Джена Шоуолтер - Самая темная страсть
Его губы опустились на ее ключицу и стали посасывать.
Опустились ниже.
Он облизал сосок, наконец осуществляя свое обещание поцеловать ее там, и она застонала.
Его другая рука ласкала ее обнаженные бедра.
— Не думаю что моя оборона защитила бы меня от твоей притягательности.
Такое милое признание.
— Мы должны снизить обороты.
Что? Нет!
— Быстрее.
Она покрутила мочку его уха, получив рычание.
Снова он пососал ее другой сосок, укус заставил ее задохнуться… затем она застонала, когда он облизал кожу там, где покусывал.
Она выгнулась ему навстречу еще сильнее, трясь об него, как ей это нравилось.
— Я замочу всего тебя.
— А это плохо? — спросил он.
Плохо, плохо.
Слова эхом отозвались у нее в голове, и она вспомнила как пыталась облизать его пенис, в прошлый раз когда они вот так же целовались, но он не позволил.
Думает, что она слишком невинна.
Она опустила ноги, ступни ударились о мягкий ковер.
Он нахмурился.
— Что ты…
Она упала на колени, расстегивая его штаны, пока его стержень не освободился.
Толстый, длинный, и такой внушительно тяжелый.
— Оливия…
Стон, как будто она его мучила.
— Ты не должна.
Ее рот наполнися слюной, когда она прижалась щекой к гладкой, атласной плоти.
Горячий, запоминающийся.
Его пальцы запутались в ее волосах.
Она немного потянула назад, растегивая штаны шире, и затем пососала его.
Он сжал волосы в кулак, натягивая кожу на ее лице, что было несколько неудобно, но его солено-сладкий привкус привел ее в восторг.
— Я ошибался.
Ты должна, — прохрипел он.
— Ты действительно должна.
Вверх и вниз, она ездила по нему своим ртом, руки играли с его тяжелыми яичками.
Она наслаждалась им, наслаждалась делать это, разрушая его нежелание, побуждая его к увлеченной несдержанности.
Но он не дал ей вобрать всего себя.
Слишком быстро, он схватил ее за плечи и рывком поставил на ноги.
— Хватит.
Пот блестел на его лице, когда он повернул ее и толкнул к стене.
Без единого слова, он опустился на колени.
Его сильные руки развили ее ноги, и затем он начал облизывать ее там, посасывать, жадно поглощать ее.
Она нуждалась в опоре, но не могла ее найти, когда ее руки царапали вверх и вниз стену позади нее.
Ее голова металась из стороны в сторону.
Ее волосы хлестали ее по спине.
Все возбуждало.
И она была близка…
так близка…
просто необходимо…
Он вскочил на ноги, задыхающийся, наслаждающийся влагой, оставленной ею на его лице, глаза прикрыты, потный.
— Хочу взять тебя…
не могу взять тебя…
такая вкусная…
нужно больше…
не могу взять больше…
Больше.
Да.
— Аэрон.
Он потряс головой, все намеки на его сопротивление исчезли… вытесненные решимостью.
Он протянул руку между их телами и погладил свою эрекцию.
Другой рукой он сжал ее грудь.
— Не могу…
не могу…
вспомнить…
— Что? Вспомнить что? Ты собираешься…
мы собираемся…
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
— Не могу.
Он замер.
Его дребезжащие брюки были единственным звуком в комнате, дико спутанные между собой, так же как и она хотела сплестись вместе с ним.
— Не могу.
Мы собираемся… — Еще один возглас досады.
Он оторвал свою руку от нее и провел ею по своему лицу.
Когда рука опустилась вниз, открывая его лицо, она увидела изменения в нем.
Решительность сменилась бешенством.
— Большинство смертных разгуливают неудовлетворенными.
Если ты хочешь стать смертной, ты должна узнать что это за чувство.
Неудовлетворенность? Она бы предпочла умереть.
— Расскажешь это мне в другой раз.
Умоляю, Аэрон.
Она слишком остро нуждалась в нем сейчас.
— Умоляю.
Она пошевелила бедрами, вперед, назад, приближая влажный центр своего тела к его разгоряченному члену, который она уже познала на вкус.
Она скользнула вниз, потом вверх и снова вниз.
О, Создатель.
Удовольствие…
ни с чем несравнимое…
Обжигающее, волнующее…
запретное.
Должно быть он чувствовал то же самое, потому что он снова начал действовать.
Он сжал ее ягодицы и притянул к своему члену.
Снова и снова, ещё и ещё.
Никто никогда не проникал в нее, да это и не имело значения для ее влажного тела.
То, что он делал было слишком прекрасно, возбуждающе, они оба застонали, двигаясь быстрее, вздрагивая.
Даже их поцелуй вышел из-под контроля, их языки схлестнулись, их зубы ударялись друг о друга.
Ее ногти впивались в него, в его спрятанные крылья… слишком яростно? Гидеон сказал ей, что Аэрон на самом деле нужна безудержная женщина, а что если она уже перестаралась, что если это уже слишком для ее воина, она не хотела бы отпугнуть его.
Собрав остатки своего здравого смысла, Оливия смягчила свои прикосновения, убрала свои ногти от его спины и подальше от слишком чувствительных прорезей на ней.
— Что ты делаешь? — выпалил он.
— Доставляю тебе удовольствие, — ответила она.
— Вернее сказать доставляла, до того как ты открыл свой рот.
Он нахмурился, отодвинул свое лицо от нее так, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Тогда начни заново.
— С удовольствием.
Она прикусила нижнюю губу, и выгнулась навстречу ему.
— Но сначала, я хочу, чтобы твой член оказался во мне.
Он издал сдавленный стон.
Она снова выгнулась.
Кончик его члена ласкал ее клитор. Она задыхалась.
Он зашипел.
Как приятно.
Как же приятно.
Ее голова откинулась, влажные волосы разметались, щекоча ее кожу.
Уже совсем близко, подумала она.
Уже совсем близко пик удовольствия, такого же удовольствия, какое он доставил ей, когда они в прошлый раз "целовались" подобным образом.
Пик, который наконец избавит ее от напряжения, нарастающего внутри нее, мучающего ее.
— Аэрон, Аэрон.
Ещё чуть-чуть, — прошептала она, — я смогу…
— Нет.
Нет!
Он отпустил ее, внезапно, без предупреждения, ее тело не слушалось его.
Задыхаясь, она повалилась на пол.
Даже это не охладило ее страсть.
Или не уменьшило мучения.
— Не могу.
Дрожащей рукой он вытер рот, будто стараясь стереть с себя ее вкус, скрыть связывающее их напряжение.
Затем он натянул штаны, его пальцы всё ещё дрожали.
— Никаких кульминаций, — сказал он грубым тоном, который она так ненавидела.
Злость вытеснила желание.
