Простодушны и доверчивы (СИ) - Сергеева Александра Александровна

Утром на стоянке перед офисом её ждал Олег. Задумчиво наблюдая, как, завидя его, она замерла. Потом нерешительно сделала шаг, другой. И, решившись, направилась к нему: им нужно было объясниться. Лучше сразу — приказала себе Ольга, зная, что катастрофически не умеет отказывать.

К тому же, получается, что морочила мужчине голову, не отказав сразу. Хотя чувствовала: не он. Знала, что кроме Ильи никто не нужен — даже когда считала его колдуном.

Олег улыбнулся ей: тепло и чуть загадочно. Эта улыбка внезапно уж так легла на сердце, что Ольга и сама разулыбалась в ответ. И чем ближе подходила к нему, тем легче и уютней становилось на душе.

— Я соскучился, — протянул он руки.

И Ольга скользнула между ними, прижалась к этому… такому родному человеку. Да, сложному. Да, жёсткому и закрытому от людей. Иногда жестокому с ними. Но с нею совершенно другому: открытому, надёжному и… Просто замечательному — млела она, подставляя лицо под его поцелуи. Такие лёгкие и уютные.

— Знаешь, я тоже, — прошептала она, касаясь губами его губ. — И только сейчас поняла, насколько.

— Я звонил тебе вчера несколько раз, — попенял Олег, запуская пальцы под шишак на затылке. — Но ты меня игнорировала.

— Я? — рассеянно переспросила она, пытаясь сосредоточиться.

Он звонил? Ах, да! Странно, оба оберега, как сговорившись, устроили ей баню под рубашкой. Снять их, что ли? Оттого, что они учуяли где-то рядом Моргоща, ничего не изменится: не прыгать же за ним в межмирье.

— Я телефон потеряла, — пожаловалась Ольга. — На пикнике.

Едва память подсказала, как она его потеряла, и кто его до сих пор не вернул, душу опалило ледяным раздражением — почти злобой.

— Курица, — мягко попенял он.

— Ещё какая, — хмыкнув, поддакнула она.

Олег сильней прижал её к себе:

— Я с тобой оживаю.

И вдруг краем глаза Ольга зацепила мужчину, выходящего из офиса. Повернула голову: да, это он. Илья. Который сразу же заметил обнимавшуюся парочку и едва не споткнулся. Замедлил шаг, но не остановился. В глазах его блеснуло что-то очень-очень недоброе. Она поёжилась и отвернулась, взмолившись: только бы не подошёл.

Не подошёл — она выдохнула с облегчением, чуть отстранилась и вновь разулыбалась:

— Пошли работать?

— Пошли, — согласился Олег, разворачивая её к дверям и обнимая за плечи. — У меня сегодня трудный день, но буду забегать. И обедаем вместе.

— Как скажешь, — обрадовалась она, как девчонка.

Сидя в своей колбе, Ольга старалась сосредоточиться на работе, но перед глазами стоял он. Её прямо-таки распирало желание всё бросить, найти его и…

В дверях отдела нарисовалась довольно вульгарная девица. Юная дылдина в потёртых джинсах и чёрной футболке. В очках с толстой роговой оправой. С короткими рыжими волосами, торчавшими во все стороны. С нарисованными по новой моде толстыми бровями и странновато пухлыми щёчками на узковатом лице. Интересно — машинально подумала Ольга — что же всё-таки Ветка суёт за щеки? Грецкие орехи? Или…

Ветка — окончательно дошло до неё. Она здесь. А её маскарад говорит лишь об одном: что-то произошло. Телефона у её сестры-идиотки нет. Выпрыгнуть сюда из воздуха тоже никак. Вот и пришлось прибегнуть к старому испытанному способу.

Ветка мазнула взглядом по отсекам, словно выискивая кого-то, Собрала гроздья удивлённых и насмешливых взглядов, после чего вышла, так ни к кому и не обратившись. Ольга посидела с минутку и направилась на выход. Заскочила в туалет, увидела призывный взмах рукой из последней кабинки и юркнула туда:

— Свет, что случилось?

— За мной, — неожиданно сухо бросила сестрёнка.

— Куда? Я же на работе.

— За мной! — процедила Вестка, вцепившись ей в локоть. — Не заставляй меня.

— Ну… хорошо, — окончательно растерялась Ольга. — Только предупрежу Олега и…

Огненный кнут затянул на её шее петлю. Последнее, что Ольга отметила угасающим взором, была белая ферязь.

Очнулась на земляном полу. Рядом потрескивал огонь. Она покосилась и узнала их очаг в межмирье. А так же щегольские жёлтые сапожки под малиновым подолом, у которого болтались туда-сюда концы длинных рукавов.

— Бабуля? — узнала её Ольга. — А что…

— Помолчи, — строго молвила та. — Лежи спокойно. И вдыхай поглубже.

— Дым? — удивилась она.

Вскинула глаза и обнаружила, что бабуленька не просто стоит над ней, а машет широкой тряпицей, гоня дым прямо в лицо внучки. По другую сторону очага тем же занималась Ветка. Лица у обеих — краше в гроб кладут.

— Я дышу, — послушно поддакнула Ольга. — И лежу. Что не мешает вам объяснить: за какие грехи со мной так беспардонно обошлись?

На грудь вспрыгнула смешная большеротая жабка с кокетливым шишом на макушке:

— Признала меня?

— Гата, — вздохнула Ольга, — хоть ты из меня дурочку не делай.

— Дурочку из тебя уже сотворили, — поставила диагноз спокойная, как танк, Сумерла. — А мы вот в разум тебя приводим. Благо, вовремя поспели. Иначе быть тебе, девонька, новой отступницей.

— По-моему, она вполне адекватна, — тоном эксперта заявила Ветка. — Мы не перебарщиваем?

— Не нам судить, — окоротила её Лада Всеславна, вопросительно уставившись на Сумерлу: — Что скажешь, матушка?

— Довольно с неё, — согласилась та.

— Точно? — заосторожничала бабуленька. — Что-то мне её взгляд не нравится.

— Я бы тоже так смотрела, если бы меня родная сестра в туалете душила, — проворчала Ветка, присев на корточки: — Лёк, только не вздумай меня смертельно ненавидеть. Иначе бы ты со мной не пошла. Пока бы разрешение не получила.

— Чьё? — начала догадываться Ольга о подоплёке всей этой катавасии. — Гата, меня заворожили?

— Заклятье вечной любви наложили, — пояснила та, поглаживая её щёки лапкой. — Прежде-то всё присушить пытались, да не вышло: нынче не всякую девку присушишь. Больно умные все стали, — выдала она сакраментальную фразу.

— Значит, Марго всё-таки не побоялась на меня волховать, — вспомнила Ольга её же слова. — И с Батюшкой Бором враждовать не боится.

— Надеется, что он поздно узнает, — пояснила Сумерла. — Он всё больше размышлять повадился: по сторонам не глядит пенёк старый. А, как узнает, уж поздно будет: Масатка сильней любого Большака́ станет. Ну, спрашивай, — разрешила она. — Чем озабочена?

— Когда мы на Скипера охотились, я вспомнила одну сказку. Про него. О том, как он похитил трёх богинь: Живу, Лелю и Морену. Заворожил их…

— Знаю эту сказку, — усмехнулась Гата. — Были такие. Не богини, понятно, а дочки старейшины. Веков за пять иль шесть до крещения Руси. Я уж точно не припомню. Заворожил их не Скиперка, а Моргощь. Он на такие дела мастер. Живу-то с Лелей, как надоели, прочь прогнал. Девки по нему все иссохлись, да и померли. А вот Мара ему по сердцу пришлась: злыдня удалась на славу. После в Навь попала и тут изрядно покуражилась. Пока её Ма-Са-Та в небытие не спровадила.

Она уколола Ольгу острым ледяным взглядом и подтвердила:

— Так он и с прочими девками обходился. Вроде той полуверицы, с которой вы нынче покончили. Так и с тобой поступить замыслил. Как ты к нему нынче льнула да млела? Не забыла?

Ольга вспомнила и обмерла: Илья! Он же их видел. И увиденное ему очень не понравилось — не сказать хуже.

— Не терзайся, — снисходительно молвила Сумерла. — Пока ты жива, ничего непоправимого нету. Суженный твой уж всякого насмотрелся: поймёт. Но после, — строго предупредила она. — А прежде надо вам кое-что узнать. И не от меня: от самой Масатки. Чтобы вы не сомневались, что услышанное одна чистая правда. Вот к ней вы ввечеру и наведаетесь. Там и колдуна встретите.

— А всё-таки, — не выдержала Ветка. — Как они смогли её заворожить, если на ней твой оберег?

— Оберег тебе не скафандр для выхода в открытый космос, — внезапно сразил их наповал древний, как мамонт дух. — Ну, чего вылупилась? Думаешь, если я по привычке иногда говорю, как ископаемое, так им и осталась?

— Умеешь ты удивить, — в полном обалдении пробормотала Ветка.