Пламенный цветок (СИ) - Ризман Мира "Keganis"
Он дразняще помахал запечатанным документом, чем ещё сильнее распалил вечно благочестивого Франсьена.
— Лжец! Его Величество Вальен никогда бы не отступились от правил! — взревел тот и попытался силой вырвать из рук свиток. Порыв его магии походил на неукротимый северный ветер, который свирепым вихрем понёсся в сторону Этьена, но был встречен ответным мощным шквалом.
Франсьена тут же снесло с места, и словно тряпичную куклу закрутило в воздухе, а после с размаху безжалостно впечатало в стену, вышибая сознание. Безвольной тушей его тело сползло и распласталось на полу.
— А ты был прав, Гас. Одного удара вполне достаточно, — глядя на поверженного соперника, признал Этьен. Он чувствовал приятное облегчение. Не только потому, что справился так легко и, наконец, преподал Франсьену достойный урок, но ещё и оттого, что магия, найдя себе применение, перестала так рьяно его истязать. С явным воодушевлением Этьен обернулся к кузену, но застал того с поднятыми руками. — Ты чего? — Поступок Гаспьена вызвал недоумение.
— Сдаюсь, — примирительно ответил тот. — Ты же сказал, что не хочешь со мной сражаться, вот я и…
— Не смей! — раздражённо оборвал его Этьен, запоздало ощущая, как магия тут же отозвалась на смену его настроения. — Я сказал, что трон твой, значит, он твой! Ты — новый Император!
Глаза Гаспьена резко округлились, кузен вздрогнул, словно что-то ударило его, и покачнулся. Пытаясь сохранить равновесие, он упёрся руками в стол, да так и застыл на месте, тяжело дыша.
— Гас? — обеспокоенно переспросил Этьен, подходя к кузену. Тот долгое время не откликался, пытаясь отдышаться. Его руки чуть заметно подрагивали, но он продолжал нависать над столом, словно ища у того поддержки.
— Проклятье демонов! — прошипел Гаспьен, наконец подняв голову. Их взгляды встретились, и ещё никогда прежде Этьен не видел в его глазах такой дикой ярости. — Ты за кого меня принимаешь? За марионетку? Мальчика на побегушках? Забери свои тролльи слова, бездна тебя поглоти, и просто исполни свой долг по праву сильнейшего!
Этьен мысленно присоединился ко всем грубым словам и проклятьям, осознавая, что вновь совершил серьёзную ошибку. Какой чудовищный удар он невольно нанёс гордости кузена! И как только мог забыть, что поединок это не всегда драка⁈ Ему стоило быть осмотрительней, прежде чем что-то произносить. Во всяком случае, этого не стоило делать до того, пока он не сладил с безумством накрывавшей его магии.
— Ты издеваешься? — продолжал гневаться кузен. — Я просил отменить твой глупый приказ!
— Прости, — тихо проговорил Этьен, отводя глаза в сторону. Продолжать смотреть на Гаспьена было выше всяких сил! Хотя бы потому, что Этьен вовсе не собирался прислушиваться к праведному возмущению кузена и забирать себе престол. Но беднягу, определённо, нужно было успокоить, пока тот и в самом деле не сорвался, и их не затянуло в настоящий поединок. Судорожно соображая, как исправить ужасное положение, взгляд Этьена невольно наткнулся на бокал с вином. Пришедшая в голову идея была ещё более чудовищна, чем то, что он уже успел натворить, но это ни капли его не смутило. Подхватив бокал, Этьен подошёл к кузену.
— Теперь ты решил напиться, да? После всего того, что успел сделать? — зыркнув на него, со злостью предположил Гаспьен. Его лицо раскраснелось от негодования, а в глазах плескалась жгучая обида. Но Этьен покачал головой, отметая предположение. Вместо того чтобы самому пригубить вино, он протянул бокал Гаспьену.
— Пей! — в этот раз он и в самом деле отдал приказ. Магия охотно вплелась в короткое слово и, подобно разящей стреле, направилась к кузену.
Гаспьен отчаянно сопротивлялся. Его магия вспыхнула, пытаясь отразить удар. Этьен даже невольно залюбовался этим ожесточённым сражением. Гаспьен вовсе не был слабаком и вполне мог дать отпор большинству принцев, даже тому же зарвавшемуся Франсьену. Однако его сила всё же существенно уступала той, что продолжала бурлить внутри Этьена. И стоило только повторить приказ, как трясущаяся рука Гаспьена сама потянулась за бокалом. Этьен стойко принял исполненный ненависти взгляд, которым одарил его кузен.
— Чтоб духу твоего больше не было во дворце! — процедил тот прежде, чем залпом осушил крепкое вино.
— Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Императорское Величество! — низко поклонился в ответ Этьен, что и помогло ему избежать встречи с летящим в него бокалом. Замашки нового Императора с первых же минут мало чем отличались от скверных манер предыдущего правителя! Бокал пролетел ещё с полхвоста дракона и со звоном разбился о спинку кресла.
Спешно покидая комнату со стремительно пьянеющим кузеном, Этьен подхватил бессознательное тело Франсьена за шкирку и выволок его в коридор. Ему совсем не хотелось сейчас оставлять принцев наедине. Непривыкший к крепкой выпивке Гаспьен мог вот-вот вырубиться, тогда как Франсьен вскоре должен был очнуться. А тут и к гадалке не ходи, чтобы узнать, как всё сложится в голове старшего принца. Главный наследник повержен, а могущественный невежа и нахал уже устроился на троне правителя и отдаёт приказы! Этьен поморщился, на секунду представляя себя восседающим в императорской ложе, и потащил тело Франсьена подальше от собственных покоев. Добравшись до поста охраны, он с радостью перепоручил заботы о принце взволнованным стражникам, а сам направился к принцессе Шанталь. Лучше уж ужасные новости она услышит от него, чем их донесут вместе с нелепыми слухами слуги. Этьен мучительно подбирал слова, надеясь как-то сгладить чудовищное известие, но любые осторожные фразы казались слишком фальшивыми и жестокими. В итоге, оказавшись подле двери в покои принцессы, он решил вывалить всё, как есть.
Стража послушно расступилась перед ним, даже не затребовав объяснений. Этьен подозревал, что в том повинна продолжающая бурлить по венам магия.
— Её Высочество никого не принимает! — запричитала испуганная служанка, но, сжавшись, отпрянула в сторону, стоило ему только посмотреть на неё.
Этьен постучал для приличия, но, не дождавшись ответа, вошёл в спальню. Тихий всхлип донесся до его ушей, вызывая боль в сердце. Она уже узнала. Оставалось только недоумевать, откуда у принцессы столь шустрые осведомители. Этьен сделал шаг и огляделся в поисках кузины. Дверь с едва слышным хлопком закрылась за его спиной.
— Лея! — Раздался надтреснутый голос Шанталь из-за плотного полога широкой кровати. — Я же велела оставить меня в покое!
— Это не Лея, — застыв на месте, признался Этьен.
Шорох открывающегося полога заставил его вздрогнуть и отвести взгляд. Он не собирался смущать кузину и взирать на её горе. Шанталь была невероятно привязана к Императору, а тот любил дочь явно больше сына и даже не пытался скрыть своего обожания. Принцессе позволялось то, что ни одной эльфийской леди никогда не разрешалось. Наука, изобретения, оружие. Шанталь оттачивала свой ум не в бестолковых придворных интригах, а в лабораториях и на полигонах. И теперь Этьен понимал почему. Даже не глядя на кузину, он ощутил исходившую от неё уже знакомую неистовую силу. Она всё поняла сама. Впрочем, это не удивляло. Магический потенциал Шанталь оказался очень высок: она вполне могла выиграть у своего брата и лично править Империей. Вот только эльфийские традиции были слишком консервативны, и женщин не допускали к поединкам. Если же магия отзывалась на призыв власти, истинной эльфийской леди следовало помочь супругу или жениху.
— Ты поступила мудро, — с благодарностью произнёс Этьен, осознавая, что достойно сразиться одновременно с кузиной и Франсьеном он бы не смог. Это была бы уже кровавая бойня, а не дурацкая стычка.
— Думаешь, я бы хоть пальцем шевельнула ради этого чистоплюя? — В голосе Шанталь зазвучало пренебрежение, заставившее Этьена ощутить уколы совести. Когда-то именно его решение снять с себя все притязания на престол и те глупости, которые он совершил, чтобы осуществить задуманное, сорвали их помолвку и обрекли принцессу на несчастливый брак, ведь своего нового жениха Шанталь невзлюбила сразу. И ни дорогие подарки, ни красивые ухаживания не помогли наладить отношения, что стало совершенно очевидно на балу по случаю совершеннолетия принцессы. Поздравляя невесту, Франсьен предложил ей назначить дату свадьбы, на что Шанталь, наплевав на свой высокий статус и приличия, язвительно заметила:
