Наталья Мазуркевич - Право на свободу, право на любовь
— Я готов принять любое! — выпалил юноша.
— Любое? — маг зло усмехнулся. — Не нужно разбрасываться словами. Я ведь могу привести в исполнение любой приговор.
— Нет… — голос охрип от тревоги. — Лорд Эйстон, милорд, пожалуйста, не надо… Вы же…
Он в два шага оказался рядом, приобнял за плечи и прошептал мне на ушко:
— Я помогаю, хорошая моя, просто подожди. — И уже Бену: — Карцер. Две недели. Наказание вступает в силу с этого момента. Исполнять.
— Как прикажете, милорд, — каким-то неживым, бесцветным голосом отозвался юноша и медленно, как будто в тумане, отправился выполнять приказ.
— Вы?..
— Так он не наделает глупость, — пояснил маг, отходя на шаг. — Но, ваша светлость, мой вам совет, забудьте про все, что было с вами до Дворца. Ничто уже не повторится и пытаться вернуть их — заведомо проигрышный вариант. Просто живите и попробуйте найти хорошее в настоящем.
— Я уже нашла, — слова вырвались сами, заставив меня покраснеть.
— Тогда не теряйте этого. И не отказывайтесь от своей мечты, — серьезно сказал маг, не давая мне понять, заметил ли он что-либо. Впрочем, было бы глупо надеяться, что мужчина пропустил мои слова мимо ушей. Как я успела заметить, что здесь слышали все, но использовали лишь в нужный момент, и чего будет стоить моя поспешность известно только высшим силам. Или — императору.
— Благодарю вас за совет, — чинно откликнулась я, делая шаг назад. — Нам нужно возвращаться, разве не так?
— Да, ваша охрана обеспокоенна столь долгим отсутствием.
— Долгим?
— Даже минута, проведенная вдали от вас, будет казаться им пыткой. Они отвечают за вас, ваша светлость. Несмотря ни на что, они обязаны вас защищать. И если не смогут предвидеть и предотвратить — в столице всегда найдется место более предусмотрительным.
— А вы? Вы тоже обязаны меня защищать?
— Я должен за вас умереть, если потребуется, — усмехнулся Эйстон. — Маги связаны клятвой с императором и его семьей. Иначе многие бы давно сменили сторону, но клятва…
— Император достоин уважения, — прервала я его. Маг и так был слишком откровенен для сложившейся ситуации.
— Вне всякого сомнения.
Эйстон склонил голову и, пропуская меня вперед, придержал дверь.
Нас ждали. И если раньше комната казалась просторной, то сейчас здесь едва умещались все желающие выразить императорской семье почтение. Впрочем, для меня свита организовала свободный коридор. Так, что никто не приближался к моей особе ближе, чем на три шага. Но если присутствие журналистов и военных меня напрягало, то появление Хельдерана едва не заставило меня ускорить шаг.
Хель мужественно вытерпел мои хватания его за руку, ободряюще сжал ладонь и хмуро посмотрел на готовых к подвигам корреспондентов. Их пыл заметно поугас, стоило им встретиться взглядами с недовольным принцем. Что бы ни говорили сплетни, но его высочество Хельдеран был куда большей страшилкой для журналистов, чем обаятельный Арье с его убийственной вежливостью. Вот только как мне показалось, кронпринц все же был опаснее. Он с такой же милой улыбкой перережет горло незадачливому свидетелю. Непроизвольно мне вспомнилась кончина императрицы. Да уж, даже принимая во внимание подчинение, хотя я вполне могла спутать его с проявлением силы самого принца, Арье равнодушно следовал указам императора. Равнодушно и привычно, как будто давно привык заниматься подобным. Хотя кронпринц всю жизнь и прожил во Дворце.
— Ваше высочество, вы прибыли специально, чтобы поддержать кузину? — поддал голос один из журналистов. Судя по его одежде, купленной явно не на зарплату, по усмешке на губах и тому особенному прищуру сытого кота, который не встретишь больше ни у какого класса в империи, данный конкретный журналист, если можно, конечно, его так назвать, являл собой образчик аристократа. Что он делал здесь? Вероятно, развлекался и по тому, что вопрос был адресован Хельдерану, моя персона его появлению никак не способствовала.
— Кто это? — шепотом поинтересовалась у Эйстона. Актор, стоявший за спиной брата, с силой выдохнул.
— Энтони Розенберг, граф Эльдский, ваш очень далекий родственник. Право наследования его семья утратила не так давно, и наш друг любит развлекаться подобным образом.
— И император позволяет?
— Пока Энтони полезен и не переходит рамки, — пояснил маг. — Вы хотите, чтобы я вывел его?
— Это привлечет внимание, — вмешался в разговор Актор. — Не стоит. Часть нынешней беседы пойдет в эфир.
— Ясно.
Хельдеран же, нисколько не смущаясь, отвечал на вопрос:
— … семейных уз. Таким образом, вполне закономерно мое появление здесь.
— И вы не считаете, что появление ее светлости может посеять вражду между другими наследниками?
— Я, как и мои братья, принадлежим к одной семье. Кирин также является ее частью. Лучшей и прекрасной частью. С чего бы нам предаваться глупой вражде? Разве что, — Хель мечтательно улыбнулся, — мы соревнуемся за внимание нашей милой сестры. Но вам этого не понять, Энтони, в вашей семье, насколько я знаю, не признают девочек.
— Прошу прощение, ваше высочество, но речь сейчас не обо мне.
— И о вас в том числе, — Хельдеран усмехнулся. — Вы ведь относите себя к нашей семье? Или меня неверно информировали? О, вероятно, говоря о вражде между братьями, вы имели в виду себя? В таком случае я крайне не рекомендовал бы вам приближаться к моей кузине ближе, чем на двести метров. В противном случае ваше присутствие может быть расценено как угроза и да, привести к вражде между нами.
— Вы неверно меня поняли, — холодно ответил на заявление принца Энтони, но взгляд его то и дело возвращался к охране, как будто он ждал, что в его сторону сейчас направится кто-то из них.
— Я надеюсь на это. Вы же понимаете, в нашей семье недопонимания быть не должно. Император благоволит к Кирин, учтите это при формулировании ваших вопросов и освещения наших ответов в ваших изданиях.
Никогда раньше я видела, чтобы гробовая тишина образовывалась так быстро и качественно, но после упоминания императора здесь, казалось, вымерло все. Ни скрипа, ни гула, ни даже дыхания — со стороны журналистов не было слышно ничего. Звук собственного сердца показался мне оглушающе громким на фоне этой мгновенно образовавшейся тишины.
— Еще вопросы, лорды, господа? — Хель был учтив до невозможности. Позади усмехнулся Эйстон. — В таком случае, просим вас пройти в зал для выступлений и подготовиться. Ошибок быть не должно.
— Да, ваше высочество.
Так слажено не отвечали даже курсанты на показательных выступлениях, которые любили транслировать в день независимости. По сравнению с идеальной координацией акул пера и экрана, маневры солдат смотрелись жалкими потугами показать коллективную работу.
