Франциска Вудворт - Аромат невинности. Дар (litres)
– А-а-а… Значит, все же больная, – с удовлетворением заключила она.
– Вы приезжайте к нам! – пригласила Анжела, а я отметила ее «вы», а не «ты».
– Днай Астарт аль Саргатанс очень занятой. Я больше не осмелюсь отрывать его от дел, и так воспользовалась сегодня его добротой и положением, – развеяла ее надежды, разочаровав ответом.
– Тетя, а ты еще приедешь? – дернул меня за рукав мальчик, привлекая внимание.
Я присела перед ним и посмотрела в чистое лицо ребенка. Стальной обруч, сжимавший сердце, немного отпустил. Я подняла очки и сказала:
– Слушайся родителей и не обижай девочек, и тогда я подарю тебе на день рождения все, что ты захочешь.
– А мне? – тут же спросила средняя девочка, которая промолчала весь вечер, изучая планшет.
– Тебе тоже, – пообещала с улыбкой ей, вставая и вновь надевая очки.
Я держала на лице улыбку, благодаря всех за встречу, выражая радость от знакомства, и испытывала облегчение, что они не видят моих глаз.
– Людочка, звони! – сказал муж тети. – Ведь можно и по телефону все вопросы решить.
– А какой у тебя номер? – спросила меня тетя.
Я замялась с ответом, так как мой телефон отобрали и я понятия не имела, вернут ли, или надо будет покупать потом новый. Симка же была левая и мне ее не восстановить.
– Время! – бросил мой спутник, и это оборвало все вопросы.
Мы сели в ожидающий флайт. Причем мне дверь открыл высокородный, а ему Маркангасс, который потом обошел флайт и сел на свое место впереди.
Мы взлетели. Родственники махали руками, а я, смотря на их удаляющиеся фигуры, ощущала в душе пустоту.
– Вы быстро. Девочка, я о тебе много нового сейчас узнал, – шутливо произнес Маркангасс.
– Что?
– Оказывается, ты так поспешила с отъездом, потому что побоялась, что Анжела уведет у тебя твоего кавалера. Это твоя тетя мужу сказала.
– Не трогай ее! – сказал высокородный на своем языке и что-то нажал, поднимая перегородку.
Я же сжалась и отвернулась к окну, не находя слов.
После знакомства с родственниками осталось неприятное чувство, как будто я испачкалась в чем-то липком, да еще в душу плюнули.
Вообще-то они обычные люди. Насколько я помнила, это у тети второй брак, а две девочки – от первого. Муж же ее вроде ко всем детям относится ровно, принял их. У них своя семья. Жили не тужили, а тут я им на голову свалилась. Типа родня. Какая родня? С родней надо общаться, ходить на праздники и дни рождения. Поддерживать в бедах и радостях.
А чего я хотела от встречи или ждала? Какое им до меня дело? Они меня столько лет не знали, и еще б не знать. Видят, что не бедствую, и нормальное желание – попросить помочь дочери устроиться в жизни получше. Не стоит обижаться на то, что они решили поправить свое положение за мой счет. Я же прилетела вся такая, с дейгассом, вот они и напридумывали себе всякого. Просто хваткие и быстро сориентировались.
Еще из этой встречи я вынесла, что близко не смогу с ними общаться. Надо будет узнать, когда дни рождения у младших детей, и буду высылать им подарки. Делать подарки Анжеле я не планировала. Такая предприимчивая девушка и без меня найдет того, кто будет ей их дарить.
Прижавшись лбом к окну, я невидящим взглядом смотрела на проносящийся под нами город. Так тяжело и мерзко мне еще никогда не было.
– У тебя еще бабушка есть, – нарушил молчание высокородный.
– Нет. Я не готова встречаться с остальными родственниками, – отрывисто ответила ему.
Представив, что бабушка окажется не доброй бабушкой, которую я представляла в детстве, а кем-то наподобие моей тети, я поняла, что хватит. Не хочу проверять, что она за человек. Да и какой может быть женщина, что выгнала свою дочь, когда той было плохо, и потом так и не поинтересовалась, как она живет? Это безразличие меня убивало.
Я жалела свою мать и сочувствовала ей. Может, я ее оправдывала и идеализировала, но она тоже осталась в свое время одна, без поддержки родных. Только о моем существовании они не знали, а ее осознанно вычеркнули из своей жизни, отказавшись.
Наверное, ей даже было тяжелее, чем мне. Ведь намного легче не иметь семьи, чем иметь и потерять, когда твои самые близкие люди отворачиваются от тебя.
В этот момент меня пронзило такое острое чувство одиночества, что закололо сердце. Я осознала, что в этом мире одна и мое желание найти родственников – это иллюзорная надежда обрести близких людей. Пора признать, что никому из них я не нужна и безразлична. Всем плевать, есть я на свете или умерла. Никто из них даже не расстроится, случись со мной что.
Я настолько глубоко задумалась, что забыла о том, что не одна. Для меня стало полнейшей неожиданностью, когда мой спутник неожиданно что-то рыкнул и рывком придвинул меня вплотную к себе, пересадив. Обхватив мою голову ладонью, он уткнул мое лицо в свою грудь.
Очки больно надавили на переносицу, и, вместо того чтобы возмутиться и потребовать, чтобы он меня отпустил, я выдавила из себя:
– Очки-и-и!
Он ослабил захват. Другой рукой сорвал с меня очки и вернул в исходное положение. Я забарахталась под его хваткой, стараясь отстраниться, но он держал хоть и не больно, но крепко. Больше никаких действий мужчина не предпринимал, и постепенно я затихла. Сидела, вдыхая запах его тела. Немного экзотичный, не такой, как у людей. Тревожащий. Но, странное дело, я успокаивалась. Аура его тела как будто укутала меня, как теплое одеяло. Боль в душе постепенно затихала, и, стыдно сказать, я пригрелась под его рукой. Он ослабил захват, его пальцы уже не держали мою голову, вжимая в себя, а просто лежали, почти неощутимыми круговыми движениями зарываясь мне в волосы.
В какой-то момент я расслабилась, а он запрокинул мне голову свободной рукой и поцеловал. Все это у него вышло без напряга, естественно, как будто мы по сто раз на дню с ним целуемся. Вот я сижу, прикрыв глаза, а в следующий момент он приподнимает мое лицо за подбородок, и его губы накрывают мои.
И ведь начни он меня целовать, как тогда в раздевалке, ломая и подчиняя себе, я бы начала сопротивляться и обязательно вырвалась, но этот поцелуй отличался от тех, как небо и земля. Легкий, без малейшего давления. Его губы просто дарили тепло, нежную ласку. И вот эта нежность, да особенно от него, была совершенно неожиданной и подкупала. Именно она заставила меня приоткрыть губы и ответить на поцелуй.
Впитывала его нежность, как сухая губка воду. Тянулась к нему, как подсолнух к солнцу, обняв одной рукой за шею. Одним этим поцелуем он рушил все бастионы, что я построила против него. Пусть не навсегда, а лишь на этот момент, но я сложила оружие, забыв о нашем противостоянии.
Меня сломило его сочувствие и попытка утешить. Получить сочувствие, и от кого? От нелюдя! От абсолютно жесткого, властного, даже деспотичного дейгасса. Не знаю, в какой момент у меня полились слезы из глаз. Просто почувствовала, как он вытирает их, ловит губами, покрывая поцелуями ресницы.
