Марина Эльденберт - Заклятые любовники
– Вы издеваетесь?
– Серьги.
Я шагнула было к стулу, а толстяк разразился проклятиями и буквально швырнул мне подарочек Вудворда. Признаюсь, я честно собиралась заплатить ему за ночлег, но честно он не захотел. Его право. Найду украшениям лучшее применение. Например, возьму билеты подороже и поеду не в общем купе. Хотя мне сейчас не до роскоши, главное – побыстрее приехать к деду. Успеть. Увидеть. Обнять.
– Накормите лошадь. И не вздумайте отравить, потому что тогда вам придется разбираться с ее владельцем, а характер у него не самый приятный. – Я развернулась и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, в комнаты.
В выделенной мне клетушке не убирались должно быть неделю, тепло просачивалось на улицу сквозь старую рассохшуюся раму. Окно было настолько грязным, что даже морозный узор его не спасал – мутные разводы были размазаны по всему стеклу. Пахло пылью, нестиранными носками и почему-то кошками, из-за стены доносился громогласный храп. Я вставила ключ в замок, заперла дверь, зажгла свечу, покосилась было на кровать – очень хотелось прилечь, но все-таки устроилась на более-менее чистом стуле.
Стянув перчатку, я в немом изумлении уставилась на змею: та по-прежнему сидела на ладони. Крохотная, черная, свернулась безобидной спиралькой. Мне это только кажется или раньше она росла шустрее? Стоило Винсенту уехать, как она начинала раздуваться не по дням, а по часам. Может, ее переклинило? Ох, ну вот только новых проблем с червяком мне еще не хватало! Хотя то, что она не растет, – это к лучшему. Возможно, все дело в магии: наш последний раз был… не совсем обычным.
– Эй, пресмыкающееся! – Я легонько ткнула в змеюку ногтем, отчего она сразу зашевелилась. – Не вздумай выкинуть еще какой-нибудь номер.
Пресмыкающееся заворочалось, и сердце отозвалось болью. Как ни странно, не физической, а той самой, которую воспевают в поэмах. Винсент наверняка злой, как демон знает кто. Интересно, успею я съездить к деду, или меня догонят и посадят под замок? Хотелось бы верить, что успею, но для этого нужно завтра же сесть на поезд. Всевидящий, помоги!
Я закрыла глаза и облокотилась на спинку стула. Голова становилась тяжелой, клонило в сон, даже голод отступил. Надо бы с утра заглянуть в таверну и напроситься к кому-нибудь в попутчики: дорога до Лигенбурга не близкая, а хозяину я здорово насолила.
2
В Лигенбурге я оказалась ближе к полудню, а в ломбарде и на Северном вокзале протолкалась до вечера. Чтобы с ужасом узнать, что ближайший поезд, на который остались билеты, в сторону Вайд Хилла будет только через четыре дня. Четыре дня, Всевидящий! Плюс еще два в дороге со всеми пересадками. А у меня этот демонов червяк! Что, если я не успею?! Как давно Глория ухаживает за дедушкой?! Как давно Себастьян об этом молчит? Ух, маменькин сынок! Завтра первым делом наведаюсь в Академию и вытрясу из него все!
Я ругала себя последними словами за то, что не поехала сразу, когда мне впервые пришла в голову мысль, что писем нет слишком долго. Но что теперь толку сокрушаться, похоже, мой неисправимый оптимизм сыграл злую шутку. Главное сейчас придумать, куда мне спрятаться от де Мортена на четыре дня. Но для начала поесть, потому что за последние сутки удалось пожевать только пару яблок, которые я взяла на кухне в Мортенхэйме, да сладкую булочку в форме сердечка – восхитительно мягкую, посыпанную сахаром, купленную в лотке на вокзале.
Это напомнило о тех временах, когда я только приехала в Лигенбург. Тогда случалось голодать иногда и по два-три дня, с тех пор у меня всегда очень хороший аппетит, не в пример другим девушкам. Надеюсь, у миссис Купер что-нибудь найдется, потому что если я сейчас ничего не съем, обязательно кого-нибудь покусаю!
Я пробивалась к извозчикам через возмущающуюся на разные голоса толпу, усердно работала локтями и не обращала внимание на шипение и ругательства вслед. На меня косились – разодранное снизу платье, накидка без верхних пуговиц и растрепанная прическа как-то не соответствуют образу благополучия в глазах окружающих. Возможно, именно поэтому извозчик попросил показать деньги, и только после этого согласился ехать. Шоколадку пришлось оставить в городской конюшне, перед отъездом отправлю письмо в особняк герцога, чтобы ее забрали.
Обычно я любила смотреть в окно, но сейчас просто привалилась к спинке сиденья и закрыла глаза. Меня по-прежнему знобило: пусть в городе мороз не настолько сильный, зато сказывались усталость и перенапряжение. Казалось, уехала отсюда я целую вечность назад, а ведь прошло не так много времени. Верится с трудом, учитывая то, насколько изменилась моя жизнь. Как изменилась я сама.
Оказавшись перед дверью дома, в котором провела последние несколько лет, я замерла. Это было словно вернуться из далекого-далекого путешествия, заморского, а быть может даже заокеанского, пережив множество приключений. Вернуться совсем другим человеком, чтобы понять, что в прежней жизни тебе места нет. Возможно, поэтому я медлила, прежде чем взяться за дверной молоток. Медлила до тех пор, пока желудок не отозвался недовольным трубным урчанием, только после этого я постучала.
Как ни странно, миссис Купер открыла почти сразу, словно ждала. Охнула, увидев в каком я виде, и невольно пригладила свои серебряные волосы, собранные в пучок на затылке.
– Потом, – хрипло прошептала я. Горло пекло то ли от жажды, то ли просто застудила. – Потом все объясню. Эмма, накормите меня, пожалуйста.
Она открыла было рот, но я уже прошла в гостиную: не раздеваясь и не оборачиваясь. Не сразу поняла, что не так, и только уловив знакомый запах мятных сигар, остановилась как вкопанная.
Де Мортен устроился на диване с таким видом, словно проглотил ежа. Или сел на него, без разницы. Заметив меня, поднялся, и всколыхнувшуюся в сердце глупую радость мигом вытеснил страх. Он посадит меня под замок! В лучшем случае. А в худшем – отдаст Фраю! Особенно после того, что я устроила.
С завидной для уставшей и голодной особы прытью я рванула в холл, распахнула дверь, нырнула в спасительную темноту улицы, но не успела даже спуститься с крыльца. Меня обхватили за талию и втащили внутрь. Я брыкалась, извивалась, пыталась вырваться, но куда мне сладить с его силищей. В отчаянии я завопила так, что собственный истошный визг оглушил даже меня.
Рука де Мортена немедленно запечатала мне рот, а я изо всех сил вцепилась зубами ему в ладонь и приглушенно пискнула – моя немедленно отозвалась отражением его боли. Дальнейшее больше напоминало бои без правил, он порывался перехватить мои руки, а я судорожно отмахивалась, как если бы оказалась в туче ос. Что-то царапнуло запястье, я наступила ему каблуком на ногу, взвыла, а потом меня спеленали, то есть накинули на голову мою же накидку, завернули в нее и плотно прижали к себе.
