оглядки? Как объяснить, что Вика, с которой только что помирилась, затаила угрозу? Никакого сердечка не хватит, да и нельзя его трогать теперь.
Ангела захлестнул приступ отчаянной беспомощности.
На мониторе ноутбука, который забыли выключить, бегало разноцветное оконце. Тиль приблизился и заглянул в него. Под матовым куполом текла нескончаемая река электрических искр, наполняясь волнами, отступая приливами и вбирая бесконечную паутину ручейков и притоков. Тиль вошел и осмотрелся. Он внутри Сети. Интернет – всего лишь сон электричества. Ангелу любые сны открыты.
Не разжимая глаз, Тина схватила стакан молока, выпила и отправилась дальше в сон.
За нею шагнул Тиль.
Зрачок крутился на вершине белесого купола, разбегались красные прожилки. Песчаные барханы покрыли руины. Малиновые тучи висели над горизонтом. Мертвые драконы и монстры, сваленные кучками, догнивали, плодя рой мух. Дул и дул бесконечный ветер, поднимая волны песка и вытягивая полумесяцем. Над барханами стоял черный дым. Плотный гриб поднимался до зрачка и там расстилался пологом.
Бежать по песку оказалось трудно, маленький ангел проваливался по пояс, падал и карабкался снова. Песчинки сыпались водопадом, казалось, его засасывает. Приложив все усилия, он прорвался.
Бурелом исчез. Маслянистые стволы – скошены, пни дымились остатками пожара. Неуспевший дракон коптился, обнажив пустые ребра, искры прыгали от чешуи.
Полянка скукожилась, но уцелела. Ребенок аккуратно протянул ножки. Следы засохшей гари покрывали мордашку, как чернильницу. Только глазенки горели.
– Опять приперся? – спросила неласковое создание.
– У тебя большие проблемы.
– Это у тебя большие проблемы, – нагло ухмыльнулась она.
– Хватить спорить. Я тебе не родитель, чтобы со мной препираться.
Ветер пронес тучу песка. Тиль зажмурился. Ребенок покорно сложил ручки:
– Повелевай, хозяин.
– Тебе угрожает опасность. Я не могу сказать, сама должна понять. Она рядом.
– Мог не напрягаться, ангелочек.
– То есть как? – Тиль оторопел от наглости.
– Таком кверху. Опоздал со своими страшилками. Завтра стукнет восемнадцать, получаю наследство и стану кум королю. С матерью помирилась. Выделю ей, сколько захочет. Войне конец.
– Обещай, что выполнишь мою просьбу.
– Смотря какую, ангелочек.
– Как хозяйка проснется – пусть лезет в Интернет и заводит новый ящик, где хочет, на любом сайте. Все поняла?
– Это зачем?
– Заведет – узнает.
– А мне сказать?
– Больно надо с грубым подсознанием общаться.
– Кто грубое? – Малышка набычилась.
– Пошутил. Мы, ангелы, такие весельчаки.
– Смотри у меня! – ребенок погрозил кулачком.
– Не забудь, что я прик... попросил.
– Как ты достал! – Она зевнула. – Проваливай.
– Подожди, мне еще надо...
Песчаная буря закружила, не видать ни зги. Ангела выбросило в спальню.
Тина ворочалась с боку на бок. Смутная тревога пробралась под одеяло утренним туманцем.
XXVII
Отпраздновали исключительно мирно. Обслуживающий персонал спел хором величальную, подарив скромный букет полевых цветов и тортик с восемнадцатью свечками. Виктория Владимировна ограничилась набором от Гермеса. Тина была мила и добродушна, расцеловалась с матерью, выпила бокал шампанского.
