Дарья Кузнецова - Во имя Чести (СИ)
Эти мирные и безобидные в обычной жизни люди, воочию узрев «темпоральную гниль», превратились в комплект действующих образцов вечного двигателя. Я вообще не понимала, когда они спят, а когда — питаются, если вообще это делают. Нас гоняли через какие-то тесты, испытывали на каком-то жуткого вида оборудовании, литрами выкачивали кровь. Создавалось впечатление, что они ею питаются, и именно потому такие бодрые.
С одной стороны, конечно, бред, но другого объяснения их гиперактивности я не видела. Мы проводили в лаборатории по шестнадцать-восемнадцать часов, уползая оттуда чуть живыми, и, возвращаясь, находили тех же людей, пышущих той же неукротимой энергией. Может, эти ребята знали какой-то важный секрет пространственно-временного континуума, и у них в стандартных сутках было существенно больше двадцати четырёх часов?
Единственное внятное объяснение с лёту предложил подкованный в психиатрии Этьен. Маниакальное состояние. Но… мысль про кровь мне нравилась всё-таки больше, чем идея с психическими отклонениями ещё и у них. Такими темпами недалеко до мысли о безумии вообще всего человечества скопом, и это — тоже диагноз.
Тьфу. В общем, я окончательно запуталась в психических проблемах окружающих, поэтому предпочла бы просто всё это забыть и вернуться к нормальной спокойной жизни. Я просила приключений? Всё, хватит, я уже поняла, что как в кино не бывает, и заканчивается всё либо госпиталем, либо лабораторией! На ближайшие пару лет мне этой истории хватит. Ладно, не на пару, но на год — точно.
Когда Этьен наконец сообщил, что кошмар закончился, и мы можем вылетать, ему поначалу просто никто не поверил. За стадией сомнений пришла стадия осознания, после чего нагрянула паника. И «Чёрная кошка» стартовала с безымянной планеты с таким ускорением, будто ей под хвост плеснули скипидара. В короткий прыжок к следующей точке патрулирования мы ушли почти сразу из атмосферы. Дело было, конечно, довольно рискованное, но не в исполнении Макса.
— Скажите, коллеги, только я себя как-то некомфортно чувствую в гипере после этой истории, или это общая проблема? — полюбопытствовала я через несколько минут, когда мы все закончили поздравлять друг друга с чудесным избавлением.
— Это не проблема, это нормальная психологическая реакция, — поправил меня Этьен. — Мне тоже очень хочется в момент выхода из этого прыжка находиться не на своём месте, а под кроватью. К чёрному гоблину провал во времени, но оказаться внутри этой чёрной дряни не улыбается. Даже несмотря на заверения наших гениальных учёных, что этот их приборчик способен что-то там отпугнуть. Кстати, Макс, ты у нас самый головастый, что ты понял из их объяснений? Только, пожалуйста, без лирических отступлений, очень вкратце, что это за хрень?
— Если вкратце, то почти полностью подтвердилась основная версия. Теория о том, что гиперпространство относительно нашего пространства подвижно, существовала очень давно, и была математически доказана, а сейчас просто нашлось физическое тому подтверждение. Два корабля, уходящие туда в одной точке нашего пространства в разное время, оказываются в совершенно различных точках по тамошним координатам, потому что те самые координаты относительно наших перемещаются. Это объясняет тот факт, что далеко не все корабли умудрялись вляпаться в колонию этой темпоральной гнили. При перемещении объекта, то есть корабля, в гиперпространство, его проекция совмещается с определённым участком гипера по всем восьми измерениям, и таким образом находящаяся там часть колонии оказывается внутри корабля. Из-за двенадцатимерности структуры темпоральной гнили и асинхронности… — вдохновенно затрещал Макс, но запнулся под нашими недружелюбными взглядами, стушевался и продолжил уже менее вдохновенно. — В общем, из-за особой природы этой хрени происходит пространственно-временной сбой прыжка, вот. А потом, когда корабль опять возникает в наших измерениях, часть гнили попадает сюда. В наших же координатах она просто раскладывается на электромагнитный импульс и вот ту субстанцию.
— А почему те, кто в неё попал, превратились в мумии? — поинтересовалась я.
— Ой, это самое интересное! У этой гнили очень интересные темпоральные свойства, она существует одновременно в целом отрезке времени, а не перемещается по его шкале, как всё в нашем пространстве. Кстати, именно потому при нахождении остальных кораблей она никому не попадалась: чем больше её объём, тем больше тот отрезок времени, в котором она существует. Маленький объём просто очень кратковременный, только и всего. Проще говоря, когда корабль был сильно повреждён, она разлеталась на множество маленьких кусочков, и просто не существовала в тот момент, когда пострадавшего находили.
— Ага, — глубокомысленно кивнула я. — Это понятно, а с людьми-то что?
— Ну, дело в том, что физические тела нашего пространства просто не могут существовать подобным образом, и при помещении органического объекта внутрь гнили, темпоральные потоки вокруг него уплотняются, и существование его уходит в рекурсию…
— Всё, стоп! — я замахала руками. — Я поняла, что происходит какой-то конфликт. Этого более чем достаточно, дальше я всё равно не пойму!
— Варвара, ты же математик, да и многомерность гиперпространства должна была изучать, — искренне удивился он.
— Я и изучала, и даже всё это помню. Но с кучей допущений и упрощений, позволяющих пренебречь большей частью эффектов! Мне, как практику, интересны только дополнительные измерения и несколько эмпирических поправочных коэффициентов, всё, — возразила я. — Я даже формулировку этой несчастной «теоремы о течении гиперпространства» и леммы Беляева об относительности этого течения так и не смогла понять, пришлось зубрить. И это ещё хорошо, что нас их доказывать не заставляли; я сама-то в это доказательство не верила, а уж убедить в его справедливости нашего препода — и подавно никогда бы не сумела! А ты мне тут какие-то выводы из всего этого предлагаешь вспомнить! Не-не-не, всё, с меня хватит, я хочу спать и ни о чём не думать. Ну, или не спать, но всё равно — не думать, — добавила я, покосившись на сидящего в своём кресле Инга.
План по «не думать» после отбоя удалось выполнить на отлично. Мне вообще в ласковых руках моего дорийца лучше всего удаётся именно это. Даже если я пытаюсь о чём-то думать, когда он меня обнимает, мысли эти очень быстро сползают в весьма определённую, но далёкую от изначальной темы область.
Первый выход из гипера после этой истории мы ждали, нервно косясь на потолок. Все честно сидели на своих местах, бодро делали вид, что всё отлично и обыденно, но всё равно косились.