Дэйра Джой - Ритуал испытания
Она уже слишком потратилась. Цена ложа за Джорлана почти опустошила ее сундуки. Аня Рейнард тоже пострадала, ей требовались деньги Грин, чтобы вернуть долг Клаудин. Графа Д’Анбеэ весьма хорошо знала об их положении — сама являясь причиной. Клаудин также знала, что потеря этого урожая будет разрушительной!
Грин подозревала, что покинуть Столичный Град отравив воду в Тамрин Лейн, ее вынудила Клаудин. Пока Грин не было в городе, она воспользовалась возможностью расшевелить Септибунал.
Женщина работала быстро, нужно отдать ей должной.
Грин снова посмотрела на официальное письмо.
В связи с веской причиной вашего временного пребывания в Тамрин Лейн, Септибунал позволяет вам завершить ваши дела, после чего вы обязаны немедленно вернуться. Ходит слух, что вы беременны.
Герцогина Хоук.
Слух? Какой слух? Грин закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Герцогина Хоук передала ей послание, изящно не преступая своего положения. Грин запомнит ее доброту. Герцогина Хоук приказывала ей не возвращаться, пока у нее есть хорошо обоснованная защита в рамках закона.
И эта защита включает в себя ребенка от Джорлана.
Предпочтительно наследницу.
Для Септибунала будет намного труднее аннулировать их клятвы, когда наследница будет внесена в свиток Тамринов. Такая наследница гарантировала преемственность рода для их домов. Даже если план Клаудин разорит их, если ее наследница уже родится, Септибунал будет рассматривать ее право первородства[167] как отдельные и ненарушенные.
Для Герцогины даже намек на это служит доказательством того, что они полностью обречены.
Грин оглядела комнату, засмотревшись на Джорлана, он быстро уснул на середине кровати. Устал. Сегодня был долгий день, преисполненный слишком многими эмоциональными потрясениями. Их поездка по реке на листе джинто, отличные от общепринятых занятия любовью, беспокойство об этой тревожащей болезни.
Джорлан. Он все еще под угрозой Клаудин! Грин закрыла рукой глаза. Их имения под угрозой.
Она должна защитить их, это было ее ответственностью и за своих праматерей и за всех людей, зависящих своим выживанием от нее. Она должна принести наследницу, и как можно скорей! Даже если она потеряет свои земли, то они перейдут к ее наследнице. Тамрин.
Грин вздохнула, зная, что должна сделать. Их отношения только начали расцветать, а это повредит их, была уверена она. Джорлан почувствует себя преданным, принуждаемым силой и полностью управляемым.
Но с этим ничего нельзя поделать. Она должна действовать сейчас. Знала это каждой фиброй своего существа. Он просто будет должен примириться с этим. Ей необходимо узнать, почему он заявил, что может скрывать свое семя. После того, как она видела его способности, она не была уверена, что он говорил так от незнания. Любой мужчина, сумевший орудовать одновременно двумя клинками-метеорами с грацией мастера Гле Киан-тен, может в точности знать то, о чем говорит.
Приняв решение, все еще расстроенная Грин потушила огнесвет и скользнула в постель рядом с Джорланом.
Он тут же подвинулся к ней, обвив руками во сне.
— Джорлан, — прошептала она, прижавшись губами к его лбу.
— Ммм. — Он уткнулся лицом ей в шею и снова погрузился в сон. Она тихонько улыбнулась. Он был противоречием огня и тихим дождем. Ее пальцы прошлись по его чистым волосам, все еще приятно благоухавшим после недавно принятой ванны. Здоровые пряди мягко опустились на место. Даже в затемненной комнате она могла видеть их черный, сияющий блеск.
Его теплое дыхание дразнило ее кожу, ритмичные дуновения были полностью расслаблены.
Только вот она не могла расслабляться.
Не сейчас.
Слишком многое зависит от того, как она сразится с уловками Клаудин. Она многим рисковала, включая своего Джорлана.
Она взглянула вниз, наблюдая за ним, мирно спящим, неведающим обо всех течениях вокруг себя. Течениях, обладавших потенциалом пустить ко дну Тамринов и Рейнардов.
— Джорлан?… — тихо прошептала она ему на ухо.
Его ресницы затрепетали у ее шеи, когда он удерживал свой сон.
Она скова прижалась губами к его лбу. Грин хотела нежно разбудить его. Она хотела, чтобы его осторожность ушла.
Или уменьшилась настолько, чтобы она наиболее вероятно получила желаемое. Грин прижалась к мужскому телу.
Он пару раз сонно ткнулся ей в шею в попытке продемонстрировать игривость, после чего его дыхание вновь выровнялось.
Она прошептала ему на ухо:
— Проснись, дичок, мне нужно поговорить с тобой.
Ресницы Джорлана снова затрепетали. Его рот накрыл ее горло и мягко лизнул нежный участок.
Грин улыбнулась. Он явно не понимал слова «говорить». В сонном тумане он думал, что у нее на уме что-то совершенно иное.
— Нет, мой сладкий дракончик. Мне нужно кое-что спросить у тебя.
— Хмм? — Он не оторвал рта, сдвинувшегося вверх по ее шее и теперь легко посасывающего мочку ее ушка.
— Что ты имел в виду, когда говорил, что не дашь мне наследницу? Мужчины не могут помешать этому.
Джорлан прекратил покусывания. Она могла чувствовать жар его дыхания на своей коже, когда он успокаивался и пытался проснуться.
Она тут же начала гладить его по спине долгими, легкими движениями, зная, что такое действие убаюкает, приедет его в расслабленное состояние. Кое-что о его природе Сензитива она выучила. Пробудившись ото сна, он был очень восприимчив к прикосновениям и массажу. Казалось, от этого он расслабляется и все свое внимание сосредотачивает только лишь на ощущениях. В некоторых случаях он становился апатичным и, как бы трудно в это ни было поверить, возбужденным в одно и тоже время. Пленительное совмещение было одной из многих граней его интригующего ответа.
Поэтому ли на протяжении лет о Сензитивах было написано множество од?
— Я… — Он вдохнул аромат ее кожи, тихий стон вырвался из его горда. Грин продолжала гладить обнаженную спину, все еще согретую сном. Ее ступня скользнула между его ног.
— Мммм, что ты делаешь своей ножкой? — Он вздохнул у ее груди. После чего чувственно прошелся зубами по ее кончику.
— Что ты собирался сказать?
Он сделал глубокий вдох.
— Я могу предотвратить это, Грин. — В конце концов, признался он. Грин в смятении смотрела на него. Он понимает, что это может значить?
— Как? — Она пыталась не показать беспокойство в своем голосе.
Он поднял на нее глаза.
— Я могу различать цикл твоих природных ритмов. Я знаю, когда… как ты реагируешь на этот цикл.
