Осколки тени и света (СИ) - Вересень Мара

– Не так уж и страшно, верно? – шептал коварный искуситель урчащим голосом. – Я вам нравлюсь, вы мне тоже. Договорной брак может быть приятным делом, если договориться правильно.

Договаривали мы уже в спальне. И после всего.

– Это был низко и недостойно, входить и прямо с порога…

– Может быть. Но вам понравилось. Глупо отрицать. Мне нужен ваш ответ, Эленар. Выйдете за меня? Я знаю, что вы хотите сохранить этот дом. Он будет ваш. Навсегда. Ваш и ваших детей, если вы все же решите уйти после того, как выполните условия договора.

– Я дам вам ответ, когда увижу договор.

– Отлично, – улыбнулся валяющийся на подушках Драгон, затем повернулся, опираясь на локоть.

У улыбки Холина был оттенок победы. Будто бы я уже согласилась.

Я и согласилась. Именно тогда, когда сказала. После договора. Мне просто позволили немного иллюзий, дали убедить саму себя, что у меня есть выбор. Я ведь была немного влюблена. Впрочем, это прошло довольно скоро.

– С этим нужно что-то делать, – задумчиво проговорил Драгон, вертя в руках мой локон.

Мы только что оставили в магистрате свои подписи, заверяя регистратора и королевство Нодлут в своем искреннем желании создать семью. Формальность, не более, но я разнервничалась, и мои волосы из темно-рыжих, почти каштановых, сделались ярко-рыжими.

– Если для подруги подобный вызывающий цвет еще уместен, для леди Холин это совершенно исключено. У вас гармоничные черты лица, Эленар, в них видна темная кровь, но волосы все портят. С ними вы выглядите, как ведьма.

Этого не было в договоре, но я уступила. Не хотела спорить из-за такой мелочи, как цвет волос, которые в любом случае отрастут. Может и зря. Все начинается с мелочей.

Все мои мелочи остались в доме.

Перед уходом я обошла комнаты, перетрогала все, что можно было, долго сидела на кухне, держа в руках старую чашку с подклеенной ручкой и неровно лежащей глазурью на боках. Родители вечно спорили, чья она, и пили из нее по принципу кто первый успел, а иногда и вместе. Вместе – было вкуснее всего.

Я окропила кровью каменное зерно в подвале. Красное впитывалось словно нехотя, лепестки хаулита так и не разомкнулись. Дом не открыл мне сердца, обижался, ведь я бросала его. Не понимал, глупый. Как умела, попросила беречь тепло.

Меня пытались удержать шипастым стеблем за подол у калитки, а саму эту калитку пришлось толкать. Но я отцепила розовый побег и вышла, не оглядывась. Вспомнила слова отца, что оглядывается тот, кто может не вернутся.

Драгон ждал у фонтана. Малышня толклась вокруг черного магмобиля, блестя глазами, но подходить и трогать не решалась. Видно же, что темный маг. Стоял бы букой – можно бы и подойти, а к улыбающемуся опасно.

– Долго вы, – заметил муж, галантно открывая мне дверцу.

Отвечать не стала. Что тут скажешь? Дом не так уж и мал, и мелочей в нем много. У мамы была комната с сокровищами, а у меня таких сокровищ целый дом, пока все перетрогаешь.

Взамен мне было обещано много новых игрушек, красивых и блестящих.

Наверное, я бы ужасно маялась от скуки в Холин-мар, но Драгон честно выполнял свою часть сделки. Не зная подоплеки, было легко поверить в счастливого мужа, который не в силах оторваться от молодой жены. Окружающие и верили.

Я жила будто в двух плоскостях. Как две разные личности в одном теле. Одна отстраненно наблюдала и выжидала, вторая… Вторая по-прежнему была влюблена и с жаром отвечала на ежедневные и, особенно, еженощные знаки внимания.

– Так мы и без ритуала справимся, – говорил Драгон, удовлетворенно поглаживая меня по взмокшей спине. – Завтра я не приду.

Но все равно приходил. Как пьянчужка за новой бутылкой. Жадно сминал мне рот поцелуем и опрокидывал на постель.

– От тебя невозможно оторваться, Эленар, – признался он после очередной порции ласк, глядя на меня шальными, будто действительно перебрал, глазами. – Ты делаешь меня сильнее. Ведьма… Ты ведьма, Эленар. Моя ведьма. Хочу, чтобы ты осталась. Мне нравится это ощущение. Нравится, что ты принадлежишь мне.

Я улыбалась или кивала, или пожимала плечами. Я редко теперь говорила. Зачем? Мой голос был не важен в этом доме, да и я сама не хотела, чтобы он здесь звучал. У Холин-мар был только один голос – голос Эдера Холина.

Каждые два дня поздно вечером приходил не похожий на целителя целитель. Меня осматривали и давали выпить какое-то зелье. Две столовые ложки блекло-оранжевой и две вязкой темной гадости. Я глотала их по очереди. Сначала темную, потом оранжевую. Оранжевая была менее гадкая.

Пережидала приступ тошноты и выходила из-за ширмы. Эдер Холин всегда присутствовал. Не понятно, за кем он следил, за мной или за целителем, а может и за обоими.

Где-то за неделю до ритуала Драгон перестал делить со мной постель.

– Ты должна отдохнуть, а твое тело – соскучиться по мне.

Кажется, ему оставить меня было сложнее, чем он хотел показать. И не будь на то прямого приказа отца, он бы не ограничился поцелуями. Это действительно походило на зависимость и пугало. Но не так, как взгляд Эдера.

Я не знаю, сколько ему было лет. Он будто застыл. Черные волосы, разбавленные серебром, казались серыми, будто присыпанными пылью, глубоко посаженые черные глаза почти не меняли выражения, смотрел он на своих мертвых слуг или на сына. На меня он смотрел иначе. Как на приберегаемое к празднику лакомство.

Ждал.

* * *

Свет от свечей дробился и расслаивался. По стенам, тусклым, со странным потеками, будто помещение выплавили в толще скалы, белыми туманными лентами тянулись тени. Они змеями вились под потолком между острых черных игл, похожих на ножи. По углам стояли высокие каменные курильницы. Пахло гвоздикой, полынью и медовой карамелью. Я чувствовала вкус на языке, и сама пахла так же.

Несколько шагов босиком по каменному полу, чуть придерживая на груди наброшенную на голое мантию. Я.

Шла медленно. Шершавый камень будто цеплялся за подошвы, холод поднимался вверх по ногам, а голова – наоборот, была в огне. И лоно. Сжималось и пульсировало от желания. Чем ближе, тем сильнее.

По другую сторону родового камня в такой же как я мантии. Драгон.

Сам камень – огромный звездчатый сапфир, почти черный. Ярко-синие лучи с золотистыми, как у опала, искрами внутри делили каменное ложе алтаря на сектора, в центре пульсировало и сжималось. От желания. Нашего общего.

Тошнотворно клубящийся сгусток мрака справа. Проглянул абрис черепа и часть лица, вот кисть. Эдер Холин.

– Поклонись корням.

Я опустилась на колени. Ткань натянулась, прижала грудь, и я прикусила губу, едва сдержав стон. Драгон жадно втягивал носом мой запах. Жестом показал, что нужно протянуть руки ладонями вверх. Я протянула. Нагая, потому что мантия упала с плеч. Теперь только волосы прятали меня. В них, черных, лавовыми потеками проступал доставшийся мне огонь, рыжие блики плясали по гладкой поверхности алтаря, отражались в глазах мужа.

В руке Драгона, будто соткавшись из мрака, возник кинжал с волнистым лезвием. Игольчато-острый конец полоснул по моим ладоням, и алое пролилось на черное и звездчато-синее.

– Свет, чтобы жить… Повторяй.

– Свет, чтобы жить.

Круглые ярко-красные капли-бусины скатывались к центру камня и распадались золотым дымом.

– Тьма, чтобы беречь…

– Тьма, чтобы беречь.

Теперь не золото – черный свет. Такой яркий, что больно глазам.

– Тень, чтобы было от чего беречь и вопреки чему жить…

– Тень, чтобы было…

Черный свет выцвел, сделавшись блеклым, и лег паутиной, оплетая синие лучи сапфирового алтаря. Алые бусины дрожали на нитях рубиновыми осколками. Мне мерещились пальцы, держащие ободок, ловко вплетающие новые нити с мерцающими на них стекляшками к уже имеющимся.

Тени отделились от стен и окружили родовой камень. Много. Тени и сгустки мрака. Шепот. Эхо. У каждого – свое.

Меня повело…

– Эленар, смотри на меня…

Драгон поймал мои руки, потянул, заставляя меня встать. Тело отозвалось дрожью.