Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти
Но у меня тоже есть принципы.
— Косарь, я не могу допустить расправы над горанцами. Если бы этот гранатомёт изобрели ваши инженеры, я бы слова против не сказала. Но это оружие моего мира, оно превосходит вашу технологию в десятки раз. Это не честно, не правильно. Если Ремвид победит, он пойдёт дальше, он сам станет завоевателем.
— И что?
— Ничего. Ничего хорошего. Когда такое оружие попадает в руки дикарей, мир погружается в хаос. А тот, кто владеет оружием, превращается в тирана. Сегодня король растерзает горанцев, а завтра расстреляет твою деревню за то, что налоги не заплатили.
— Он и сейчас может. Луки…
— Ты не представляешь, насколько велика разница. Знаешь, как говорят у нас? Бог создал людей, а Сэмюэл Кольт сделал их равными. Так вот, если не лишить Ремвид оружия, среди вас равных не будет. Один хлипкий мальчишка с автоматом сможет за полминуты убить пару десятков громил вроде тебя.
Косарь глядел исподлобья и молчал. Не убедила. Эх, знала ведь, не нужно рассказывать.
— А девчонка вроде тебя, стало быть, сможет спасти наш мир? — хмуро произнёс вешенец.
Да уж… самой смешно. И ты не представляешь насколько.
— Я должна попытаться. Это оружие принадлежит моему миру. Значит, я несу ответственность за вашу судьбу.
— Ну — ну… А может всё гораздо проще?
— То есть?
— Ты хочешь повидаться с Рогором. Объясниться.
Слова Косаря в цель не попали, по мишени скользнули и только. Я вздёрнула подбородок и громко фыркнула:
— Ещё чего!
Здоровяк пожал плечами и отвернулся.
Что ж, от поездки не отказался и ладно. А обида со временем проходит. Как и любовь.
В этот раз лошадей не гнали. Даже ёжику ясно — отряд во главе с Рогором на штурм столицы не пойдёт, будет дожидаться остальную армию. После нужно дать людям хотя бы денёк отдыха, чтобы как следует осознали предстоящий подвиг. За это время мы точно доберёмся. Даже если отпустим лошадей и пойдём пешком.
На тракте было необычайно тихо. Редкие встречные телеги, груженые домашней утварью, детьми и бабами, не останавливались, на расспросы не отвечали. Возницы глядели на нас, как на умалишенных. Всё правильно: нормальные люди бегут от предстоящего сражения, добровольно в пекло только тупицы лезут. Под взглядами встречных ремвидцев, пару раз хотелось развернуть вороную и мчаться галопом до самой Вешенки.
В деревнях и сёлах тоже не всё гладко было. Кто‑то уезжал на окраину страны, кто‑то собирался удрать в лес. Предстоящая битва могла плохо аукнуться: что если горанцы проиграют? Тогда выжившие разбегутся по окрестностям, запрет на грабёж и убийства станет неактуальным. Воинам будут выживать любыми способами и мало не покажется.
Единственными, кто не паниковал, были владельцы постоялых дворов и трактиров. Эти наливали и подавали с ещё большей охотой, чем прежде. Война — дело, конечно, опасное, зато продажи алкоголя растут в геометрической прогрессии, денежки в копилку капают. Тут главное вовремя спрятать кубышку и всё, на пару лет безбедной жизни заработал.
В последнем трактире я тоже не удержалась — заказала пива. Косарь попыхтел, но пару медяшек на это дело выделил. Потом ещё щурился и вполголоса пересказывал недавние приключения с бутылью самогона. Тоже мне, сравнил! И вообще, в прошлый раз не я пила, а моя истерика.
Ещё, Косарь упрямо подозревал меня в нежных чувствах к предводителю горанцев и дулся. Глядя на его терзания, я всерьёз погрустнела. Неужели моя симпатия к черноглазому «моряку» так заметна?
Когда удирала из крепости и уговаривала Косаря поехать в стан врага, даже мысли о Рогоре не возникло. Но ведь говорить придётся именно с ним, а значит, волей — неволей дрогну. Вот и сейчас, сердце щемит, душа заводит тоскливую песнь, ноги подгибаются. Что если Рогор меня раскусит, начнёт насмехаться? Что если не выдержу, скажу как он мне дорог, что голова кругом идёт от одного воспоминания о том проклятом поцелуе.
Чёрт! Да ни за что! Однажды, я уже бегала за парнем! Второго раза не будет!
А вместо того, чтобы вздыхать по какому‑то дикарю в блестящих доспехах, лучше подумать о том, как пробраться через его охрану! Вот что нужно сказать воинам, чтобы прямиком к предводителю отвели?
— Тебе жить хочется?! — взвизгнула я, после того, как сумрачный детина в лёгком кожаном доспехе, расшитом железными бляшками, в десятый раз повторил:
— Слушай, деревня неотёсанная. Господин Рогор не нуждается в разговорах с такими, как ты. У него дел по горло. Захочет — сам распорядится, а мы приведём. И получше, покрасивши.
Косарь стоял за моей спиной, держал под уздцы встревоженных лошадок и возмущённо сопел.
На землю уже спустилась ночь. Широкая равнина перед столицей Ремвида искрилась сотнями костров. Отовсюду слышался лязг железа, негромкие разговоры. Воздух был пронизан дымом, запахом пота и ароматами нехитрой мужской стряпни. Вдалеке белели шатры воинского начальства, отделённые от внешнего мира внушительным воинством. Даже муравей незамеченным не проберётся.
Мы планировали пойти в войско утром. Так бы и поступили, если бы место для ночёвки нашли. Увы, воины Горанга не только заполонили всю округу, они по — прежнему прибывали, шатались по окрестным лесам, рубили дрова для костров и брёвна для осадных лестниц. Топот стоял такой, что земля дрожала.
Спать с осознанием того, что в любой миг к убежищу может выйти какой‑нибудь горанец? На такое даже самоубийца не согласится!
— Чего? — брезгливо протянул воин, в ответ на мой вопль. Но самообладания дозорный не потерял. С прежним спокойствием, ухватил за плечо, развернул и пнул под зад. Если бы не Косарь, пропахала бы приличную борозду в земле.
Нет, ну что за люди в этом чёртовом мирке?! У них: если баба, то сразу дура. Если деревенская баба — дура вдвойне.
— Если у тебя и впрямь важные сведения, то говори. Я передам десятнику. — Эти слова тоже не в первый раз звучали.
Я тихонечко взвыла. Не хватало ещё посвятить в проблему всю горанскую армию! Дураки не поверят, а умные — перепугаются и сбегут. А Рогор мне за такое уши оторвёт!
— Это секретная информация.
Дозорный тяжко вздохнул и закатил глаза. Он тоже устал слышать от меня одни и те же фразы.
— Уйди по — хорошему, а?
Чёрт. Была бы на моём месте Мария Петровна, она бы тебе сказала, она бы тебя подвинула. Эта даже памятник допечь может, а я… Расплакаться что ли?
— Иди, — устало повторил дозорный, скривился.
— А вот и уйду. Возьму, и уйду. А вы оставайтесь. Подыхайте.
— Слышь! — возмутился воин. — Ты варежку‑то прикрой! Кликуша!
Косарь, не проронивший до этого момента ни звука, вступился. Правда, не за меня…
