Осколки тени и света (СИ) - Вересень Мара

Я на удивление быстро пришла в себя. Тьма больше не отравляла меня изнутри и силы вернулись. Большую часть времени я проводила в неком подобие парка. Там тоже росли старые буки и водилось множество ворон. Я садилась на огрызок каменной скамьи и, прислонившись затылком к древесному стволу, слушала живые звуки. Как шумит ветер в ветвях, как шуршит трава, как дразнятся вороны. У ворона, в которого обращался отец, были желтые, как пламя, глаза и иногда, когда один из надменных черных птицев оказывался среди своих более мелких и крикливых собратьев, я пыталась разглядеть, угадать – не ведан ли Ворнан Пешта пожаловал укоризненно посмотреть на глупую дочь.

Мне не нужно было заниматься ребенком. Мне отстранили от этого занятия сразу и полностью. Я ни разу не держала сына на руках, не кормила. Налившаяся молоком грудь доставила мне некоторую долю неприятных ощущений, но их быстро разрешили с помощью тугой ленты и целителя с коллекцией пузырьков.

Мне не запрещали входить в детскую. Я сама туда не стремилась. Разве что по началу. Но едва я приближалась к колыбели, возвращалась тошнота и слабость. Особенно, когда этот красивый светлокожий и черноволосый ребенок открывал свои не менее прекрасные черные глаза. В них что-то плыло, перетекало, складывалось, как в игрушке из картонного цилиндра и цветных осколков, только все осколки были серые, или черные, или никакие. Они проворачивались, и от звука трущихся граней у меня подгибались колени.

Эдера Холина я больше не интересовала, стала для него не важнее мертвых слуг, а может и менее важной, ведь я выполнила поставленную задачу. Он ограничивался прохладным приветствием, иногда спрашивал о самочувствии, но чаще просто кивал, таким образом показав, что заметил меня. Зато Драгон теперь не сводил с меня жадного взгляда. Будто у него не было других женщин все то время, пока я ждала дитя. Может и не было.

Он прикасался при каждом удобном случае, едва не рыча, целовал, прижимая где-нибудь в уголке, как блудливую трактирную девку, и ждал, когда наконец будет можно остаться в моей спальне.

Некроманты, особенно практикующие, знают о теле ничуть не меньше целителей. Драгон не бегал по кладбищам и не упокаивал не желающих лежать в могилах мертвецов, но получил соответствующее своему дару и социальному статусу образование. Он выждал достаточное для восстановления время и пришел.

Сопротивляться смысла не было. Мое тело знало и помнило его, а я, будучи в полном сознании, точно знала, что со мной – только он.

Муж был нежен и осторожен. Куда более нежен и осторожен, чем даже в наш первый раз. Остался до утра и всю ночь не выпускал моей руки, спал, уткнувшись лицом в мои рассыпавшиеся по подушке волосы. Будто другой человек, тот, кем он мог бы стать, но не стал.

Кем была его мать? Кем-то вроде меня? Я знала только, что она умерла при родах, и что Драгон совсем не знал ее. Держала ли она его на руках перед тем, как умереть? Он был как ребенок в комнате дальше по коридору: светлая ровная кожа, красивые черные волосы и притягательные черные глаза.

Возможно лунный свет виноват или сон, избавивший лицо мужа от маски, но мне на мгновение стало жаль его. Я коснулась ресниц, отбрасывающих на скулы длинные острые тени, похожие на ножи. Он улыбнулся. Во сне. Чувство, пронзившее меня, было таким же болезненно острым, как тень от ресниц, и я поняла, что если не оставлю Холин-мар в ближайшее время, окончательно себя потеряю. Так же, как потерял себя этот мальчик, Драгон Джейм Холин, а его место занял кто-то другой.

– Вы должны родить мне сына, Эленар, только тогда вы сможете уйти без последствий, – ответил супруг, когда я спросила о договоре.

– Я родила.

– Не мне.

Было горько, горечь была не моя, тем удивительнее. Драгон не желал меня отпускать.

– Я не вынесу этого еще раз. Этого не было в договоре, Джейм.

Он дрогнул лицом.

– Давайте уедем. Оставим Нодлут. Вместе. Я… Вы стали дороги мне, Эленар.Тыстала дорога мне. Это все твои волосы и твой огонь, он обжег меня сильнее, чем можно было предугадать.

Запах полыни на меду и взгляд, тянущий в бездный беспросветный мрак.

– Раз я так тебе дорога, отпусти.

– Теперь – не смогу. Но даже если я отпущу, не отпустит отец. И договор. Что ты станешь делать, когда неисполненное обязательство начнет отбирать силы и жизнь?

– Тогда просто не мешай.

– Эленар, прошу… – Драгон осекся, стыдясь собственных чувств, стыдясь, что ему приходится меня просить, и закончил совсем другим тоном. – Подумайте над моим предложением, дорогая.

– Хорошо, – честно сказала я, – подумаю.

Думать долго мне не пришлось. Все решил случай. И “Феррато Маард”.

* * *

Прием по случаю рождения наследника получился шумным. И Элвер Кастор Холин время от времени этого шума поддавал, пока его не унесли.

Гостей было много. Не только темные, хотя их оказалось большинство. Среди приглашенных точно были те, кто знал моего отца, и наверняка нашлись бы знакомые матери и их общие знакомые, но никого из тех, к кому можно было бы обратиться за помощью без опаски втянуть согласившегося в противостояние с Холинами.

Министр Питиво оставил службу еще до ухода отца с поста главы надзора, хладен Феррато вообще не жил в Нодлуте. Даже если связаться с ним – в магфоне отца должен был быть его ИД-код – как быстро он сумеет добраться и согласится ли вообще в это встревать. Я – не моя мама, которую он почти боготворил.

Еще один хладен, Асгер Мартайн, был единственным, кто однажды наведался в дом после ухода родителей. Он зачем-то обошел кругом, вдоль повторяющего контур ограды кольца из жутковатых, но красивых кроваво-красных роз на черных шипастых стеблях и с такими же темными листьями, недовольно поцокал. Затем рассадил себе когтем ладонь и снова обошел по периметру, брызгая на цветы, и капли оседали розах алой росой.

– Так-то лучше, – острозубо улыбнулся вампир, когда я, подглядывавшая за ним в щелку, высунулась-таки наружу, чтобы если не пригласить пугающего гостя в дом, то хотя бы из вежливости поздороваться.

Мартайн принял мое приветствие как должное. В дом не напрашивался, зато поймал за руку и едва ли не лизнул запястье. Когда он выпрямился, на его холеном лице отразилось разочарование.

– Меня не было в Нодлуте. Давно они… Давно вы одна, детка?

Я ответила. Хладен кивнул, печально улыбнулся, будто вспоминал что-то приятное и далекое. Ушел и больше не появлялся.

Я точно знала, где его найти, но он не тот, кто станет помогать. Мама была ему другом, не я. До меня ему не было дела. А что до защитного контура, так вампиры, как эльфы, хоть и шипят, что между ними ничего общего, любят красивое, даже если это касается когда-то наложенных плетений.

Среди гостей были и те, и другие: и вампиры, и эльфы. И двое инквизиторов. Один в возрасте, чем-то неуловимо похожий на старшего Холина, второй молодой, я бы даже сказала, юный, тонкокостный и светлокожий. У него были красивые музыкальные руки, в них просился смычок. Я так пристально разглядывала инквизиторов, их бордовые мантии без опознавательных знаков и странные прически с выбритыми в коротких волосах знаками, что Драгон решил меня слегка просветить.

– Это Арен-Фес, тот, что старше, наш куратор от конгрегации, – руки мужа лежали у меня на талии, а сам он, по обыкновению, находился позади и прижимал меня к себе практически неприлично. – У всех темных вне категории обязательно есть личный куратор. Или семейный, как целитель, – хохотнул Драгон.

– Кто второй? – спросила я.

К обычному запаху мужа примешивался запах ликера, тоже сладкий. Я провела довольно много времени совсем рядом с… сыном, меня все еще немного мутило, и я была рада отвлечься.

– Его ученик, преемник, будет приглядывать на нашей семейкой, когда сам Арен-Фес отойдет от дел. Привел его показать, точно как мой отец, решивший похвастаться нашим Кастором.

Нашим… Имел ввиду меня с ним или себя и отца. И прочих. Я так и не поняла толком, участвовали остальные присутствующие в «процессе» или только наблюдали. Пару дней назад, обозлившись, я спросила у мужа, кто из Холинов в действительности отец ребенка, которого он называет своим. На что мне ответили, что я могу попробовать выйти за ворота Холин-мар без позволения и тогда сразу пойму. Если отец он, поводок договора отпустит, возможно. А если нет... И повторил слова Эдера о крови Холин.