Эфириус 4. Битва за рай (СИ) - Княжева Анастасия

- Ну же, давай, приходи в себя!

Край чёрной футболки задрался. Горячие пальцы Шона коснулись обнажённой кожи, огладили контуры живота, с силой сжали бёдра. И тут до меня дошло, что случится дальше.

Я задёргалась, затряслась, желая остановить Шона. Но руки были по-прежнему разведены в стороны и прикованы к стене, а голоса не было. Губы Шона на моей коже, жар его тела, удушающий аромат дорогого мужского парфюма и ощущение собственного бессилия вызвали волну ярости.

Я стала брыкаться сильнее, извиваться на цепях, отчаянно стараясь вырваться, мысленно представляя, как всаживаю ему в грудь клинок Кассандры.

Внезапно Шон дёрнулся. Его правая рука отпустила моё бедро и взмыла вверх. А в следующий миг я с удивлением увидела, как блеснуло зажатое у него в кулаке лезвие.

Нас заволокла тьма, уничтожая в своей черноте мою материализованную ментально фантазию.

Шон перевёл недоверчивый, изумлённый взгляд на меня. Я была ошарашена не меньше, чем он.

Убийство.

Я чуть не совершила его.

Не гипотетическое, воображаемое в пылу ярости, а реальное! Господи, во что меня превратил Эдем! Что со мной сделал Шон. Как сильно заставил себя ненавидеть. Но ведь я не такая!

Я не убийца!

Шон криво улыбнулся, расслабился.

- Полегче, малышка. - Тьма стала густой, концентрированной, но между нами появился едва уловимый свет. - Ты как?

Я промолчала, настороженно следя за ним.

Шон коснулся лбом моего лба, постоял так с минуту, а затем хрипло прошептал мне на ухо:

- Больше так никогда не делай, договорились?

От его слов меня пробрал озноб. Я представила, что сделает Штольцберг, когда узнает, что его пленница научилась ментальной материализации, и вздрогнула. О рудниках можно было забыть.

- И не смей умирать! - яростно выкрикнул он. - Только не здесь, не в Эдеме. Потому что в своём мире ты по-прежнему жива. - Мои глаза широко распахнулись.

Шон отстранился немного. Я повернула голову вправо и недоверчиво на него посмотрела.

- Что? - прошептала одними губами, но Шон всё понял.

- Да, моя девочка, другого объяснения твоим галлюцинациям нет. Думаю, в своей ветке реальности после аварии ты впала в кому. Не смогла из неё выйти и перешла в вегетативное состояние.

Мой рот от удивления приоткрылся.

- Я обо всём догадался после того, как ты мне рассказала, что видишь. Между твоим старым телом и душой сохранилась связь, и когда тебе становится плохо в Эдеме, а достаточно сильного раздражителя, чтобы тебя здесь удержать, нет, то она перемещается обратно в твой мир.

Пальцы Шона скользнули по моей талии, будто бы по привычке. Но он тут же убрал руки и отстранился.

- Проблема в том, что если ты умрёшь в Эдеме, то окажешься у себя, на Земле, запертой в неподвижном теле. Ты превратишься в овощ, Карина. И это уже ничто не изменит. Так что больше не смей выкидывать подобные фокусы, детка! - рявкнул он раздражённо. - Ты моя, слышишь, моя! И ты никуда от меня не денешься.

Внезапно я ощутила отчаяние. Такое глубокое, концентрированное, которого прежде никогда не было. Шону удалось меня изломать, заставить желать смерти, даже радоваться ей! Но теперь выяснилось, что и она под запретом.

Вегетативное состояния... Вечная боль... Неподвижность... Пытка, не жизнь.

Я слишком хорошо помнила, какой животный страх испытывала, не имея возможности пошевелиться, себя обслужить, что-то сказать родителям. Земля подо мною разверзлась, и я будто стояла в шаге от пропасти и расширившимися от ужаса глазами смотрела в её пылавшие алым пламенем глубины. И лишь Шон удерживал меня на грани. Не давал упасть вниз.

Как же я его ненавидела. За то, что лишил меня тех крох надежды, что ещё теплились где-то в душе. Теперь там царило отчаяние и извечный холод. Мои друзья были мертвы или находились в шаге от этого. Пути домой не было. В Эдеме меня ждали лишь ненавистные рудники, вонючая камера и Шон со своими допросами. Череда непрерывных страданий, которые не сумела бы прекратить даже Дориан с армией наших соратников.

Какая несправедливость!

- Но у меня для тебя есть хорошая новость, Карина, - холодно произнёс Шон, и тьма вокруг нас развеялась. - Так уж вышло, что ты являешься национальным достоянием ФФЗ. И если ты сумеешь убедить Фредерика в том, что набралась ума и не растеряла свой дар, то тебе будет позволено вернуться в Либрум и продолжить творить.

Я вопросительно вскинула брови.

- Как? - спросила одними губами, уже догадываясь, что услышу.

- Создай то, что создать невозможно.

«И умри, не добившись цели», - мысленно закончила за него.

Снова захотелось расхохотаться. Дико, болезненно. Во весь голос, которого не было. И хохотать до тех пор, пока душа не перенесётся домой и я не перейду на качественно новый уровень мучений.

- Не смей снова смеяться, Карина! - взволнованно выпалил Шон, заметив, как мои губы начали растягиваться в улыбке. - Иначе мы продолжим то, на чём остановились. И это не пустая угроза.

Я стиснула зубы, с ненавистью посмотрела на Шона.

- О, не падай духом, родная, - прошептал он мне на ухо. - Уверен, у тебя всё получится. А когда ты вернёшься в Либрум, то мы скажем всем, что.

- . я излечилась от тяги к азартным играм? - произнесла беззвучно, повернув к нему голову.

- Ну почему же так сразу? - усмехнулся он, верно всё прочитав по губам. - Зачем портить твой имидж. Кристофер Нолланд наших дней. Такими титулами не разбрасываются. Нет, дорогая, мы скажем, что ты вернулась из свадебного путешествия. Счастливым мужем, разумеется, буду я. Людям это понравится!

Меня будто ударили под дых. Вышибли воздух из лёгких. Я затряслась, начала жадно ловить кислород носом, губами. Зато на лице Шона расцвела улыбка, а его взгляд сделался нездоровым,мутным.

- Будем работать вместе, жить вместе, всё делать вместе, - хрипло, с придыханием шептал он, скользя по моим волосам руками. - Иначе ты снова наделаешь глупостей! А я не могу этого допустить, дорогая. - Он поцеловал меня в щёку. - Но не волнуйся, тебе понравится... Я буду тебя наряжать в шелка. Дарить украшения. - Ещё один поцелуй. - Мы будем часами разговаривать. Так же, как и сейчас. И не только. - Я мысленно заскулила от такой перспективы. - Ты будешь счастлива.

Губы дрожали, и я медленно водила головой из стороны в сторону.

- Нет? Уверен, ты передумаешь. У тебя просто нет выбора.

Ту ночь я провела в камере. Шон отстегнул меня от стены и позволил безвольной куклой рухнуть на пол. Я лежала, свернувшись калачиком, и пустым расфокусированным взглядом смотрела в темноту. Из неё выплывали разные образы. Одни страшнее других.

Планы, которые имели на меня Штольцберг и Шон были чудовищными. Либо я должна была умереть ради порции эфириуса, а затем оказаться заточенной на Земле в собственном теле. Либо каким-то чудом создать очередной невероятный прототип и стать бесправной игрушкой в когтистых лапах верного цепного пса Штольцберга, которому будет позволено творить со мной всё, что вздумается.

Неделями.

Месяцами.

Годами.

Я задыхалась от одной лишь мысли об этом. Скулила, рыдала, гремела цепями, стараясь отвратить неизбежное. И, чтобы не сойти с ума, пыталась ментально материализовать светлячка. Но он никак не получался, а я не представляла, что такого затронул в моей душе Шон, что мне удалось создать тот клинок. Но знала одно: если смогла сделать раз, сделаю и в другой. Поэтому упорно продолжала представлять крохотное тельце, светящиеся крылышки, коротенькие тоненькие лапки.

В конечном счёте бегство в горы ничего бы мне не дало. Да, я избавилась бы от рудников, приложила бы все силы, чтобы сплотить остальных писателей, постаралась бы придумать выход из сложившейся ситуации. Но пока в Эдеме существовал эфириус, пока его получали путём убийства людей, жизни здесь для меня не было. А путь домой был закрыт.

Внезапно я очень чётко осознала, что мой исход предрешён. Что бы я ни сделала, горькой участи не избежать. Просто сценарии развития событий будут разными. Но смерть, настоящая милосердная смерть, рано или поздно меня найдёт.